А утром снова вверх, и ослепительная белизна вокруг. С гондолы видны отшлифованные ветром и солнцем сверкающие пятна на освещенных боках гор и равномерно-матовые поверхности теневых склонов. Вот ее любимый широкий, без бугров склон, залитый солнцем. Летишь, как птица, и ветер в лицо – не холодный, просто живой и свежий. Ритм скрипящего снега – музыка для ушей. Лыжи слушаются каждого движения коленей – вжих, вжих, вжих, поворот, поворот, поворот. Ну скажите на милость, зачем куда-то лезть, испытывать себя, когда можно вот так! Чистая радость, праздник, который всегда с тобой. А крест, который ты несешь, он ведь тоже всегда с тобой? И, наверно, одного без другого не бывает. Кроме каких-то мгновений, когда выскакиваешь на поверхность, попадаешь в струю, взлетаешь ввысь. Вот и лети сейчас по этой белой глади, среди сверкающей голубизны, над стоящим в долине мягким облаком, закрывающим город. Лети. Сегодня у тебя праздник.

Ну, а как же бессоные ночи с луной, с гордо вскинувшимся, тускло белеющим в темноте Маттерхорном, с детскими рейтузами, сбегающими вниз из-под спиц? А никак. Потому что были, есть и будут другие бессонные. С ним. Может быть, все это – и луна, и рейтузы, и недолгое пугающее одиночество – плата за долгие дни и ночи вместе? Ну, а с выбором как? А это уже философия. Вика пусть философствует, есть ли он вообще и насколько мы вольны выбирать.

А Инге и молодая барменша получили-таки по бутылке шампанского, хотя они, конечно, просто шутили. Будет что вспомнить через двадцать лет.

2009