- Нет, просто я тебя люблю.

- Да? Это плохо. Потому что я не просто люблю…

Эпилог.

Эля проходя мимо зеркала, приостановилась, на себя взглянула, а потом осторожно прошмыгнула мимо дивана, на котором Дмитрий сидел, в сторону прихожей. Гранович глаза на неё поднял, едва заметно усмехнулся, поражаясь чужой наивности, документ который читал, отложил в сторону, взял другой, а сам позвал:

- Эля, ты куда?

Шорох в прихожей прекратился, на пару секунд воцарилась тишина, а потом Эля будничным голосом оповестила:

- Я иду к Машке. В гости. Ты же разрешил!

- Разрешил. На глаза мне покажись. – Снова тишина, потом девочка появилась в дверях гостиной, уже в куртке, с капюшоном на голове, а губы зажала и очень старалась казаться спокойной, но смотрела куда угодно, только не на Дмитрия. А тот улыбнулся девочке. – К Машке собралась? - Эля с готовностью кивнула. – Очень хорошо. Губы с мылом вымыть, а потом можешь идти. Машке привет.

Эля перестала зажимать губы, и ногой от негодования топнула, правда, тут же взмолилась.

- Папа! 

- Я сказал: помаду смыть. И не спорь. А то я ещё маме нажалуюсь, что ты снова её помаду брала.

- Это несправедливо!

- Конечно. Тебе девять, и это несправедливо.

- Почти десять!

- Вот когда будет четырнадцать, тогда поговорим.

- Четырнадцать?!

- А ты как думала?

- Папа, Машка уже красит губы! И ей разрешают!

- Во-первых, Маша занимается танцами, и губы красит, когда выступает. А во-вторых, лет через десять ты ещё радоваться будешь, что у тебя губы розовые, а вот у Маши уже синие.

Эля всерьёз нахмурилась.

- Почему это у неё будут синие?

- От химии, пузырик. А помада – это химия. Мне не веришь, у мамы спроси.

- Ты ведь меня обманываешь, - пожаловалась Эля, после минутного размышления, но разделась и пошла смывать с губ яркую помаду. А когда из ванной вернулась, к дивану подошла. Дима от работы оторвался, на Элю посмотрел и подмигнул ей.

- Не тяни время, - попросил он, - ты помнишь, что к пяти отец за тобой приедет?

- Я помню. – Эля за шею его обняла. – Если честно, я совсем не хочу идти к Машке.

- Да? Без помады не хочешь? Похвалиться, что ли, хотела?

Она обижено отстранилась.

- Ну, пап!

Наверху заплакал ребёнок. Дима голову закинул, в задумчивости посмотрел на потолок.

- Ромка проснулся. Эль, сходи.

Эля выразительно вздохнула, глаза закатила, и устало проговорила:

- Ох уж эти родители.

- Не жалуйся! Тошка же с тобой нянчился, твоя очередь пришла.

Эля остановилась на лестнице и на Диму обернулась.

- Вот уеду к папе на каникулы, что вы делать будете?

- Сам гадаю, - хмыкнул Гранович себе под нос.

Когда Марина домой пришла, они уже со всеми проблемами справились. Трёхлетнего Рому успокоили, переодели, накормили йогуртом, и теперь он возил машинку по ковру гостиной, только иногда дёргая отца за ногу, требуя похвалы.

- Папа, папа! – Рома за брючину Дмитрия ухватился, потянул довольно сильно. – Смотри!

- Да я смотрю, Ром. Отличная горка.

Рома что-то залопотал, коверкая половину слов, что-то принялся объяснять, потом побежал в кабинет Дмитрия за большой книжкой, чтобы сделать ещё одну горку. Но до места книгу не донёс, увидел мать, появившуюся в гостиной, всё бросил и кинулся к ней. Марина сына поймала, на руки подняла и поцеловала.

- Ты проснулся?

- У меня гараж! Под книжкой.

- Ой, как здорово. – Марина с сыном на руках подошла к дивану и Диму по волосам потрепала. – Привет, трудоголик.

Гранович возмущённо качнул головой, но усмехнулся.

- Кто бы говорил.

- Ты ребёнка кормил?

- Да. А другой ребёнок накормил меня.

- Вот как хорошо. А Антон?

- Спит ещё.

Марина удивилась.

- Время три.

Дима кивнул.

- Вот и я думаю. Чем они занимались на этой даче, что он уже четырнадцать часов спит.

Марина села на диван рядом с ним, ребёнка усадила к себе на колени, а мужа по щеке погладила.

- Димочка, отвлекись от работы.

- Я не могу.

- Правда?

Он посмотрел на неё, потом на сына и по носу того легонько щёлкнул. Ромка сразу нахмурился и нос ладошкой закрыл.

- Правда, не могу, Марин. Ты же просила, освободить выходные. Вот я и стараюсь.

- А-а. Ты мне приятно делаешь.

- Да. И очень стараюсь.

- Папа, играть хочу.

Марина мужу ребёнка отдала и с дивана поднялась.

- Тогда старайся, очень надеюсь, что тебе всё удастся. А я пойду проверю, какие Эля вещи собрала. – Направилась к лестнице, но потом вернулась и к Диме наклонилась. – Почему я всё время так переживаю, когда она едет на каникулы к отцу?

- Потому что скучать будешь?

Марина подбородок рукой подпёрла, потом подула Грановичу на затылок, понаблюдала, как волоски на его макушке, которые до этого хулигански топорщились, ложатся на место.

- Это да, но ещё почему-то переживаю.

Дима сына на пол опустил, а потом развернулся вполоборота, и жену обнял.

- Мариш, если ей будет там некомфортно, мы её заберём. Элька не тот человек, который будет молча терпеть. Да и Даша тоже.

- Я даже рада, что она будет у Нины Владимировны жить. У Игоря всё-таки ребёнок маленький, и у них свои привычки. Помнишь, что она рассказывала?

- Да не думай ты об этом, и голову себе не забивай. Да и Антон через несколько дней уже туда поедет, так что не переживай. Он приедет и всех построит.

Марина улыбнулась.

- Мне кажется, Нина Владимировна его уже боится.

- Кто меня боится?

Марина на голос сына обернулась, посмотрела на него, заспанного, и руку к нему протянула. Антон послушно подошёл и наклонился к ней за поцелуем. За прошедшие четыре года он заметно вытянулся, в плечах раздался, наверное, благодаря плаванию, и вот сейчас уже становился всё больше похожим на Игоря, внешне. Только характер совершенно другой, не в пример отцу решительный и серьёзный. И лишних нежностей не терпел, только матери позволялось его обнимать и целовать, и к ней он без всяких пререканий наклонялся и все её ласки послушно принимал. Правда, пыхтел при этом и смущался, чем родителей смешил.

- Бабушка тебя боится. Ты будь с ней помягче, когда поедешь.

- Да, - кивнул Гранович, усмехаясь, - и не рассказывай ей про дачи, сноуборды и летний лагерь в Англии. А то ты любитель старушку шокировать.

- Так она же спрашивает про мои дела!

- Про контрольные расскажи.

Антон откровенно скривился.

- Очень весело.

- Зато ей спокойнее.

Рома подошёл к брату, за руку того ухватил и потащил к ковру. Антон же с родителями разговаривал, идти не торопился, и Ромке приходилось ногами упираться в пол, но продолжал брата за собой тянуть. А когда понял, что не справляется, захныкал, пытаясь внимание на себя обратить.

- Хочу, хочу! Мама!

- Антош, поиграй с ним.

- А меня покормят?

- Конечно, покормят. Ты вчера во сколько вернулся, кстати?

Этот вопрос матери Антон проигнорировал, подхватил младшего брата на руки и на спину взвалил. Ромка залился счастливым смехом, а когда оказался на ковре, сразу принялся показывать Антону свой гараж. А Дима усмехался, наблюдая за пасынком, а когда Марина ушла на кухню, так и не дождавшись от сына ответа, негромко поинтересовался:

- Я надеюсь, ты помнишь, что у нас с матерью ребёнку три года?

Антон обернулся на него, посмотрел с некоторым удивлением.

- Конечно.

- Очень хорошо. Нам пока этого хватит, внуки не нужны.

Антон вначале вспыхнул, затем вспомнил, что нужно держать лицо и тогда уже откровенно скривился.

- Я постараюсь.

- Очень рассчитываю на это.

- Маме не говори, - попросил мальчик после паузы.

- С ума, что ли, сошёл? Боюсь, она к такому ещё морально не готова.