– Он? — спрашивает один.

– По ходу, он, — уверенно кивает другой.

– Ну, здравствуй, падла! Вот и снова свиделись.

Я реально удивляюсь этому где-то уже слышанному приветствию. И совершенно четко врубаюсь, что это уже происходило со мной.

– Простите, — я пытаюсь остановить их, — ведь мы уже знакомы!

– Еще бы! Эдик, твою неврубную морду я вовек ни с кем не перепутаю, — уверяет один из них, кажется Макс, и больно ударяет меня кулаком в живот. — Мочи его, Кощей!

Кощей двумя сложенными вместе руками бьет меня по спине, сбивая с ног. Далее следует самое обычное, но на сей раз недолгое избиение. Кощей шепотом сообщает товарищу:

– Макс, у него… короче, все пальцы.

– Чего?

– Опять, говорю, не тот! Пальцы средние у него все есть, по ходу.

Суетливая рука Макса хватает меня за запястье и сбивчиво пересчитывает мои пальцы:

– Ну? — Кощей нетерпеливо интересуется результатами подсчета.

– Ё-моё, так чё ж, опять не тот, что ли? — спрашивает у меня Макс, придвинувшись к самому уху, так что я ощущаю зловонное дыхание.

– Не тот! Не Эдик я! — подтверждаю я их запоздалую догадку. — Внимательнее надо быть к людям.

После извинений со стороны этих рассеянных чуваков, я уже привычно привожу себя в порядок и вхожу в гостеприимно распахнутые двери лифта. «Вот гопота одолела», — беззлобно думаю я и жму на кнопку с цифрой 7, расположенную между третьей кнопкой и неопознанной металлической. Мои ожидания оправдываются, и я оказываюсь на четвертом этаже поликлиники.

Через полчаса тупых блужданий по коридору я наконец нахожу нужный мне кабинет № 112, расположенный между 227-м и 303-м. Я еще раз сверяю цифры на двери с номером, указанным в талоне. «Все правильно», — с удивлением отмечаю я и нерешительно толкаю дверь с табличкой «Врач-гинеколог Хаустова Светлана Альбертовна».

Светлана Альбертовна коршуном нависла над столом и быстро пишет что-то с такой силой, что стол буквально ходит ходуном у нее под руками. Я кашляю, пытаясь привлечь внимание врача. Безрезультатно.

– Светлана Альбертовна, — обращаюсь я к женщине, — мне бы к окулисту. Можно?.. У меня талон.

– Проходите, садитесь, — неожиданно мужским голосом отвечает женщина и кивает клинообразной седенькой бородкой на стул, стоящий рядом со столом.

– Ой, простите! — смеюсь я извиняющимся утробным смехом, чтобы сгладить возникшую неловкость.

– Ничего, — успокаивает врач и проясняет ситуевину. — У нас просто ремонт в поликлинике, поэтому вынуждены принимать в свободных кабинетах.

– Все понятно, — соглашаюсь я и сажусь на стул.

Я терпеливо жду, когда окулист закончит писанину, и, чтобы заполнить образовавшийся вакуум, тупо смотрю в окно. Доктор, видимо, совсем забывает о моем присутствии и продолжает трясти стол. Я с интересом смотрю на исписанный листок бумаги формата А4.

«Дорогая, Лена, — читаю я на удивление разборчивый почерк, — когда ты прочтешь эти строки, меня, вероятно, уже совсем не будет в живых. Я человек современных и достаточно широких взглядов, и я прекрасно понимаю, когда у девушки, обладающей такими прекрасными формами и утонченным чувством прекрасного (не зря же ты выбрала в мужья меня среди толпы поклонников), имеется определенный круг обожателей. И я понимаю, что для столь молодой особы весьма лестно внимание и постоянное коловращение мужчин нашей поликлиники вокруг себя. Я даже смирился с тем, что некоторые знаки внимания не остались безответными с твоей стороны.

Когда это был заведующий поликлиникой Рублев, я молчал стиснув зубы. Я не поднимал шум, когда Рублева сменил главврач Пискин. Я допускаю мысль, что ты могла увлечься хирургом Коровиным (он моложе и, может быть, где-то интереснее меня). Но когда я узнал о твоей постыдной связи с ревматологом Сурковым, я был шокирован! Я был раздавлен и унижен! Что ты могла в нем найти? Сурков старше меня на полтора месяца. Он ниже меня ростом на целых двенадцать миллиметров! И, как мне рассказывала сестра-хозяйка Булкина, в постели он не идет против меня ни в какое сравнение. А этот кривой, неэстетичный шрам на его левой ягодице!.. Тем сильнее оскорбление, нанесенное моему мужскому самолюбию.

Как ты могла?! После такого надругательства над моей гордостью я не вправе жить дальше с этим грузом мерзости за плечами и бременем…»

Ручка врача тупо зависает над прощальным письмом. Доктор мучительно пыхтит в поисках подходящего продолжения.

– …перманентного бесперспективняка, — пытаюсь подсказать ему я подходящую фразу.

– Простите, что? — Как будто впервые заметив, доктор вперивает в меня взгляд слезливых глаз из-под очков с толстыми линзами.

– Не обращайте внимания, напряженная работа мыслей, — понимая свою бестактность, я не настаиваю более на своей версии продолжения его письма неизвестной мне Лене.

Мысли о самоубийстве покидают его на время. Скорее, для того чтобы быстрее остаться наедине, окулист с сожалением откладывает незавершенное послание и обращается ко мне:

– Ну-с, молодой человек, что вас ко мне привело?

– Проблемы со зрением.

– Проблемы? — переспрашивает он, явно витая вне стен кабинета.

«Чувак, проблемы, по ходу, у тебя, реально», — думаю я. В этот момент мне становится смешно.

– Угу. Очень хорошо! Действительно, проблемы. И давно это у вас?

– Что это?

– Смех вот этот, беспричинный?

Я тупо смотрю на часы:

– Секунд тридцать.

– Любопытно. Ранее наблюдались у специалистов?

– Только у стоматолога.

– И это правильно! — неожиданно живо поддержал меня доктор и в беспокойстве вскочил со стула и заходил вокруг стола. — Именно стоматолог! Как же я раньше не замечал? Слепец! Слепец! Стоматолог тоже был.

Сделав три оборота вокруг стола, врач наконец сел:

– Так. Что вы хотите от меня?

– Понимаете, доктор, я вижу сны.

– Так-так… очень интересно! И очень необычно! Продолжайте.

– Но сны как бы нереальные. Я вижу то, чего не может быть.

– Что-то вроде не берущего взятки сотрудника ДПС или честного продавца? — подсказывает доктор.

– Типа этого и даже круче! Мне снится город, которого нет. Комск. Вы слышали о таком городе?

– Нет, к сожалению, не приходилось.

– Вот. А мне этот город снится. Ярко, реально. И я в этом городе… кто-то типа грузчика. Вы понимаете? Я вроде проживаю две жизни: одну свою, другую — за того парня из Комска. Я бы забил на это, но с некоторых пор стало напрягать. Во сне я облевался, понимаете?..

– Понимаю, молодой человек. Я сам обливаюсь холодной водой по утрам.

– Нет, не водой. Меня рвало. Блевотней я обливался. А просыпаюсь — запах неприятный. Или снится, что бьют меня, а после сна ощущение такое, будто меня реально на пинках полночи по Москве носили. Наяву чувствую себя странно — то дураком, знаете ли, то полным дебилом.

– Угу, угу, — проникновенно кивает доктор. — Как я вас понимаю!

– …а иногда вполне адекватным чуваком.

– Вот это уже патология. Ну что ж, раздевайтесь.

Я послушно снимаю свой клевый костюм в полоску и несколько удивляюсь методам окулиста. Он вначале прослушивает мои легкие, потом осматривает глаза и, наконец, голову. Я тупо высказываю вслух свои сомнения на этот счет:

– У вас весьма странная методика для окулиста.

– Я не окулист. Я уролог, — сообщает он мне, продолжая прощупывать голову в височной части. — Окулист в отпуске, а я его временно подменяю. Кстати, по моей основной специальности проблем нет?

Я отрицательно/тупо киваю головой. Меня окончательно запирает. Я размазываю свой тупизм по пустой голове.

– Ну-с, молодой человек. Должен признаться, что я не вижу, так сказать, криминала. Патологии не заметил. Примите совет: постарайтесь спать крепче, без сновидений. Почаще на воздухе бывайте — это всегда помогает. Отдохните в хорошей компании. А медикаментозно. Укольчики. Да-с. Укольчики надо поделать. У вас есть, кому уколы делать? Может, в семье кто умеет?

– Сосед может делать, — отвечаю я.