– Тёрн… – Она потянулась к нему, схватить дурака за руки, чтобы только молчал, не трепал языком, не выбалтывал бы…

– Алиедора, – сильные пальцы сжали её запястья. – Поверь, это наш единственный выход. Просто поверь, хорошо?

Он коснулся её висков.

«Я знаю. Они слышат. Слышат с самого начала».

– Мелли – наша последняя надежда. – Голос Тёрна звучал очень, очень убедительно. – Или Мудрые сотрут нас в порошок.

«Не могу… долго. Трудно… пробиться. Ты поняла?»

– Ты поняла? – повторил он вслух.

– Я поняла, дхусс. – Она постаралась, чтобы это прозвучало достаточно зло. – Мелли есть наша последняя надежда.

В лицо Дигвилу дул не по-осеннему тёплый ветер. Здесь, на верхотуре, на самой высокой башне Навсиная, ему удавалось забыться. Далеко на севере высилась голубоватая громада Реарского хребта, и Дигвил, привыкший жить в тени этих гор всю свою сознательную жизнь, смотрел на синеватые изломанные линии, невольно дивясь открывшемуся простору.

Что ещё остаётся делать знатному нобилю, оказавшемуся пусть и в золочёной, но всё-таки клетке у могущественного врага? Раньше в его положении принято было платить выкуп, и пленники жили на положении едва ли не почётных гостей – ели за одним столом с хозяевами, охотились вместе с ними, дав лишь честное слово благородного рыцаря, что не попытаются бежать. А здесь, у магов… Кормят на убой, что верно, то верно, да только трое чародеев постоянно маячат за спиной.

– Сели б вы хоть, что ли, господа маги, – с раздражением бросил Дигвил. Этих аколитов – молодых, с черепами, поцарапанными от постоянного и торопливого бритья, – он ничуть не страшился. Им приказали лишь следить за узником, не более.

Подмастерья, уже заслужившие право на короткий церемониальный жезл, но кому ещё оставалась очень долгая дорога до первого посоха, лишь переглянулись. Все трое отличались худобой, сутулостью и нездоровой бледностью, как случается у людей, сутками сидящих взаперти, склонившись над книгами. По сравнению с ними Дигвил, даже прошедший плен у Мастеров Смерти, казался настоящим силачом. В рукопашной, не сомневался молодой дон, он легко заломал бы всю троицу, но – магия, магия, магия…

Это несправедливо, подумал он. Сколько пролито пота в палестре, сколько часов под палящим солнцем он ворочал тяжеленным деревянным мечом под резкие и злые крики отцовских десятников! А эти… сидят, уткнув носы в древние фолианты, едва ли ложку ко рту поднести смогут, но, если что, запросто сожгут в единый миг целую деревню.

Сила справедлива. Она требует всего тебя, прежде чем неумёха-новичок сделается настоящим мечником. Магия же достаётся даром. Благородный дон проливает пот и кровь на ристалищах, оттачивая мастерство, – по сравнению с этим корпение над манускриптами есть поистине убийство времени. Недаром эти маги такие не в себе – ежели просидеть всю молодость в подвале, света белого не видя…

– Эх, да чего с вами говорить… – Дигвил презрительно отвернулся.

– Благородный дон Деррано, – вдруг заговорил один из аколитов. Молодой рыцарь резко обернулся. Неужто кто-то из этих книжных червей решил-таки предложить ему честную драку? – Благородный дон Деррано, господин верховный распорядитель Коллегиума пользователей Высокого Аркана требует, чтобы вы сей же час собрались в дорогу. Ваши спутники будут ожидать вас во дворе цитадели. Нам поручено препроводить.

Господин верховый распорядитель Коллегиума. Глава Державы Навсинай. Доселе Дигвила своим вниманием он не удостаивал.

– Собираться в дорогу? Куда, зачем, для чего?

– Не во власти нас, малых, ответить на сии вопрошания, – вычурно отговорился аколит. – Прошу проследовать, благородный дон.

Долго ли собираться рыцарю, пусть даже и пленному? Вскоре Дигвил уже сбегал по широченной каменной лестнице, что вела из башни на просторный, тщательно замощённый двор. Там пыхтели, негромко жужжа чем-то в железном нутре, два десятка големов – четыре из них, переделанные из бойцов в носильщики, держали громадный крытый паланкин.

Сундучок с нехитрым имуществом пленника довольно-таки небрежно закинули на задок паланкина. Из тёмного нутра башни торопливо вынырнули трое магов постарше; со стороны они могли бы показаться братьями: длинные седые бороды, худые впалые щёки, кустистые брови и глубоко посаженные тёмные глаза. Тёмно-лиловые одеяния до земли, богато расшитые серебром, роскошные посохи с вычурными навершиями: переплетающиеся рубиновые и золотые грани, кружащиеся сами собой агатовые спирали, висящие в воздухе безо всякой поддержки.

– Дон Деррано? – брюзгливо бросил один из магов, поспешно забираясь в паланкин. – Не стойте столбом, благородный дон, у нас очень мало времени.

– Могу ли я, по крайней мере, узнать, куда мне предстоит отправиться? – в тон чародею сварливо осведомился пленник.

– Можете, – осклабился волшебник. – На крайний запад наших владений. К самой переправе Рорха. Давайте, давайте, благородный дон. Не задерживайте отправления.

Внутри паланкин оказался разубран более чем роскошно, смахивая скорее на жилище ни в чём не отказывающего себе богатея. Слуги проворно уложили багаж, вместительные кофры, запертые на здоровенные замки, накладные в придачу ко внутренним. Дужки замков искрили, сердито плюясь белыми и алыми огоньками, едва Дигвил оказывался в непосредственной близости от них.

– Садитесь, садитесь, Деррано, – недовольно фыркнул чародей с фиолетовыми камнями в навершии посоха. – Не стойте столбом. Вы мешаете моему сосредоточению.

Кулаки Дигвила сжались. Этот чародеишка разговаривал с ним, наследником Дольинского сенорства, словно с последним серфом; рыцарь не успел даже осмотреться в полутёмном паланкине, не говоря уж о том, чтобы выбрать себе место.

Дон Деррано молча проглотил обиду, заставив себя поклониться. Всё-таки он путешествовал не под охраной и не в кандалах.

Ничего, посчитаемся.

Маги тем временем устраивались на лучших местах – в мягких креслах вокруг привинченного к полу овального столика. Кресел было ровно три, Дигвил удовольствовался крышкой рундука возле задней стенки паланкина.

– Деррано, – прежним тоном обратился к нему всё тот же чародей. – Мы должны вам кое-что сообщить. Требуется ваше, гм, усердие, равно как и добрая воля.

– Откуда у бесправного пленника возьмутся как добрая воля, так и усердие? – пожал плечами Дигвил.

– Не советую начинать торговаться. – Маг нацелился в него крючковатым пальцем с длиннющим позолоченным ногтем. – Слушайте, что вам говорят, и будьте благодарны, что проделаете этот путь с нами, а не среди караванных рабов.

Дигвила душила холодная ярость, однако она же, вкупе со впитанной с малых ногтей гордостью рыцаря и дворянина, заставила ответить почти любезным поклоном и вежливой полуулыбкой.

– Я готов оказать те услуги, на кои окажусь способен.

– Давно бы так, – заметил чародей. – Слушайте и запоминайте, Деррано. Очень скоро мы окажемся на переправе. На переправе Рорха, чтобы вы знали. Големы будут идти день и ночь. За это время вам надлежит как можно лучше, во всех подробностях припомнить свою невестку. Да-да, ту самую, доньяту Алиедору Венти.

Дигвил сокрушённо вздохнул и развёл руками.

– Господа маги! Я всего лишь рыцарь, я не владею магическими искусствами. Что я могу припомнить о рекомой Алиедоре? Я повторял всё это десятки раз. Сбился со счёта, если честно.

– Факты нам не нужны, – сухо бросил маг с фиолетовыми камнями на посохе. Представляться Дигвилу он, судя по всему, считал излишним. – Их мы имеем достаточно. Нет, вспоминайте просто её лицо, как она выглядела, будучи девочкой-воспитанницей, потом подростком, потом невестой. Чем лучше сумеете это сделать, тем скорее вернётесь к семье. Зомби в Долье и Меодоре хватит ещё надолго, можете не сомневаться.

Легко сказать, подумал Дигвил.

– С вашего разрешения, я ведь не художник, милостивый государь маг. Не могу же я…

– Не важно! – оборвал его чародей. – Вспоминайте, как вспоминается. А мы тем временем, хе-хе, подготовимся…