— Я не узнаю среди них того человека, — заговорила тайя. — Уже было темно, когда я заметила его около своей лошади. Я не обратила внимания на лицо, скрытое под белым тарбу, повязанным на голову.

Двина переводила слова Табару. Она добавила от себя:

— Мы не будем никого обвинять, но пусть твои люди найдут пропажу.

Велев всем возвращаться к своим делам, купец в недовольстве удалился вместе с Горимом к себе. Девушки также поспешили в палатку.

— Все прошло, как задумано, — зашептала Двина, когда они скрылись за укрытием из полотна. — Я думаю, что никто не пострадает. Горим в любом случае не найдет браслета, и не сможет никого обвинить. Оск унес безделушку далеко, и она может быть уже покоится на дне реки.

Вскоре в лагере все пошло как обычно. В палатку зашел один из охранников. Оставив на подносе горячий чай и сваренную кашу, он быстро удалился прочь. Девушки не притронулись к еде. Они собирали сумки, решая, что пригодится в дороге, а что следовало бросить на месте. В темноте Лисса сама направилась в палатку к старику. Она застала его в хмуром настроении. Девушка позволила себя обнять, отпила вина из поднесенного кубка и, не желая затягивать общение, положила руку на седую голову степняка. Ланс в тот же миг наслал на него спокойный умиротворенный сон. Потом тайя подсыпала порошка, изготовленного Двиной, в воду и вино на широком подносе и покинула палатку через несколько часов, когда вокруг воцарилась полная тишина.

Лисса осмотрелась. Часовые, которые обычно по паре дежурили около костра, дремали рядом с обнаженными мечами. Огонь почти догорел, и вся округа была погружена во мрак, озаряемый лишь сиянием далеких звезд. Под руководством Ланса она двинулась к фургону с пленными рудокопами.

Четыре связанных раба растирали освобожденные руки. Двина держала под узды лошадей девушек. Рядом с ней, прислонившись к повозке, стоя дремал охранник. Рудокопы вели себя тихо и спокойно. Лисса решила, что Дуглас подготовил их к побегу, хотя сам получал скудные известия, который мог передавать Оск. Ведь сокол был всего лишь птицей, пускай и очень умной. Лисса подошла к брату и улыбнулась ему. Выразить всю свою радость от долгожданного освобождения она решила после того, как Табар и его люди останутся далеко позади. За те несколько дней, что тайя изображала наложницу, девушка стала испытывать отвращение к самой себе и всем своим наигранным поступкам.

— Дуглас, — тихо произнесла Двина, — сходите за лошадьми. Их привязали к деревьям. Твои спутники пусть тоже сядут в седло. Остальных животных прогоните прочь. Чем меньше у степняков будет коней, тем больше у нас шансов избежать погони. Пусть потратят время на поимку скакунов.

Рудокопы отправились исполнять распоряжение. На плечо Дугласа уселся Оск.

— Они должны проспать до утра, — Двина обратилась к Лиссе, указывая на неподвижных людей, — но кто-то может очнуться пораньше. Все зависит от количества принятой еды и организма человека. Первый, пожалуй, разбудит и остальных. Так что времени на сборы у нас совсем в обрез.

Вскоре от погруженной во тьму стоянки отделилось несколько наездников. Три из них повернули на восток к реке. Дуглас слез с коня, чтобы попрощаться с сородичами. Девушки прислушивались к незнакомому языку, на котором рудокопы говорили друг с другом. Даже Ланс недовольно признался, что не понимает слов.

— Благодаря тебе мы обрели свободу, — сказал Харим. — Я славлю номов за то, что ты встретился на моем пути. — Рудокоп и стоявшие позади него товарищи опустились на колени. Дуглас также присел и взял Харима за руку.

— Надеюсь, вы доберетесь до родных краев. Я очень хотел бы посмотреть на твою деревню, подняться в горы и принести дары номам, которые до сих пор охраняют меня, раз меда крепко сжимает кисть, — ответил юноша. — Но я тоже хочу вернуться на родину. А для меня родина там, где люди, которые меня ждут и которых я люблю. Прощай, Харим! Прощайте, Олин и Нариш!

— Тебя всегда ждет радушный прием в наших прохладных каменных палатах, — ответил самый старший рудокоп, его голова и борода уже покрылись сединой.

Галопом всадники умчались на восток к реке. Дуглас вернулся к своим подругам. Он обнял сестру и Двину. Черноморка всунула в его руки длинный меч, забранный у одного из охранников.

— Тебе придется научиться с ним обращаться, — произнесла она, пряча за поясом острый нож. — А теперь мы продолжим путь, как всегда втроем.

— Меня как обычно позабыли, — забурчал Ланс. — Интересно, все же в какую сторону мы направимся?

Лисса вскочила в седло, к которому уже привыкла за дни перехода. Она последовала за Двиной и Дугласом.

— Как видишь, пока мы едем на запад, — ответила она Лансу.

Друзья погнали лошадей. Они остановились лишь, когда бедным животным необходимо было дать отдых. Лисса и сама валилась с ног от усталости.

— Ты думаешь, что сумеешь запутать следы, если мы сделаем такой крюк?! — спросила она Двину. — Сначала на запад, потом на юг к Мидгару. Мы только теряем время.

— Я думаю, что ты была права. Нам будет очень трудно узнать что-либо в Мидгаре без богатого покровителя. Ты можешь сойти за местную горянку, но ты совсем не знаешь языка. А со связями Табара нас очень скоро отыщут в городе. Если черноморец отправился на юг, то затем чтобы разузнать вести обо мне, или сесть на судно и продолжить свой путь.

— Значит, не будем постоянно оставаться позади, а отправимся туда, куда он планировал попасть, — продолжила Лисса.

— Да, мы едем в Морию, в Алмааг.

— Там хотя бы тебя не захватит любой вооруженный человек в рабство, — отозвался Ланс. — Но до Мории неблизко. Впереди снежные вершины Пелесских гор. Широкую кровать, ванну и ужин за столом придется дожидаться ещё не один десяток дней.

Всадники уже три дня спешили к горам, подымавшимся все выше и выше там, где скрывались по вечерам последние лучи багряного солнца. Дуглас переживал, что Двина загонит лошадей. Девушка предлагала скакать и днем, и ночью.

— У нас не так много припасов, взятых у степняков. Воды совсем не хватает. Лошади падут через день-два от жажды, а если мы будем отдыхать, то нас быстрее нагонят, или мы затеряемся в этой пустыни, где сгинем, так и не добравшись до людских поселений, — отвечала Двина. В её глазах стояла твердая решимость выполнить задуманное любыми средствами.

— Но нам можно не торопиться. Завтра мы уже подъедем к горам, где сможем отыскать свежую воду. Снежные шапки тают от солнца, и водяные ручьи стекают по каменным выступам. Однако нам необходимо добраться живыми до этих гор. Я не могу позволить тебе изнурять нас и бедных животных. К тому же Оск предупредит, если Табар все-таки решился отправиться в погоню по пустынной земле к отрогам Пелессов.

Двине пришлось прислушаться к рудокопу. Ночью вместо того, чтобы продолжать скачку, друзья устроили привал. За те короткие часы, на которые до этого черноморка останавливалась в тени редких деревьев и на ночь, чтобы немного поспать, Лисса успевала лишь перекусить и размять уставшее тело. Она с радостью улеглась на расстеленные одежды и заснула. Дуглас скормил лошадям и соколу свою порцию еды, напоил их из своей уже почти пустой фляги с водой, а затем растянулся на земле рядом с девушками, но долго не мог заснуть.

Утренние сборы были скорыми. С восходом солнца три всадника помчались к горным вершинам. Когда они почти достигли подножий гор, до которых оставалось лишь несколько часов езды, на горизонте показались незнакомые люди. На быстрых лошадях они приближались к друзьям, которые спешились в ожидании. Вскоре Лисса передала слова духа о том, что перед ними три солдата, разговаривавших на морийском языке, они заметили чужаков и вознамерились выяснить, куда те следуют.

— Ланс считает, что это морийские пограничники, — заметила тайя.

Вскоре всадники приблизились настолько, чтобы можно было внимательно разглядеть фигуры. Головы морийцев украшали черные береты, за плечами развевались плащи, которые прикрывали зелено-красную форму. За спиной у каждого был лук и колчан, полный стрел, у пояса в стальных ножнах висел длинный меч.