С тех пор Федор не выпил ни капли. Он навсегда отказался от алкоголя, перестал гонять на машинах, остепенился и сейчас является образцом нравственности. Единственное, в чем можно его упрекнуть, это в чрезмерном честолюбии: Звонарев обожает красоваться перед телекамерами, готов бежать на любую передачу и рассуждать на все темы, не чурается участвовать в шоу с сомнительной репутацией и с радостью готов плясать на льду или бороться с быком. К слову сказать, телевизионщики обожают Федора, у него хорошо подвешен язык, нет ни малейшего смущения перед камерой, Звонарев всегда отлично одет, аккуратно подстрижен, позитивно настроен и старается понравиться всем: зрителям, операторам, режиссеру, гримерам и даже девочке, которая встречает гостей у входа в телестудию. Почему сказочно богатый человек ведет себя, словно школьник, которому дали возможность помахать друзьям с телеэкрана ручкой, совершенно непонятно. Надо просто воспринимать его непомерную жажду славы как должное.

Спустя год после кончины Тани Федя женился на диаметрально противоположной ей по характеру Оксане. А та быстро родила девочку, назвала ее несовременным именем Зинаида, выгнала из дома обнаглевшую от безнаказанности и отсутствия присмотра прислугу, стала сама твердой рукой вести хозяйство и заниматься детьми. Оксана оказалась отличной матерью, в меру требовательной, заботливой, ласковой, поощряющей детей за хорошие поступки и сурово пресекающей любые капризы. Но, к сожалению, у девочек был папа, который отчаянно их баловал. Мало того, что Федор покупал им не положенные в их возрасте вещи вроде бриллиантовых ожерелий, так он еще не забывал говорить про Надюшу:

– Бедняжка! У девочки нет матери! Надо ее радовать! Ребенок страдает!

Только не подумайте, что младшая девочка ела на золоте, спала на бархате, а старшая грызла сухари в чулане. Надя и Зина имели все поровну. Но если жена наказывала Зинаиду, отец помалкивал, а вот когда карающий меч пытался опуститься на голову Нади, Федор ощетинивался и кричал:

– Не смей трогать сироту!

Дети – моментально обучаемые системы, поэтому Надя быстро усвоила: она может вытворять любые безобразия, папенька всегда встанет на ее защиту. Хулиганке надо лишь оттопырить губу и плаксиво протянуть:

– Я так страдаю без мамы!

Один раз Оксана не выдержала и резко ответила:

– Настоящая мать тебе я! Женщина, которая тебя родила, не хотела о тебе заботиться и погибла оттого, что пьяной села за руль. Очнись! Прекрати безобразничать, возьмись за ум.

Куда там! Добрый папа совал «страдалице» в карман толстые пачки купюр и очень «педагогично» заявлял:

– Гуляй, пока молодая. Выйдешь замуж, не потусишь!

И Надя, которой уже давно не двадцать, а хорошо за тридцать, до сих пор веселится на полную катушку. Она вечный ньюсмейкер для желтой прессы не только России: у Звонарева дома в Ницце, Сан-Тропе, квартира в Париже. Надя летает на личном самолете, закатывает в столице Франции шумные вечеринки, около ее подъезда на «Улице четырех ветров» вечно сидят в засаде папарацци.

Зина не похожа на сестру, она застенчивая, тихая, никогда не наденет мини-юбку и топик, обнажающий пупок. Младшая дочь Звонарева поэтесса, любимое ее занятие – забиться в угол беседки и сидеть там с рассвета до заката, записывая стихи. На светских мероприятиях Зина появляется исключительно с родителями, у нее нет широкого круга общения. Единственная подруга, самая близкая, которой можно доверить любые тайны, и она никогда не предаст, – это Надежда.

Конечно, странно, что столь разных девушек связывают столь близкие отношения, но, сколько ни удивляйтесь, положение вещей именно таково. При этом Зина никогда не осуждает Надю, а та не навязывает сестре свой образ жизни, не втягивает в разгул и не обзывает ботаном. Надя горой стоит за Зину, и если старшей покажется, что кто-то пытается обидеть младшую, от хама не останется даже рваной тряпки: Надя спалит его из огнемета. Да что там обидеть! Достаточно покоситься в сторону Зины или хмыкнуть при виде ее фигуры в сером балахоне. Узрев усмешку, Надя вскочит на боевого слона и понесется на вас, размахивая саблей. Убежать пока никому не удавалось, пленных старшая дочь Федора не берет, рубит головы наотмашь. В детстве, если Оксана наказывала младшенькую, ставя ее в угол, Надежда подбегала к мачехе, кусала ее и орала:

– Это моя Зина! Я сирота! Меня нельзя обижать! Немедленно выпусти Зинушку, или у меня будет аппендицит!

Зинаида всегда помогала Наде с уроками. У девочек два года разницы, но третьеклашка умела решать задачи по алгебре, с которыми не могла справиться сестра, посещавшая пятый класс. Зина писала за Надю сочинения, доклады, щелкала задачи по математике, физике и собственноручно делала наглядные пособия, ну, например, смастерила из папье-маше скелет человека для кабинета биологии. Он вышел настолько правдоподобным, что училка пришла в полнейший восторг, мигом забыв все выходки Нади вроде рассыпанных на ее стул кнопок, и поставила старшей Звонаревой жирную пятерку за год.

А Надя отомстила Ангелине Семеновне, руководительнице школьного театра, которая не захотела дать Зине роль в спектакле. Противная баба сказала девочке:

– У тебя нет таланта и внешность подгуляла. Джульетту будет играть Ника Рюминова.

– Эта драная кошка? – возмутилась Надя, узнав о решении Ангелины. – Да у Ники жирные ноги, а задница семьдесят восьмого размера. А ты красавица.

– У Ангелины другое мнение, – дрожащим голосом произнесла Зинаида, – да я совсем даже не расстроилась!

– Ага, – зловеще протянула Надя, – ну-ну, посмотрим их постановку.

Спектакль прошел успешно, правда, бочкообразная фигура возлюбленной Ромео вызвала ехидные смешки в зале, которые перешли в шушуканье, когда на сцене возникла Ангелина Семеновна в образе кормилицы, но в целом премьера удалась. Но когда Джульетта и ее няня начали смывать грим, они неожиданно столкнулись с рядом трудностей. Парики никоим образом не желали слезать с головы, накладные ресницы не отклеивались, тени, румяна, губная помада держались насмерть. Ника разрыдалась, в конце концов ей пришлось наголо обрить голову. Ангелина кое-как избавилась от синтетических кудрей, но боевой раскрас держался на их лицах недели две.

Надя так и не рассказала Зине, чем намазала внутреннюю поверхность париков и какую едкую краску подмешала к гриму. Старшая дочь Федора изощренно наказала обидчиц младшей и осталась непойманной. Конечно, директор школы не сомневался, кто автор проделок, но вызванная на ковер Надя спокойно выслушала выговор, с явным удовольствием посмотрела на рыдающих Ангелину с Никой и произнесла замечательный спич:

– Огульные обвинения делать опасно. Есть ли у вас улики, свидетельствующие о том, что грим испортила я? Меня кто-то видел? Покажите этого человека. Можете предъявить записи камер наблюдения?

– Все знают, что твоя бесталанная сестрица-уродина хотела исполнить роль Джульетты, – взвизгнула забывшая о статусе педагога Ангелина.

Надя кивнула и достала из кармана диктофон:

– Хорошо, здесь записано, как вы нас обозвали, меня и Зиночку. Делом займется адвокат отца, думаю, вам предъявят обвинение в клевете, превышении служебных полномочий, нанесении морального вреда ребенку, ну и еще что-нибудь, я не очень хорошо разбираюсь в законах.

Оля перевела дух и взглянула на меня.

– Ну как?

– Интересная девочка, – улыбнулась я, – не давала в обиду ни себя, ни сестру.

Ольга нажала на брелок. Большие ажурные ворота медленно разъехались в стороны.

– Она таковой и осталась, несмотря на свои тридцать с хвостиком. Не изменилась ни на йоту! Не учится, не работает, кочует из одного клуба в другой, радует желтую прессу. Зина другая. Окончила Литературный институт, много читает. Я давно знакома с Федором, его дети выросли на моих глазах. Я считаю их своими племянницами, близкими, родными людьми. Звонарев очень хотел, чтобы мы выпустили сборник стихов Зины. В России, по его мнению, нет издательства, достойного таланта дочери. Мне пришлось прочитать рукопись. Обычно начинающими авторами занимаются редакторы, но наш завотделом поэзии не рекомендовал ее вирши к печати, я решила сама их прочесть и попала в крайне неловкое положение.