– Федеральная служба по контролю за незаконным обращением фальшивых сторублевых купюр. Стоять на месте, бля! Спокойно, нах!

Красный спортивный костюм с силой ширяет мне кулаком под ребра:

– Сопротивление властям? Да я тебя с говном съем, падла!

Пока эти два мудака скручивают мне за спиной руки, в туалет вбегает третий и поднимает с пола оброненный мной стольник:

– Побачь, гроши поддильни нэчьи. Чи ни ты обранил, хлопче? Якой гарный костюм на тэби. Дэвись, Юрок, як можна нэпогано пидзаробити на фальшивках.

Проговаривая всю эту тарабарщину, он засовывает мне в карман сто рублей.

– Колька, мать твою, где ты был? — ругается на третьего спортивный костюм. — Обосрался, что ль?

– Та ни. Який всралси? Я зараз цигарку докурэвал. Не мог же я из-за якой-то гниды недокурэнну цигарку вбросыть? — резонно спрашивает третий.

– Я нос чуть не сломал из-за этой падлы, — обиженным тоном жалуется спортивный костюм и опять сует мне кулаком под ребро.

Второй, зоотехник колхозный, помогает ему с другой стороны и при этом ломает стеклянную полочку, с разделенным на дорожки кокосом.

– Тьфу, бля! Майку испачкал, — ругается он, выпуская меня из рук.

Он начинает отряхиваться:

– Чё это за хрень? Не пойму, зубы они тут, что ли, чистят? Похож на зубной порошок.

– Ты побачь, який урод! Зуби он у сартири чыстит, щоб воны були такими жи, як у дивчины. Та я зараз тоби повубиваю уси, щоб таби нетрэба було чыстить.

Крепко подхватив меня под руки с двух сторон, менты выводят меня из туалета. Спортивный костюм прикрывает тыл, пробубнив мне перед выходом в ухо: «Дернешься — пизда тебе!» Скорее всего, со стороны мы выглядим как троица подвыпивших забулдыг, которые в тщетной попытке сохранить равновесие обнялись, как родные братья. Тут до меня наконец начинает доходить, что это не является недоразумением, это не клубный маскарад, а самое настоящее попадалово. Тем не менее я пытаюсь сострить:

– А что же ваш товарищ меня ни за что не держит? Он бы мог подхватить меня за ноги, и я был бы похож на древнеримского патриция, возвращающегося домой от гетеры.

– Слухай, хлопче, я зараз тоби эти самые ногы уси повылымаю. Як шо бызногый будешь. Шутнык хрэнов, з тебе патрыций, як з говна палка.

Второй, с лицом интеллигентного колхозника/зоотехника, тоже не безмолвствует:

– Ты бы хлебальник заткнул, если проблем не хочешь!

Меня выводят на улицу, и тут наши братские объятия размыкаются. На моих запястьях со зловещим скрежетом смыкаются наручники. Мне нагибают голову вниз и впихивают на заднее сиденье припаркованного рядом с клубом «жигуленка». Все это происходит на глазах охранников клуба. Я успеваю крикнуть им:

– Сообщите Сашке Residuum’у! У меня неприятности!

В машине задаю вопрос своим конвоирам:

– Могу я позвонить своему адвокату?

– Ага, щас! — одарив меня запахом гниющих зубов, ухмыляется спортивный костюм. — Здесь тебе не у Галкина на «Миллионере». Звонок другу не положен.

– Понасмотрятся фильмов американских, потом права качают, — поддержал коллегу «зоотехник».

Чувак в спортивном костюме начинает деловито шарить по моим карманам. Найдя несколько стодолларовых банкнот, он без зазрения совести забирает их себе.

– А вдруг они фальшивые? — замечаю я.

– Хрен с ними. Наш отдел занимается только сторублевками.

Сказав это, он запихивает мне в карман еще что-то. В моей голове тревожно звенит колокольчик. Я попытаюсь вытащить руки из-за спины.

– Тихо, тихо, не рыпайся, — тоном анестезиолога успокаивает меня спортивный костюм.

С двумя мужиками к машине подходит хохол:

– Це понятые.

Понятые ухмыляются и кивают в знак того, что они на самом деле понятые.

– Вы, наверное, гордитесь собой, да? — спрашиваю я, обращаясь к чуваку в спортивном костюме, который, по-видимому, у них за старшего. — Как же, такого преступника взяли! Вам теперь грамоту почетную дадут на отдел.

– Предлагаю добровольно выдать оружие, наркотики, ценности, а также предметы, запрещенные действующим законодательством к ввозу, хранению и распространению в Российской Федерации.

– Кроме того, что вы мне подсунули, ничего противозаконного у меня нет.

– Хорошо, — продолжает он монотонным гипнотизирующим голосом. — Должен предупредить, что изготовление либо сбыт поддельных денежных билетов квалифицируется по статье 186 УК РФ и наказывается лишением свободы на срок от пяти до пятнадцати лет. Такой вот у нас невеселый расклад. Может, хватит Ваньку валять?! Пора чистосердечно раскаяться. Суд это учитывает.

То ли под действием кокоса, то ли из-за стрессовости ситуации мой рассудок отключается. Я смотрю на себя словно со стороны. Совершенно спокойно смотрю, как из моих карманов извлекают пачку денег. Меня спрашивают, где и при каких обстоятельствах у меня оказались фальшивые сторублевки общей суммой на восемь тысяч триста рублей? Я ничего не отвечаю. Молчу я и в ответ на глупые вопросы о сообщниках. «Еще немного, — думаю я, — и я окончательно выпаду в астрал». Единственное, что я воспринимаю достаточно четко, это то, что ситуация — херовей некуда. Попал, как говорится, «на глушняк».

Из прострации меня выводят открывшаяся дверь «Жигулей» и появившаяся там голова Сашки Residuum’а. Он что-то прошептал чуваку в спортивном костюме, тот вышел наружу. Через несколько минут я чувствую, что наручники на моих руках расстегиваются, меня вытаскивают из автомобиля.

– Свободен, — неожиданно говорит мне мент в спортивном костюме и возвращает документы и ключи. — Поаккуратнее, — напутствует он меня на прощание и скрывается в «Жигулях».

Сашка хватает меня за руку и уводит в клуб. Я чувствую себя как лунатик. Мы подходим к столику, я стою возле него как столб, так как мои ноги не гнутся.

– Садись, чего ты? — восклицает Павел.

– Сесть он всегда успеет, — поправляет его Сашка. — Присаживайся, старичок.

Я с трудом проталкиваю комок, стоящий в горле, и заставляю себя присесть. Сашка наливает мне виски и говорит:

– Ну, все, Борис, все позади. Пора уже оттаять. Ошибочка вышла. Подумаешь, ребята не того взяли.

– Сколько я тебе должен? — спрашиваю я и не узнаю своего голоса.

– Борька, хватит уже! Ничего ты мне не должен.

– Сергей, — слабо протестую я.

– Видимо, старичок совсем поплыл, — обращается Сашка к своему синебородому партнеру. — Чуешь? Никого не узнает. Меня Серегой называет.

– Это я про себя, — объясняю я. — Я — Серега, а не Борис.

– Да какая разница? — смеется Сашка. — Главное, что люди должны помогать друг другу.

– Откуда они взялись? — интересуюсь я.

– Забудь, старикан. Мало ли… Может, потанцевать заскочили, может, дверью ошиблись. Вариантов масса. Или, к примеру, у одного из них теща тут работает. Тоже вариант.

Сашка наливает мне в стакан виски. Я выпиваю. После выпитого виски в голове начало проясняться.

– Сань, неспроста они тут были. И где этот черт, что сторублевку мне всучил? Куда он смылся?

– Старик, все прошло. Давно это было, и не стоит к этому возвращаться. Догоняешь? Завтра будет новый день — и все забудется. Я тебе рассказывал, как я, увлеченный одной девчонкой в Лос-Анджелесе, поехал к ней домой и от волнения перепил и заснул в туалете? Я думал тогда, что жизнь закончена. Но это еще не было концом истории. От волнения я не только заснул, но и ошибся. Оказалось, что я заперся не в туалете, а на кухне. Я такую кучу им в раковину для мытья посуды наложил, что будьте здоровы! А через три дня все прошло. Я и девчонку ту забыл, и свой сон на кухне. Я потом снова с ней познакомился, и мы долго смеялись над этим недоразумением. А потом она оказалась негритянкой, а я к черным как-то не очень. И появилась у меня новая девчонка. Так что ты пойми, жизнь не кончается. Ну, поймали тебя сегодня на том, как ты на толчке онанизмом занимался. Ерунда! Завтра найдешь себе партнера симпатичного и избавишься от этой дурной привычки.

– Сашка, ты чего несешь? Какой на хрен онанизм?!