- Приходите в «Стэлс»!

- Вы ещё успеете, всё начнётся через сорок минут.

- Мы просто счастливы, - насмешливо проговорила Тома.

Но листовку взяла, подхватила Марину под руку, и они на самом деле направились в сторону гипермаркета. Марина разглядывала яркую бумажку с рекламой.

- Вот ведь. – Тома широко усмехнулась, правда, в сторону. – Лишь бы деньги у людей повыманивать. Капиталисты проклятые.

Марина листовку скомкала и бросила в ближайшую урну.

- А зачем мы тогда туда идём? Давай не пойдём.

- Ну, вот ещё. Всё равно выходной, надо куда-то сходить, посмотреть на людей, себя показать.

- Конечно, - фыркнула Марина.

- Конечно! Вот скажи, чем ты занимаешься в свой выходной?

Марина призадумалась.

- Вообще-то, на сегодня у меня целый список дел.

- Вот именно. Стирка, уборка, готовка. Надо отвлечься, - авторитетно заявила Тома.

- В магазине?

- В гипермаркете. Чуешь разницу?

Марина рассмеялась.

- Нет.

- Вот сейчас придёшь, и всё увидишь. А может, и подарят чего…

- Машину, - поддакнула Марина.

- А что? Если я первой прорвусь, может и подарят.

Марина не ответила, но улыбаться не прекратила. Знакомую улицу оглядывала так, словно впервые здесь была. У неё вообще в последние месяцы такое чувство, что всё впервые. Как будто родилась заново. Учится дышать, говорить, думать. Даже чувствовать. Каждый день какое-то открытие для себя делает. Но самое главное открытие – что она без Игоря жить может. Плохо ли, хорошо ли, счастлива или несчастна без него, но она живёт. И даже с ума не сошла, по крайней мере, ей никто на это не намекал. Занялась детьми, домашними делами, на работу ходила по часам и исправно исполняла все свои обязанности, а о том, что с ней случилось, старалась не думать. Правда, поначалу ещё надеялась, что Игорь вернётся, ждала, от Антона отмахивалась, который с первого дня начал жить без папы, к чему и её призывал. Но Марина строго-настрого приказала ему не наговаривать на отца и сестру против него не настраивать. Антон на Игоря злился, с этим Марина уже ничего не могла поделать, Игорь сам виноват, он ситуацию упустил, и доверия сына лишился, а вот Элька ещё совсем маленькая и что-либо ей сейчас пытаться объяснить, только травмировать её психику.

А Игорь ушёл. Он забрал свои вещи и из их квартиры съехал. Причём сделал это тайком, приехал, когда никого дома не было да и быть не могло: Марина на работе, дети в школе и детском саду. Вещи собрал, всё в шкафу переворошил, и Марина вечером долго стояла перед полупустым шкафом, оглядывала освободившиеся полки, а потом опять плакала, в подушку уткнувшись, чтобы дети не услышали. С этим невозможно было смириться: Игорь ушёл навсегда.

- Навсегда? – возмущалась Тома, глядя в её заплаканные глаза. – Ты думаешь, навсегда? Да он вернётся через пару месяцев, вот увидишь.

Марина головой покачала.

- Нет.

- Мариш, ты просто не знаешь мужиков. Вот покувыркается он с этой своей Дашей…

- Я не прощу.

Тома только рукой на неё махнула, не поверив.

- Ну, конечно.

- Не прощу, Том, - тихо проговорила Марина. – Я как вспомню, как плакала, за него цеплялась, а он всё равно ушёл… Оттолкнул меня и ушёл. – Её заметно передёрнуло. – Не смогу.

Тамара смерила её внимательным взглядом.

- Не знаю почему, но я тебе верю.

Марина кивнула, подтверждая свои слова.

- Не прощу.

Правда, Тома быстро этот разговор позабыла, и вскоре снова начала Марину учить, как общаться с мужем, когда тот всё-таки нагуляется и обратно приползёт. Она так и говорила: приползёт. Но Марина всё для себя решила, знала, что Игорь ушёл и это навсегда. В их отношениях уже никогда ничего не будет по-прежнему, она всегда будет помнить о том, как он через неё переступил. Как через чужую, как через проблему и помеху. В тот момент она ясно поняла, что на самом деле ему больше не нужна. Кончилась их семья. Кончилась.

Прошло уже больше двух месяцев. И вдруг стало понятно, что кроме ухода из её жизни Игоря, больше, по сути, ничего не поменялось. Это и давало силы жить дальше. У неё был дом, у неё были дети, работа, заботы прежние, единственная разница – не нужно вечерами ждать возвращения мужа. Его теперь в другом месте ждут. А Марина жила и жила. Плакала, правда, замирала иногда, обожжённая мыслью или воспоминанием, изредка теряла контроль над собой, но домашние заботы помогали взять себя в руки. Каждое утро просыпалась, к зеркалу подходила, и первым делом, как заклинание повторяла: «У меня всё хорошо. Даже лучше».

Но окружающие всё равно замечали и всё понимали. И их сочувствие раздражало. Марина просто не знала, как себя вести, встречая сочувственный взгляд, или что отвечать на открытое выражение жалости. Её брали за руку или гладили по плечу, и говорили:

- Всё устроится, Мариш. – А женщины ещё и добавляли: - Ох, уж эти мужики!..

Иногда у Марины появлялось такое чувство, что она, сама того не ожидая, оказалась членом какой-то секты. Мужененавистниц, например.

- У меня всё в порядке, - говорила Марина начальнице. – Я могу поработать в субботу, Ольга Михайловна.

- А как же дети, Мариш? Ты уверена?..

- Уверена. К тому же, дети с пятницы на субботу всегда у бабушки. А придут, Антон сам Эльку накормит.

- А Нина что? – спрашивали самые близкие, зная, что отношения со свекровью у неё всегда были непростые. – Злорадствует, наверное.

- На чьей она стороне?

На это Марине отвечать не хотелось, даже самым близким. Рассказывать, как она в первый раз, после ухода Игоря, встретилась с его матерью. И как та смотрела на неё, с мнимым сочувствием, а сама глазами по углам квартиры стреляла, а после заявила, что Марине очень повезло, её сын – человек благородный, всё детям оставил.

- А что ему забирать-то? – удивилась тогда Марина. – Кровать? Или ковёр со стены, который вы нам презентовали? Ну, так забирайте.

- Добрая ты, да? Широкой души человек. Правильно, ты же пришла к нам в стареньких ботиночках и в курточке на рыбьем меху. Я помню…

Нина Владимировна всё это время Эльку раздевала, присев на диван в детской, и говорила, не повышая тона, чтобы внучку не напугать, да и внимание её не привлекать к разговору взрослых. А Марина стояла, к косяку привалившись, руки в карманах халата, и за свекровью наблюдала тяжёлым взглядом. Очень хотелось, чтобы та ушла, потому что от её несправедливых слов в душе снова всё натянулось, как струна, и чем это закончится – думать не хотелось. Не хватало только разреветься у Нины Владимировны на глазах. Чтобы она потом об этом сыночку рассказала, и приукрасила по привычке. Никакой истерики, чего бы это ни стоило, но выдержать и бывшую уже свекровь из дома выпроводить.

- Худенькая, бледненькая, в чём только душа держалась. – Нина Владимировна головой качнула весьма красноречиво. – И я ли для вас не делала. Иди, Элечка, поиграй.

- Я конфету хочу! – Элька, как маленький ураган, мимо Марины пронеслась, а та осталась с глазу на глаз со свекровью.

- Всё я для вас делала. А у вас никакой благодарности никогда! Я вам даже квартиру отдала после маминой смерти. А ведь могла бы сама в квартире жить, со всеми удобствами, так сказать! А теперь кому всё это достанется?

- Внукам вашим.

- Да, да, внукам. Пока ты замуж не выскочишь.

- Я? – У Марины вырвался нервный смешок.

- А кто? Игорь вещи собрал и ушёл. Ничего, говорит, делить не буду. Не будет он! А он это зарабатывал?

Марине понадобилась секунда, чтобы с голосом своим совладать.

- Нина Владимировна, вы чего от меня хотите?

Они встретились глазами.

- Да ничего я от тебя не хочу. Чего я от тебя могу хотеть? Ты и так уже всё сделала!

- Я?! – Марина тут же тон сбавила, и опасливо выглянула в коридор, посмотрела на закрытую дверь в собственную спальню, где Антон телевизор смотрел. – Что я сделала? Это ваш сын бросил меня и детей! Он ни о чём не подумал, ему, видите ли, скучно стало!