-Можно.

Подтвердили дамы.

-С тех пор в семье тишина, мир. Но родители долго не могли поверить и расслабиться. Да и я тоже. Брат, правда, иной раз поведет себя странно.. Как сегодня, например. Не сердись, Лина.

Пришлось повторить, что все окей. Жизнь прекрасна. И свирепый Даниил вел себя превосходно. Не обижал, угощал, всячески ухаживал. А что исчез под конец, так это его право. Лина очень старательно притворялась счастливой, едва сама себя не убедила. Актриса!

Взяла на рецепции ключ от номера. Влезла в душ, беспощадно бичуя ни в чем не виноватое тело ледяной струей. Она ненавидела холод. Потом переключила смеситель на обжигающий поток, чередуя почти кипяток, с риском быть ошпаренной, и максимально низкую температуру воды. Контрастный душ ослабил жалость к себе, обуявшую Лину. Настроение приподнялось с критической отметки. Завернувшись в полотенце, девушка вытянулась поперек двуспальной кровати, занимающей почти весь номер.

Яна появилась в шесть утра. Зацелованная, сияющая, хихикающая и совершенно счастливая.

Хороши же они были на завтраке в субботу. В половине десятого еле выползли из номера. Помятые, опухшие мордашки говорили сами за себя. Неунывающая Яна показала язык зеркалу.

-Красоту не пропьешь, не прогуляешь.

Лина вздохнула, любоваться собою не стала. Зачем зря расстраиваться? Воинствующим оптимизмом Яны судьба ее не наделила. Взяла чашку, налила крепкий кофе, бросила в него два ломтика лимона. Обвела взглядом зал в поисках приятельницы и столика, который она захватила. В дверях, выходивших на бассейн, стоял... Даниил? Лина узнала силуэт. Лица на таком расстоянии рассмотреть не смогла бы. Руки дрогнули, кофе щедро плеснуло на футболку. Ложечка упала на пол. На шум обернулись полный немец и его сухопарая жена. Лина с извиняющейся улыбкой присела, подобрала чайную ложку, положила на поднос с грязной посудой, наперевес с ним удачно проплывала официантка. Даниила не было. Не сквозь землю же провалился?! Или она обозналась? Выдала желаемое за действительное? Кошка драная. Обругав себя, отхлебнула кофе, услышала смех Яны за колонной, пошла на него, как корабль на сигналы маяка в штормовую ночь.

Сверкая очами, так романтично по-болгарски именуются глаза, Яна беседовала с Живко. С Живко? Ясно. Вот чьи широкие плечи сбили Лину с толка.

Янин поклонник слегка наклонился к столу, левая ладонь на спинке стула, в правой - ручка. Царапая на салфетке некие важные сведения, время от времени он безмятежно и расслабленно кивал. Диалог велся на русском. Оба, увлеченно и весело, уточняли какие-то моменты. Яна переспрашивала, отказывалась и соглашалась.

-Доброе утро.

-Добрый день.

Вежливо ответил Живко. Поцеловал Яну в нежно облитую румянцем щечку. Улыбнулся Лине, вышел.

-Красавчик, правда? И брат не хуже.

Лина невольно вздохнула.

-Чем ты обидела парня?

Укоризненно поинтересовалась Яна. Она намазывала тост джемом и не смотрела на приятельницу.

-Стоило оставить на часок без присмотра! Такого джигита проворонила!

-Ничего не случилось. Сама понять не могу.

Лина сгорбилась над остывающим кофе. Кофе? Вот какого цвета глаза у Даниила.

-Лина? Ау!

Яна поливала шопский салат оливковым маслом. Салфетку с записями она успела убрать в карман. Персиковая губная помада, персиковый лак для ногтей, бретелька персикового бюстгальтера на плече в сбившемся вороте персиковой блузки. Лине хотелось кричать с горя! Почему он ушел? Почему сказал, что не желает ее видеть? Скрывающий злость под безразличной вежливостью, далекий, совершенно чужой, своенравный и непонятный. Пахнущий морем и солнцем. Почему?

Персиковая Яна покачала головой.

-Жаль. Могли бы вчетвером прокатиться сегодня вечером. Живко приглашает меня в ресторан. Жаль. Надеюсь, ты не станешь дуться на меня?

Лина нашла в себе силы улыбнуться.

-Ни за какие коврижки. Ты - замечательная. А чем я обидела парня, убей меня, не соображу.

-Отказала в сексе?

Лина печально вздохнула.

-Увы, мне грешной. Увы. Чего не было, того не было. Никто ни о чем не просил. К моему огромному сожалению.

Расправляющаяся с салатом подруга пожала плечиками. Великодушно изменила точку зрения. Снимая с плеч девушки чувство воображемой вины простым пояснением.

-Согласна. Иной раз мужчин, действительно, нелегко понять. Они сами не всегда знают, чего хотят от жизни вообще, и данного момента в частности. Самые нелепые истории случаются. Завелся у меня во времена далекой юности один кавалер. Клевый во многих смыслах парнишка, но беда - уж так дрожал над своей бесценной свободой. Так трясся. Так паниковал, что его подлым способом каким-нибудь окольцуют. Умора. Увы, была фатально влюблена. И ни черта не смыслила в людях. Надеялась, что моя девственность его умилит. Как же! Кавалер, переспав со мной, невинной девушкой, перепугался претензий и, опережая события, набросился с угрозами и оскорблениями. Вообрази. Минуту назад он был настойчив и нежен. Вдруг, отстраняется с гадливым ужасом, отвешивает мне пару хлестких пощечин, велит собирать вещички и валить с глаз его долой и подальше. Я, естественно, в рев. Не от боли. Оскорблена, унижена - чувствую себя испачканной. Хватаю одежду, кое-как напяливаю, бегу прочь. Через год выхожу замуж за сына директора мясокомбината. Уважаемый человек был мой свекор. Царствие ему небесное. А кавалер бывший, начинает, буквально, преследовать. В ноги падать, о любви неземной вопить на всех перекрестках. Мерзость какая. Так что, деточка, не станем хмуриться из-за того, что получили по носу. Всякое бывает. Христо вон, спит и видит, как бы ему тебя уложить. Верь мне, он славный мальчик. Электрический и нежный. Тебе будет хорошо. Выйди вечерком, как я уеду, к бару. Выпей чаю... Учить тебя, что ли? Раньше четырех не вернусь. Времени вагон. В крайнем случае, если вдруг раньше освобожусь, звякну в номер еще с дороги. Так что не тушуйся, действуй!

Лина, полная самых сложных эмоций, сделала вид, что козыряет. Приложила ладонь к несуществующему козырьку воображаемой фуражки и выдохнула.

-Так точно.

Принарядившаяся Яна отбыла в десять ноль-ноль. В десять пятнадцать с рецепции позвонили. Едкий женский голос на плохом русском проинформировал Лину, что ее спрашивают.

-Кто?

После короткой паузы неожиданно она услышала низкий и властный ответ.

-Я. Даниил.

У нее сердце подскочило к горлу. Лина взялась за ворот пижамы. Вопреки наставлениям подруги, она собралась лечь спать. Господи. Даниил. Ей звонит Даниил.

-Ты?

Сказала она. Повторила чуть громче и увереннее.

-Ты!

-Я.

Усмехнулись в ответ. А следом прозвучал приказ.

-Пять минут.

Она выпустила трубку из руки. Спросила у своего поглупевшего и счастливого отражения в зеркале.

-Ты пойдешь к нему? Вот так? Сама знаешь зачем? Ты?

Пижама полетела на пол. Где черные новые штанишки? Маечка? Расческа? Она не стала краситься. Натянула одежду, пихнула в карман пятьдесят левов. Торопливо обулась. Одним взмахом взъерошила челку. Забежала в ванную. Почистила зубы. Второй раз за последние пол часа. Побрызгалась дезодорантом. Выскользнула из комнаты с сердцем трепещущим от восторженного предвкушения. Сейчас! Сейчас я увижу его. И пусть будет, то, что будет. Пусть. Это все равно. Он мне нужен. Нужен больше всего на свете. Я не знаю почему. Это не важно. Даниил. Ты пришел ко мне. Даниил.

В ее глазах было столько счастья и нежности, что дама, дежурившая в ночь, протянув руку за ключом, неожиданно и глупо покраснела. От стыда за себя, и гадкие мысли о всех русских туристках, об этой тоже. От неловкого понимания своей ущербности. Ни к кому, никогда ТАК сияя она не стремилась.

-Лека ночь.

Пожелала она удачи Лине.

-Лека ночь.

Повторила она тихонько, оставшись одна в опустевшем холле.