— Ничуть! — мгновенно откликнулся он. — Снимаем среди картонных декораций. Актерам платим гроши… Точно так же мы бы снимали, отпусти нам государство хоть пять миллионов. И со спонсорами ведем себя правильно. Сколько бы они ни давали, мы откатываем им четверть. А себе отгрызаем две четверти. Все довольны.

— Откат… Магическое слово, — прошептал я.

— Откат, — услышав мой шепот, подхватил он.

— А мне, как автору идеи фильма, положено вознаграждение? — захотел узнать я.

Он был в курсе моей давней тяжбы с укравшими сюжет сценаристами.

— Согласно нашему законодательству вы никогда не сможете свое авторство доказать, — ответил Маркофьев-средний. — Главный же наш доход, — продолжал откровенничать он, — это реклама. И джинса.

— Чего-чего? — переспросил я.

Вечером я делился с Вероникой почерпнутыми знаниями:

— Как ты думаешь, что такое реклама? Которую смотришь ежедневно по телевизору, видишь на стендах, в газетах и журналах?

Она отвечала расплывчато и считала, что рекламные вкрапления мешают восприятию телепрограмм и чтению статей. Я сам недавно был носителем столь же отсталых взглядов. Но теперь мог авторитетно растолковать:

— Реклама — золотое руно… Потому что за каждый рекламный ролик или текст телекомпаниям и редакциям газет и журналов отваливают миллиарды… Те обещают пустить доход на скорейшее совершенствование материально-технической базы вещания… На улучшение полиграфии… Но ни хрена не пускают, а все присваивают и делят… Аппаратура в студиях устарела, способы монтажа сюжетов — допотопные… Да еще государство подбрасывает на оснащение… Но и это разворовывают! Газеты получают за рекламу столько, что готовы печатать только ее, а не статейки горе-писак с журналистским образованием…

Я продолжал:

— А джинса? Нет, это не рабочая одежда. Как может показаться непосвященному… Это когда снимают сюжет или пишут очерк, скажем, о передовиках производства… О флагманах промышленности или сельского хозяйства… Все вроде чисто… И благородно… Поддержка отечественного производителя. Но ведь по сути мы рекламируем выпускаемый им продукт? Рекламируем! А за рекламу нужно платить? Еще как! Вот журналисты и берут слева, минуя кассу, черным налом… Ты поняла?

Вероника не разделяла моих восторгов. Впрочем, и сам я, после беседы со Средненьким, впал в удрученное состояние. Разговаривая с Маркофьевым, ужасался:

— Я не нужен в современной жизни! Я ничего этого не умею… Мне не приспособиться!

Маркофьев кряхтел и вздыхал:

— Ты думаешь, мне легче от того, что я умею все? Да я с удовольствием сидел бы сложа руки — какой спрос, если ничего не умеешь? А так — все на меня сыпется и валится. Все на меня набрасываются. Все меня хотят, все достают, все чего-то требуют… Ты думаешь, на телевидении работают только умные? Приходится давать им уйму советов, консультаций, схем и ухищрений по увиливанию от налогов…

Он говорил:

— Да, все и всюду давно поделено между серьезными людьми. Ты пришел к шапочному разбору. И еще надеешься что-то получить?

С профессиональными качествами все у маркофьевского Средненького было в порядке, а вот личная недолга не задалась.

В молодые годы, когда косил от армии, он полеживал в дурдоме, где обрел (за условленную мзду) диагноз "шизофрения", после чего, разумеется, был освобожден от призыва. Теперь давние хитрости аукались неожиданным образом. Стоило ему поссориться и повздорить с женой, как та звонила в милицию или в неотложную медицинскую помощь и говорила, что у мужа обострение, он де бегает за ней с топором — и за ничего не подозревавшим беднягой являлись или милицейский наряд или бригада врачей, ему заламывали руки, напяливали смирительный халат и везли излечивать. Подколодная змеюка-супружница могла вызвать санитаров и без внешнего повода, без скандала или произошедшей стычки — а просто потому, что захотелось побыть одной или вздумалось пригласить в гости подружек или любовника. Ничего не подозревавший Маркофьев-средний, слыша звонок в дверь, шел открывать, его хватали, благоверная подтверждала приехавшим факт обострения, перечисляла хорошо известные ей симптомы, коновалы или службисты с легким сердцем везли пойманного маньяка в клинику и две недели оздоровляли его инъекциями или электрошоком. На этот период в его кабинете (по задумке Маркофьева) должен был воцаряться я.

Контрольные вопросы:

Какими способами стоит, а какими не стоит косить от армии?

Понимаете ли вы, что любой, даже самый, казалось бы, невинный и безобидный поступок, имеет далеко идущие последствия?

Вам никогда не хотелось отправить мужа (жену) в дурку?

За что мы благодарны нашей армии?

Ответ. За то, что помогает в осуществлении желаний по спроваживанию надоевших членов семьи в дурдома.

Вскоре мы начали штамповать передачу, которой суждено было перевернуть общественное сознание масс. Ее ведущими метили стать Худолейский и Захар Костариканский, но Маркофьев возглавил шлягерную программу сам. Ежевечерне он разыгрывал и вручал счастливчикам-победителям миллионы рублей и сотни ящиков пива "Молодеческое". Главному магу и кумиру ассистировали и помогали тащить лотошные шары из барабана Аглая Страшенная и Любовь Неверная, а Сивухина сопровождала процедуру подсчета набранных баллов низким контральто под перебор балалаечных струн.

В группу инициаторов-создателей хитовой телевикторины — для упрочения ее позиций в сетке вещания и придания ее имиджу лоска и блеска — были приглашены звезды эфира Новомужев и Пидоренко. Они, вместе с Рабиновичем-Пушкиндтом, составили авторитетное жюри, определявшее суммы выплат. Вскоре передача "Получи и запей!" стала любимейшей развлекательной отдушиной для всех и каждого, кто знал, как включить приемник с голубым экраном в розетку. Наше детище уверенно выбивалось в лидеры отечественного телепоказа и шоу-рынка. Игру спонсировал банк, где трудился Маркофьев-младший. Ей покровительствовали лучшие представители интеллигенции. Иван Грозный, вошедший в попечительский совет и сценарный ареопаг создаваемого общими усилиями шедевра — с высокой трибуны в Думе поддержал смелое начинание и сказап, что игра в незатейливой форме учит граждан России расторопности и врастанию в новую экономическую обстановку. Все складыалось замечательно. Рекламщики платили Маркофьеву. Маркофьев платил людям. Не жмотился. Не скобарничал. Не крохоброствовал. Зрители хлестали пиво цистернами.

Однако, если верить откликам прессы, сеансы прилюдного обогащения и раскупоривания пива "Молодеческое" вызывали у эстетствующей части зрителей негодование. Согласно официальным рейтингам наша программа плелась в хвосте.

Маркофьев бесился.

— Вы что, не знаете, как это делается? Как эти рейтинги заказываются и покупаются?

Он говорил:

— Вы плохо смотрите ящик! Лично я, когда смотрю на экран, учусь жить. Потому что по ТВ показывают, как сказали бы футболисты, штатные ситуации. То есть штампованные, аллегорические и символические сюжеты. Я выуживаю: каким поливам надо, а каким не надо верить, кто и на чем сгорел и горит, а кого и за что награждают и превозносят. Зачастую горят и получают награды за одно и то же.

Мы встретились с представителем независимого фонда при институте изучения общественного мнения "Галоп" и заплатили ему ту сумму, которую он назвал. По его совету пришлось слегка изменить название нашей эфирной сказки. Рейтинги передачи "Получи и запей — не отходя от кассы!" резко пошли вверх.

Добившись этой весомой победы, мы занялись производством клипов. Воплощаемая нами мысль была проста: быстрым промельком показать Петра Первого, Черчилля, Рузвельта, а потом накрыть их профилем главного, нет, даже не наследника, а превзошедшего их стратега и полководца — Маркофьева. На фоне его улыбки, шириной во весь экран, возникала надпись "Я люблю вас!", а хорошо знакомый мне с детства голос возвещал: "Я поведу вас в двадцать второй век!"