– Хозяйка! Прибыл человек из Дэверри, и хочет видеть вас. Его зовут Эван, он – торговец лошадьми. Говорит, что принёс новости, которые могут вас заинтересовать.

– В самом деле? Должно быть, он – старый друг моего мужа, или кто-то ещё, кого я должна знать?

– Нет. Я никогда раньше его не видел.

– Ну, проводи его, и пусть Диена принесёт вина.

На её посетителе были серые штаны и вышитая рубаха на дэверрийский манер. Не было больше никаких красных и золотых ниспадающих одежд; многочисленные кольца и прочие драгоценности исчезли, а светлые волосы были строго подстрижены и аккуратно причёсаны, но Алейна узнала его в тот самый миг, когда он вошёл в комнату.

– Ты – торговец лошадьми? Или ты зачаровал сам себя, колдун?

– А знаешь, ты – единственный человек в этом городе, кто узнал меня! – Не ожидая приглашения, гость поднялся на возвышение и сел рядом с Алейной на пурпурные подушки. – Все остальные помнят яркие одежды, но не моё лицо, и должен признать, это только к лучшему. По крайней мере, сейчас я предпочту быть известным как хитрый купец, а не паясничающий шут.

– Я никогда не считала тебя шутом.

– Правда? В таком случае, мой маскарадный костюм, к сожалению, оказался не так уж и хорош…

Диена вошла с вином и поставила поднос на низкий столик. Она бросила взгляд на Эвана, но во взгляде служанки ничего не было, кроме самого естественного любопытства – она тоже не узнала волшебника, развлекавшего город прошлой осенью.

– Я разолью вино, Диена. Можешь идти.

Но Эван взял графин ещё до того, как до него дотянулась Алейна, и наполнил оба их кубка. Когда он посмотрел на неё с ленивой, мягкой улыбкой, женщина почувствовала прилив желания, по её зрелому телу разлилось тепло, – просто потому, что гость так сильно напоминал своего брата.

– С Родри все в порядке?

– Определённо. Ты знаешь, кто он такой? Гвербрет Аберуина! Политические враги выкрали его и продали в рабство в тщетной попытке лишить наследства.

– Не может быть!

– Ад, на самом деле, это именно так, о прекраснейшая. Так что не стоит чувствовать себя виноватой или опозоренной. Может, он и был тут рабом, но, думаю, на самом деле его можно назвать тебе ровней.

– По положению? – Алейна глотнула вина. – Какая поразительная история! А я-то думала, что со мной никогда не происходило ничего интересного.

– Обычно я ненавижу перечить столь очаровательным особам, но в данном случае обязан указать, что ты ошибаешься. Нечто весьма интересное случилось с тобой однажды, но, возможно, нечто ещё более интересное произойдёт в будущем.

– О, правда? – Алейна позволила себе ленивую улыбку. – Твой брат приедет сюда снова? И я встречу его?

– Вот в этом я как раз сомневаюсь. Сейчас он, полагаю, уже благополучно женат на Джилл – на той женщине, которая притворялась моей рабыней.

– Только притворялась?

– Да, притворялась. Она была невестой Родри.

– Поразительно! Это так мило с твоей стороны: прийти и все рассказать мне… я имею в виду, что Родри в безопасности… – Алейна выпила ещё вина. – А ты тут по делу?

– Нет. Я приехал к тебе.

– В таком случае – это очень-очень мило. Ты чрезвычайно добр.

– Добр? Возможно, но только к самому себе. Я был бы воистину жестоким человеком, если бы отказал себе в удовольствии снова увидеть тебя. Всю зиму я думал о прекрасной и обворожительной Алейне, и об этой комнате, наполненной твоим присутствием, как запахом редких духов.

Она снова осторожно улыбнулась, пока он пил вино маленькими глотками и наблюдал за ней. «На самом деле, он того же ранга, что брат архонта, – думала Алейна – Очень важный человек. А что если он на самом деле колдун?» Она вспомнила, как испугалась, когда он показывал свои чудеса, и каким возбуждающим был этот страх.

– Ты поужинаешь со мной сегодня, Эван? Я никогда раньше не делила трапезу с колдуном.

– Это будет честью для меня. Я никогда не делил ничего с такой красивой женщиной, как ты.

Когда он поднял свой кубок, она чокнулась с ним, и на мгновение их пальцы встретились…

Ускользнув от гвербрета и его людей в Абернауде, Перрин отправился на север, держась подальше от основных дорог и следуя просёлками, а то просто по пустошам. Вначале путешествие складывалось трудно. Хотя он привык к походной жизни – в прошлом он нередко неделями находился в пути – у него не было с собой ничего из обычных пожитков: топора, походного котелка, удочек для ловли рыбы и заячьих силков. Жалкий маленький кошель с медными монетами быстро пустел, когда Перрин покупал еду у крестьян. Поскольку у него даже не было кремня, чтобы разжечь костёр, он спал в холоде под живыми изгородями или зарывался в опавшие листья, оставшиеся с прошлой осени. После того, как Невин осудил любые кражи, и это запечатлелось в сознании Перрина, он боролся со всеми малыми искушениями, которые судьба помещала у него на пути: цыплятами, выбежавшими из курятника, пирогами с мясом, оставленными остужаться на подоконниках, топорами, неосторожно брошенными у поленниц… Наконец его вновь обретённая благочестивость оказалась вознаграждена. Добравшись до Элрида, Перрин нашёл караван, направляющийся на север, в Пирдон, которому требовался человек, хорошо знающий лошадей. С этих пор он получал приличную еду и больше не мёрз.

Пока они пробирались на север, Перрин пытался не думать о будущем, но когда Элдис остался позади, вопрос стал неизбежным. С парализующей душу усталостью Перрин понял, что ему на самом деле больше некуда идти, кроме как вернуться к кузену Неду и дяде Бено-ику. Вначале они будут на него злиться и даже впадут в ярость, но все-таки возьмут к себе. Конечно, несколько месяцев или даже лет он будет предметом унизительных семейных шуток, его не преминут выставить образцом глупости и бесчестия – но и в этом не будет ничего нового. Он может смириться с этим, как раньше.

В дане Друлок караван распустили, и хозяин щедро расплатился с Перрином, выдав медяков на сумму в четыре серебряных монеты. В такой бедной местности этого будет достаточно, чтобы закупить необходимые товары и продукты для долгого пути в Кергонни… Поговорив с местной гильдией купцов, у которых имелось некое подобие карты, Перрин выяснил, что если поедет на северо-восток через провинцию Аркод, то ему потребуется преодолеть триста пятьдесят миль, чтобы добраться до города Клудана, где жил дядя. Однако местные предложили воспользоваться более короткой дорогой и направиться прямо на восток к реке Требик, которая выведет его к реке Белавер, а вдоль неё уже следует ехать на север, к Кергонни.

– Ты можешь потеряться, парень, если просто поедешь на север, – серьёзно кивая головами, толковали купцы. – Дороги не очень хорошие, и будут места, где нет ничего, кроме дикого леса. Люди Аркода называют свою проклятую пустошь провинцией, но у них только два приличных города, и они стоят на большом удалении друг от друга.

Перрин не стал говорить им, что «Аркод» звучит для него как райские кущи. Когда он двинулся в путь, то направился на север и уклонялся на восток, когда позволяли дороги и оленьи тропы, руководствуясь своим внутренним компасом, который мрачно и неизбежно указывал на родные места. На протяжении первых четырех дней пути Перрин совсем не встречал людей. Однако вскоре он увидел фермы и обнесённые забором пастбища, где под надзором молодых парней с собаками паслись белые коровы с бурыми пятнами. Все, кого он встречал, спрашивали, откуда он приехал, а когда узнавали, что с юга, то не скрывали восхищения, что путник забрался так далеко и не потерялся. Поскольку весна вступала в свои права и угроза зимнего голода осталась позади, крестьяне были щедры, предлагали ему поесть и давали овёс коню.

Перрин не заглянул ни в один из двух городов Аркода. Их разделяло примерно сто миль, и они лежали на притоке реки Бел, которую местные называли Авер Клин, или Лунная Река, но Перрин нашёл переправу примерно посередине, там, где жители крупной деревни построили деревянный мост в самом узком месте. За одну медную монету они не только разрешили ему пересечь реку, но также угостили в местной таверне элем, в обмен на новости, привезённые из Пирдона. Направляясь на северо-восток, Перрин с упавшим сердцем понял, что преодолел уже треть пути домой. В мыслях он уже слышал грозный рёв Беноика…