– Иди-иди, – сказал Савоськин. – Не бойся,

Ростик думал, что увидит лабиринт залов. Ничего подобного. Квартира Афанасия оказалась однокомнатной. Просто комната была большая-пребольшая и хитро разгорожена мебелью на несколько секторов. Четко виделось: тут спят, там спортом занимаются, а вот здесь у хозяина кабинет. Тоненькая перегородка отделяла кухню, а перед кухней оборудовали самый настоящий бар.

Везде царил мягкий свет. Приглушенно играла музыка из последнего фильма Тарантино.

– Чего тебе налить? – бросил коллекционер из-за стойки.

– Я не пью, – испугался Ростик.

– Налей ему соку, – раздался, гол ос Михаила Юрьевича.

– Томатный подойдет? – Афанасий зачем-то подмигнул Савоськину.

– Подойдет, – поспешно ответил Ростик и получил высокий стакан.

– А вам, Дон Мигель, как обычно, текилу? – Коллекционер щербато оскалился.

– При учениках не могу, – педагогично заметил Михаил Юрьевич.

У Ростика отлегло от сердца.

– Тогда и вам томатный. – Коллекционер вручил стакан Савоськину. – А я, если не возражаете, пива. Вы ведь не возражаете, да?

– Да! – хором не возразили гости.

Коллекционер нацедил себе из жестяного бочонка.

– Ну-с, – заключил, – прошу.

И провел гостей в малоприметный с виду сегмент квартиры с полукруглым диваном.

«Да это же домашний кинотеатр! А экран выдвигается», – догадался Ростик, усевшись на краешек. Савоськин расположился рядом. Коллекционер сел так, чтобы видеть обоих.

– Он в курсе? – спросил у Савоськина.

– Насчет коллекции – нет, – ответил Михаил Юрьевич. – Насчет остального тоже.

– Отлично, – улыбнулся Афанасий.

«Почему он зуб не вставит?» – озадачился Ростик.

Коллекционер взял с зеркального столика маленький пульт. В трех метрах от дивана разошлись панели на стене, открывая взору потайной шкаф. Дверцы шкафа тоже раскрылись, сами собой. Стало видно, какие они массивные.

Разглядев, что за ними, Ростик чуть не расплескал сок.

– Осторожнее, – предупредил Афанасий. – Лучше поставь вон туда.

В потайном шкафу разместилась целая коллекция холодного оружия. Шпаги, ножи, даже меч – впрочем, ржавый. Но взгляд Ростика приковала к себе одна секция.

Молотки. Самые разные, но все старинные. Ни одним из них явно не забили и гвоздя. Такими стучали на аукционах, выкрикивая: «Продано!». Такими стучали судьи, оглашая смертные приговоры. Такими стучали в двери, приходя с недобрыми намерениями.

Да и спроста ли их держали на оружейном стенде?

– Откуда у вас столько? – спросил Ростик Афанасия.

– Догадайся. – Коллекционер с удовольствием отхлебнул из кружки, а затем продолжил: – Ты ведь сюда затем и пришел?

Ростик молчал.

– Хорошо, – Афанасий опустил кружку на колено. – У меня есть хобби. Вообще-то у меня их много, но одно – особенное. Это, – он кивнул на молотки, – мои охотничьи трофеи. И если мы договоримся, ты подаришь мне еще один.

– В смысле? – Ростик обо всем уже догадался, но хотел услышать от коллекционера.

– Можешь заказать мне своего молотобойца. Ты ведь уже осознал его.

– Вы его что, убьете?!

– Не обязательно. Могу просто отобрать молоток. И все: стучать будет нечем.

– А я что должен буду?..

– Оставишь молоток. Для коллекции.

– А вы… своего тоже? – Ростик не мог не спросить.

– Еще в юном возрасте. Я же не знал, что этот дяденька… мягко говоря, ненастоящий. Молотком на меня замахиваться! А я был хоть и маленький, но шустрый. И ни-че-го не боялся. Ну, я его тем же самым молотком… Думал, бандит какой-то. А потом, с годами, начал и чужих осознавать. Может, в том все и дело. Сначала надо от своего избавиться.

– Подождите. Они ненастоящие?

– Для нас с тобой – очень даже настоящие, – подмигнул Афанасий и снова хлебнул из кружки.

– И как вам… без вашего? – Ростик почувствовал себя глупо.

– А ты как думаешь? – Афанасий сделал широкий жест кружкой.

Ростик ничего не ответил. Зачем-то взвесил в руках красивый стакан и еще пригубил сока. С трудом нашел, о чем еще спросить.

– Почему вы на них охотитесь?

– Должна быть справедливость.

– Как так?

– Я тебе объясню. Молотобойцы – это вроде как плод нашей эволюции. Палеонтологией не увлекаешься? Крупных динозавров видел в кино? Бронтозавров всяких, диплодоков. Они были такие большие, что если бы кто-то их укусил за хвост, голова могла узнать об этом слишком поздно. Далеко ведь. Поэтому у них развился еще один мозг. Да-да, в заднице, специально для таких вот случаев. Много думать не мог, у них и основной-то был не шибко умный, но для выживания хватало. Пока все равно каюк не наступил, и для тех, кто с двумя мозгами, и кто с одним. Но у нас все сложнее. Второй мозг нам не нужен, габариты не те. А вот второе сознание… Тут спорят, что сделало обезьяну человеком и так далее. Вопрос, что его потом удерживало быть человеком. Ведь к животным инстинктам скатываться просто, а интеллектуально развиваться приходится очень и очень долго. Я думаю, вместо второго мозга у нас появилось еще одно «я». Если мир и человек многомерны, то и эволюционируют они тоже сразу во многих измерениях… Короче, это второе «я» на биологическом или еще на каком-то уровне следило за тем, чтобы мы оставались людьми. Не ради выживания организма, а ради всего уникального вида… Разумеется, не у всех оно было, так и мозгов даже сейчас многим не хватает, а ведь образование, компьютеры, туда-сюда… Извини, Мигель.

Во рту коллекционера снова показалась щербинка. Савоськин усмехнулся.

– Так вот: мы, то есть человечество, вырастили в своем сознании еще кого-то. Субличность. Она должна была толкать нас вверх, делать человечнее, что ли. Братья по разуму, так сказать… Тут тебе и контакт, и звездные войны. В одном флаконе.

– А почему о них ничего не знали? – поинтересовался Ростик, чуя какой-то подвох.

– Да почему же ничего? Писатели-то о них давно знали. Откуда, думаешь, всякие двойники, тень, которая гуляет сама по себе, призрак отца Гамлета, черный человек… Наш любимый Антон Палыч просто создал еще одну модель, так сказать. Главное-то в другом. Сначала они нам помогали, а потом стали мешать… Ведь как получается: чуть что, сошел с тропочки – получай удар по затылку. Хорошо, такие, вроде нас с тобой, могут их осознать, понять, что к чему. А скольких людей они загубили? Хороших людей, заметь! Раз – и удар молотком. А в нашей реальности – сердечные приступы, инсульты, самоубийства… Да ладно, сколько люди всего не сделали из боязни таких вот деятелей? Добро бы еще правила у всех этих молотобойцев были одинаковые. Так нет же, каждый сам по себе, как мозжечок.

– Но ведь они же ненастоящие? – опять завел свое Ростик, который наконец-то обнаружил подвох. – И молотки у них, значит, тоже!

– Молоток – это всего лишь образ. Пакет информации, который поступает тебе в мозг. А мозг уже сам разрушает организм и сознание. А я эту информацию забираю себе. Но когда ты их осознал, для тебя они вполне материальны… Так подаришь мне свой?

Ростик медлил. Он пришел с надеждой получить помощь, но чтобы вот так…

За все время их разговора с Афанасием Савоськин не проронил ни слова, только время от времени тянул сок. Теперь у него в руках был пустой стакан с красноватыми разводами на стенках, а у Ростика еще больше чем наполовину полный.

– Михаил Юрьевич, – сказал Ростик. – А что вы с вашим молотобойцем сделали?

Решил: вот как сейчас ответит преподаватель, так он, Ростик, и поступит.

Но ответил коллекционер Афанасий.

– Дон Мигель никогда не знал этой проблемы.

Он снова подмигнул другу и добавил:

– Пока.

Хлебнул из кружки. Там тоже подходило к концу.

– Это правда? – спросил Ростик.

– Правда, – отозвался Михаил Юрьевич.

Но Ростик почему-то не поверил. Было там что-то, говорившее: правда-то не вся.

Сок вяло колыхался, стоило наклонить стакан. Молотки поблескивали в шкафу.

– А можно посмотреть поближе?