«А Прусаков‑то все же поймался на слабо! Памятник, похоже, отменяется. Мы еще посмотрим, кто кого!», – наблюдая, как проваливаются вниз, пропадают купола газовых вихрей, удовлетворенно думал Гумилев.

Он не знал, что в этот момент Прусаков, в бешенстве от разгрома его суперэскадры, застрелил начальника Генерального штаба ВКС и командующего разведкой адмирала Солоницына, разжаловал всех высших офицеров, кроме начальника Центроспаса адмирала Сойгуна, в рядовые, назначил на их место заместителей и заперся в каюте с сестрой Коброй, приказав не тревожить его.

Спасательные и технические службы Военно‑Космических сил работали на износ, собирая среди растянувшегося на тысячи километров облака обломков и подбитых бортов уцелевших и мертвых, буксировали на геостационарные орбиты искореженные корабли, еще вчера составлявшие гордость военно‑технического гения человечества.

Ничего этого Матвей не знал. Когда загадочный шарообразный корабль потащил его «Скорпион» вверх, он все же отключился и пришел в себя несколько минут спустя. На пульте мигал зеленый огонек штатного срабатывания стыковочного узла. Перегрузки закончились. Матвей пошевелился и понял, что снова владеет своим телом. И хотя каждое движение отзывалось нестерпимой болью, он выбрался из пилотского кресла и, цепляясь за страховочные скобы, полез по наклонному полу рубки к шлюзу.

– Максим! Матвей! – два возгласа раздались практически одновременно.

Гумилев, пошатываясь, остановился на пороге шлюза, расширенными глазами глядя на Анну и Соню, замерших посредине отсека. Он ожидал увидеть кого угодно – спецназовцев ВКС, прозрачных, мифологических чужих, даже чертей с вилами – но когда перед его глазами предстали обе его невесты, живые, здоровые – он впервые в жизни почувствовал, что вполне может грохнуться в обморок…

За столом в каюте «Надежды» сидели парень и две девушки. Соня и Анна смотрели на Матвея, а он… он смотрел на фигурку льва, стоящую перед ним на гладкой столешнице. Напряженное молчание, воцарившееся после рассказа Гумилева, длилось уже долго, очень долго.

Сердце Матвея разрывалось от любви. Он понимал, что должен сделать выбор. Понимал – но не мог.

Соня, Аня…

Сказали бы ему сейчас – умри за них! – и он бы отдал жизнь не задумываясь. Но такое решение было самым простым. Отдать жизнь – ерунда. А ты попробуй сохранить ее и выбрать, кто тебе дороже, кого ты любишь больше…

– Внимание! «Черная стрела» пересекла орбиту Гиперона, – сообщила Надежда. – Прошу коррекции курса.

Матвей тряхнул головой, словно избавляясь от сна, привычно скомандовал:

– Курс – Эрида! Максимальная скорость! Мы догоним тримаран корпорации «Кольцо». Диктую пространственные координаты…

– Жду коррекции курса от Анны Петровской, – уточнила Надежда.

– Делай, как он сказал, – с тоской пробормотала девушка.

Анна была подавлена. Раньше ей казалось – вот отыщется Матвей и все будет хорошо. Но оказалось, что хорошо не стало. Стало плохо. И не Соня ван Астен виновата в этом «плохо». Виноват кто‑то другой или другие, те, кто разрушил нормальную мирную жизнь человечества, те, кто вмешался в их с Матвеем судьбы, исковеркал их, сломал, как неразумный ребенок ломает игрушки.

– Уже половина первого ночи, – тихо сказала Соня. – Все устали. Давайте… отдыхать. Утро вечера мудренее.

– Каюты подготовлены, – тут же сообщила Надежда. – Желаете ли принять пищу перед сном?

Ей никто не ответил. Матвей первым тяжело поднялся и ушел к себе, оставив фигурку льва на столе.

Эпизод 21 Любой ценой!

Пояс Койпера, орбита малой планеты Эриды, крепость погранслужбы «Альбатрос»; борт фотонного крейсера «Справедливый»; борт корабля «Надежда»

Экипаж крепости Погранслужбы «Альбатрос» вторые сутки сидел на консервах и концентратах. И судя по всему, такая радость ожидала офицеров и рядовой состав крепости весь ближайший месяц. После революции, после всех тех событий, что потрясли Солнечную систему, после того, как был упразднен Космофлот и введены новые звания, снабжение крепости сильно ухудшилось. Но свежие продукты, хоть их ассортимент и сократился, все же прибывали на борт «Альбатроса».

Лейтенант Иван Заяц покосился на распечатку последнего приказа канцлера, лежащую на пульте управления следящими системами крепости. Военное положение, введенное во всем Солсисе, поначалу никак не отразилось на пограничниках. Даже странная активность Военно‑Космических сил, этот загадочный поход флота на задворки системы, оставивший колонизированные планеты фактически без защиты, воспринялся офицерами «Альбатроса» как рутинные учения.

В конце концов, пережили же они буксировку крепости с уютной и обжитой оверсан‑орбиты Земли сюда, к границе пояса Койпера?

Теперь, когда флот ВКС оказался разгромленным неведомым противником, причем в пух и прах – секретную радиограмму связисты крепости приняли неделю назад – в отсеках «Альбатроса» царило уныние. Командир крепости, капитан первого ранга Усольцев, ходил мрачнее тучи, старшие офицеры перестали собираться по вечерам в кают‑компании, а среди нижних чинов поползли слухи о скором крахе власти канцлера.

Отсутствие транспорта с продуктами стало первой ласточкой. Усольцев приказал повысить бдительность и перевел всех офицеров на казарменный режим, усилив вахты дополнительными нарядами.

Служба на «Альбатросе» поначалу, когда Иван прибыл на борт крепости, показалась ему легкой и необременительной. Защищавшая Землю, что называется, «с тыла», висящая на орбите в противофазе, крепость погранслужбы отслеживала всех угрожающих колыбели человечества космических гостей и по мере надобности уничтожала их с помощью лазерных орудий и ракет.

Изначально получивший назначение вторым пилотом ракетной платформы, лейтенант Иван Заяц во время одного из немногих учебных вылетов умудрился сбиться с курса, потерять ориентирование и не выполнить поставленную задачу, после чего был переведен в основной блок крепости и стал сменным дежурным службы раннего обнаружения.

В душе несостоявшийся пилот даже обрадовался этому. Куда проще жить и служить, не зная всех этих внезапных учебных, а то и боевых тревог, треволнений во время полетов, потом разборов в штабном отсеке. Дежурным спокойнее. Сиди себе восемь часов за пультом, контролируй работу исинов, передавай сводки метеоритной активности – красота!

И даже двухнедельный поход на бустерах к поясу Койпера – интересно, какому генштабистскому «гению» пришла в голову светлая мысль загнать первоклассную крепость в эту Тмутаракань? – не опечалил лейтенанта.

«Как‑нибудь, когда‑нибудь все устаканится, успокоится, войдет в нормальную колею, – лениво размышлял Иван, облокотившись на выгнутую консоль пульта. – Ну и что, что пояс Койпера, ну и что, что консервы. Перебьемся. Революция, Прусаков, Гумилев, корпорация «Кольцо», мятежные провинции Марса… Я еще гордиться буду в старости, что жил в это время и был очевидцем таких событий! Мемуары напишу, как учился с ними на одном курсе. А что? «Мемуары адмирала Ивана Зайца», звучит! Надо название хорошее придумать. Скажем: «Великая смута». Хотя нет, смута уже была когда‑то, в шестнадцатом, что ли, веке… Тогда так: «Гибель…»

Гибель чего – Иван додумать не успел. На периферии большого объемного экрана‑сферы, отображавшего зону ответственности крепости «Альбатрос», появилась оранжевая метка. Пронзительно пискнул сигнал оповещения. Оранжевый цвет говорил о том, что исинам крепости пока не удалось классифицировать цель, но судя по ее размерам и массе, это было что‑то огромное.

– Метеор вам в сопло! – выругался лейтенант Заяц, лихорадочно вспоминая параграфы инструкций Погранслужбы.

На его памяти подобное происходило впервые.

– Так, сперва оповещаем штаб и командира, – Иван набрал необходимую комбинацию на пульте. – Потом включаем дополнительные радары… Что дальше? А, отстрел зондов‑разведчиков! Ну, и наконец…

Он снова не успел – динамики в отсеке службы раннего обнаружения ожили и из них полился низкий, басовитый, уверенный голос: