Ей четыре года, напомнил он себе. Всего четыре. Что ты дёргаешься?

Поздно вечером, собираясь идти спать, Дмитрий в гостиной, у большого окна, увидел Марину. Она стояла, занавеску рукой отвела, и смотрела в темноту. Гранович не понимал, что она там видеть может, но смотрела внимательно, не отрываясь. Он тихо-тихо дверь кабинета за собой закрыл, хотел пройти мимо Марины молча, настроения не было что-то обсуждать, и даже до лестницы дошёл, но всё же обернулся и спросил:

- Что-то случилось?

Она дёрнулась, рука, по крайней мере, дрогнула, и занавеска выскользнула, лёгкой пеной загородила окно. Марина обернулась и на Дмитрия посмотрела, лицо было растерянное, видимо, на самом деле, не слышала его шагов. Можно было и уйти. А он остался зачем-то.

- Нет. Просто не спится.

Гранович руки в задние карманы джинсов сунул, а потом не удержался и на окно кивнул.

- А там что?

Марина немного рассеяно улыбнулась.

- Там снег. Много снега, и деревья, и луна. А главное, никого нет.

Он сделал шаг.

- Не можете привыкнуть к пригороду?

- Не могу, - созналась она. – Я всю жизнь жила, понимая, что кругом люди. Даже когда дома одна, за стенкой соседи, наверху шаги, этажом ниже телевизор работает. В окно выглянешь, а там тоже люди, дети гуляют, машины подъезжают. А тут так тихо.

- Не понимаю, это хорошо или плохо?

- Наверное, хорошо. – Марина покачала головой и тихо рассмеялась. – Не знаю.

- В субботу приедет ваш отец, Марина, - решил он её успокоить. Ему не очень нравилось её настроение, и даже то, как она улыбалась. Столько грусти было в её глазах. Нервно облизывала губы, голову опустила, и, кажется, не очень радовалась, что ему пришло в голову с ней заговорить. Так бы и стояла у окна, в одиночестве, и выглядывала что-то непонятное за окном. Интересно, а мужа она тоже так ждала? У окна?

- Это хорошо. – Подняла на него глаза. – Скажите, Дмитрий Алексеевич…

- Почему вы так ко мне обращаетесь?

Она сбилась на полуслове, и взгляд стал удивлённым.

- Как?

- Так официально. Кажется, мы в самом начале договорились с вами… В конце концов, я зову вас Мариной. – Гранович улыбнулся. – Или мне тоже перейти на отчество?

- Не нужно. – Марина занавеску зачем-то расправила, какую-то складочку сделала, затем от окна отошла. – Просто вы всегда такой занятой, и все вокруг вас зовут Дмитрием Алексеевичем, вот и мне показалось это… уместным, - наконец подобрала она нужное слово.

- Все остальные не живут со мной под одной крышей.

- Да, вы правы.

- Так что вы хотели спросить?

- Вы не будете против, если мы… то есть я, куплю настоящую ёлку?

- А почему я должен быть против?

Марина пожала плечами, явно стараясь уклониться от ответа. Но когда они глазами встретились, Марина решила сознаться:

- Николай Викторович предупреждал меня, что вы… не большой приверженец семейного уюта. А тут ёлка, камин, подарки…

- Даже подарки будут? – Гранович несколько натянуто усмехнулся. – Думаю, я как-нибудь переживу.

- Значит, вы не против?

- Марина, вы не должны спрашивать у меня разрешения.

- Я знаю, - проговорила она потерянно. – Просто никак привыкнуть не могу.

- К дому? – догадался он.

- Да. Дети всегда мечтали о большой ёлке, а нам совершенно некуда было её поставить, а тут столько места. Что даже страшно.

- Марина, а вы с Надеждой Михайловной говорили?

- Да. – Она выглядела немного испуганной. – Хотя, я могла бы…

- Не могли бы, - отрезал он. Прошёл к дивану и сел на подлокотник. – Марина, я не знаю, о чём вы говорите со своим отцом, но вы по-прежнему растеряны. И не понимаете одной очень важной вещи.

Марина руками себя за плечи обхватила, и невольно нахмурилась, не понимая, к чему он клонит.

- Какой?

- Вам не дом достался, это не наследство и не подарок. Нельзя продолжать ходить по полупустому дому, и смотреть на пустые углы. Нельзя спрашивать у меня разрешения поставить ёлку. Марина, ваша жизнь изменилась.

- Я понимаю.

- Нет. Вы ведь боитесь.

Марина нервно усмехнулась.

- Я не вижу в этом ничего удивительного. Не каждый день такое случается.

- Я знаю, и я понимаю. Но мне кажется, что вы никак не можете это принять.

- Я стараюсь привыкнуть.

- Вы дочь Стеклова. В вашем городе вы уже знаменитость, хотите вы этого или нет. На работе пристают с расспросами?

- Всё, что знала, я уже рассказала, - призналась Марина.

- Вы могли этого не делать. Всем всё не расскажешь и не объяснишь. Когда-нибудь невозможно будет прятаться в этом доме. Придётся принять всё, как есть. Придётся где-то появляться с отцом под руку, придётся быть его дочерью, придётся улыбаться людям и прятать растерянность. И я даже не спрашиваю, готовы ли вы к этому.

Марина смотрела на него во все глаза.

- Зачем я ему нужна? В смысле, там… с ним под руку.

Гранович спокойно пожал плечами.

- Это бизнес. И всё когда-нибудь достанется вашим детям. По-моему, это небольшая плата.

- Бизнес, - повторила Марина за ним, и тоже присела, правда, на стул у окна. – Я не понимаю, как можно этим жить. Мне никогда не нужно было столько денег.

- А дело не в деньгах. Кто занимается бизнесом ради денег, ничего не добивается. Дело в смысле, в азарте, в удаче, которую ещё нужно поймать. В умениях и стараниях, в бессонных ночах, и в том чувстве, когда ты понимаешь, что всё получается и именно ты был прав, а не конкуренты. – Дима покивал. – Да, дело не в деньгах.

- Вы азартный человек, Дмитрий Алексеевич.

- Я просто знаю, чего хочу. И я не хочу денег, Марина. Я много работаю, но я знаю, ради чего я это делаю. Я люблю комфорт, люблю дорогие машины, люблю хорошо отдыхать. Иногда. И когда я это получаю, это не просто игрушка, это результат большого труда. Я не вижу в этом ничего плохого.

- Я не говорю, что это плохо.

- Вы меня не понимаете.

Она едва заметно дёрнула плечом.

- Может быть. Но в данный момент жизни, деньги – это последнее, что меня интересует.

- А что? Бывший муж?

Она вскинула на него укоряющий взгляд.

- Дети.

- А-а. Ну что ж, это достойный повод. Так может ради них стоит начать всё сначала? У вас все возможности для этого есть. Сделайте это для них, и ваши дети начнут брать с вас пример.

- Настоящий сеанс психоанализа.

- Ой, на это я точно не способен. Ненавижу психологию. Просто сделайте своему отцу приятно. Он в субботу приедет, и пусть он приедет домой. Пусть будет ёлка, подарки и вообще, всё, что вам захочется.

Марина на Грановича посмотрела с лёгким прищуром.

- Вы настолько близки с моим отцом?

Он с подлокотника поднялся.

- Он когда-то мне помог. Но дело не в этом. – Дмитрий вдруг улыбнулся. – Когда в этом доме наступит семейное счастье, меня повысят, и я поеду дальше.

- Открывать следующий магазин?

- Да. Я умею это делать.

- Отец говорил другое.

- Что?

- Что лучше всего у вас получается решать чужие проблемы. Вижу, что он прав.

- Я не решаю проблем, Марина. Чаще я их людям создаю. Вот сейчас, например, вам. Но вас это отвлечёт. Я тоже разводился, поэтому знаю, что говорю. Займитесь собой, по всем пунктам. Пройдёт некоторое время, и вы поймёте, что больше не страдаете.

Она глаза в пол опустила.

- Я уже не страдаю.

- Давайте не будем с вами спорить. – Он на часы посмотрел. – Пойдёмте спать. Уже за полночь.

Марина кивнула и поднялась. Направилась к входной двери, она всегда её проверяла перед сном, но Дмитрий вдруг руку протянул и до Марины дотронулся. Сам не знал зачем. Но за плечи приобнял и подтолкнул к лестнице.

- Идите. Я всё проверю и выключу.

- Хорошо. Спокойной ночи, Дмитрий Алексеевич.

Гранович несколько зловеще хмыкнул.

- Спокойной… Марина Николаевна. – А когда к двери отошёл, себе под нос расстроено пробормотал: - Вот только разговоров по душам не хватало. Полный хаос, а не жизнь.