Однако главным источником дохода царской казны была внешняя торговля. О размерах торговых караванов, бороздивших пустыни и степи между Средней Азией и Волжско-Уральским регионом, свидетельствует Ибн Фадлан: как мы помним, караван, к которому примкнуло его посольство в Ургенче, состоял из «5 тысяч людей и 3 тысяч лошадей». Даже с учетом возможного преувеличения караван все равно был велик, и мы не знаем, сколько таких караванов передвигалось одновременно. Неизвестно также, какие товары они перевозили, однако немалую часть грузов наверняка составляли ткани, сушеные фрукты, мед, воск и специи. Другой важный торговый путь вел через Кавказ в Армению, Грузию, Персию и Византию. По третьему разветвленному пути шли речные караваны русов, спускавшиеся по Волге и устремлявшиеся к восточным берегам Хазарского моря и перевозившие, в основном, ценные меха, пользовавшиеся спросом у мусульманской аристократии, и рабов с севера, продававшихся на невольничьем рынке Итиля. Все эти транзитные грузы, включая рабов, хазарский правитель обкладывал десятипроцентной пошлиной. Учитывая дань от булгар, венгров, буртасов и других народов, легко представить, как процветала Хазария; однако ее процветание в значительной степени зависело и от военной мощи, а также от уважения, внушаемого ее сборщиками налогов и таможенными чиновниками.

Не считая плодородных районов юга с их виноградниками и садами, страна была бедна природными ресурсами. Один из арабских историков (Истахри) свидетельствует, что единственным ее экспортным продуктом была слюда. Это тоже явное преувеличение, однако факт остается фактом: главная торговая деятельность хазар состояла в реэкспорте товаров, поступавших из других стран. Среди этих товаров внимание арабских хронистов более всего привлекал мед и свечной воск [56]. По словам Мукаддаси, «в Хазарии большое количество овец, меда и иудеев» (85; 197). Правда, один источник — «Дербент-наме» — упоминает то ли о золотых, то ли о серебряных месторождениях на хазарской территории, но их расположение до сих пор не определено. С другой стороны, сразу несколько источников сообщают о хазарских товарах на багдадских базарах и о хазарских торговцах в Константинополе, Александрии и даже в далеких Самарканде и Фергане.

Итак, Хазария вовсе не была изолирована от цивилизованного мира; по сравнению с племенами-соседями на севере это была страна-космополит, открытая для любых культурных и религиозных влияний, однако ревностно защищающая свою независимость от двух могущественнейших мировых религий. Как мы увидим, эта позиция и стала почвой для неожиданного объявления государственной религией иудаизма.

В стране, судя по всему, процветали ремесла и искусства, в том числе искусство шитья. Когда будущий император Константин V женился на дочери хазарского кагана (см. выше, раздел 1), она привезла с собой в качестве приданого роскошное платье, так поразившее византийский двор, что там оно превратилось в мужской церемониальный наряд, названный «чичакион» — по хазарско-тюркскому имени принцессы «Чичак», или «цветок» (в крещении она получила имя Ирина). Тойнби назвал этот эпизод «ярчайшим фрагментом истории культуры» (114; 549). Когда другая хазарская принцесса выходила за мусульманского наместника Армении, ее кавалькада состояла, не считая слуг и рабов, из десяти колесных шатров «из тончайшего шелка, с дверцами из золотых и серебряных пластин, с полами, покрытыми соболями. Еще двадцать повозок были нагружены золотой и серебряной посудой и прочими сокровищами, составлявшими ее приданое» (128; 120). Сам каган разъезжал в еще более шикарном передвижном шатре, увенчанном золотым гранатом.

Искусство хазар, как и искусство булгар и венгров, было, в основном, подражательным, ориентированным на сасанидские прототипы. Советский археолог О. Н. Бадер (13; 184) подчеркивал роль хазар в распространении на север серебряных изделий в персидском стиле. Некоторые из таких находок могли быть привезены хазарами, занимавшимися посреднической торговлей; другие были подражаниями, вышедшими из хазарских мастерских, остатки которых обнаружены рядом с древней хазарской крепостью Саркел [57]. Украшения, найденные в пределах крепости, по всей видимости, были изготовлены местными мастерами (13; 139). Шведский археолог Т. Арне сообщает об обнаруженных на территории Швеции орнаментальных пластинах, заколках и пряжках, выполненных в сасанидском и византийском стиле, созданных в Хазарии или на территориях, подвластных ей (37; 231).

Таким образом, хазары были главными посредниками в распространении предметов персидского и византийского искусства среди варварских племен Восточной Европы. Тщательно изучив археологические находки и документы (в основном, по источникам, опубликованным советскими исследователями), Барта приходит к такому выводу:

"Разграбление хазарами Тифлиса весной 629 г. имеет отношение к нашей теме… [После захвата] каган прислал управляющих для наблюдения за изготовлением предметов из золота, серебра, железа и меди [58]. Под их контролем находились также базары, торговля в целом, даже рыболовство… Ведя боевые действия на Кавказе на протяжении всего VII века, хазары находились в соприкосновении с культурой, взросшей на персидско-сасанидской традиции. Поэтому изделия этой культуры попадали к степным народам не только благодаря торговле, но и в результате грабежей и даже сбора налогов… Все пути, которые мы тщательно исследовали в надежде обнаружить источники венгерского искусства Х века, возвращают нас на территорию хазар" (13; 143-145).

Последнее замечание венгерского ученого связано с замечательной археологической находкой, известной как «Сокровище Naguszentmiklos». Этот клад, состоящий из 23 золотых сосудов Х века, был найден в 1791 г. неподалеку от деревни с этим названием [59]. Барта отмечает, что фигура «князя-победителя», который тащит за волосы пленного, и мифологический сюжет, изображенный на обратной стороне золотого кувшина, как и инкрустация на других украшениях, близки с находками из Нови Павзаре в Болгарии и из хазарского Саркела. Так как венгры и булгары долго находились под господством хазар, этому не приходится удивляться. Так что конный воин, как и весь клад, дает хотя бы некоторое представление об искусстве на территории Хазарской империи и о доминирующем, как того и следовало ожидать, персидском и византийском влиянии [60].

Среди венгерских археологов существует направление, представители которого полагают, что мастера золотых и серебряных дел, трудившиеся в Х веке в Венгрии, были в действительности хазарами (74; 66 и далее). Как мы в дальнейшем увидим, (см. главу III; 7, 8), во главе мадьяр, мигрировавших в 896 г. в современную Венгрию, стояло взбунтовавшееся хазарское племя, известное как кавары, поселившееся вместе с ними на новом месте. Хазары-кавары были известны как искусные мастера золотых и серебряных дел, у которых венгры, первоначально не такие умелые, переняли умение и навыки. Таким образом получает подкрепление теория о хазарском происхождении, по меньшей мере, некоторых археологических находок на территории Венгрии, что станет еще очевиднее в свете венгерско-хазарского союза, о котором пойдет речь ниже.

Кем бы ни был воин с золотого кувшина — венгром или хазарином, — он помогает нам представить облик тогдашнего всадника, возможно, из элитных войск. По словам Масуди, "в хазарской армии в настоящее время около семи тысяч [61]из них садятся на коня вместе с царем, вооруженные луками, облаченные в панцирные шлемы и кольчуги. Среди них имеются и копейщики, вооруженные, как мусульмане… Никто в том краю не имеет регулярной армии, кроме хазарского царя" [62]. Ибн Хаукаль пишет: «На службе у этого царя двенадцать тысяч воинов, и когда один погибает, на его место сразу встает другой».