Это была игра кошки с мышью, и каждый из них считал себя кошкой: Гагаров старался приручить мильтона, Семиженов — заставить бывшего воровского авторитета работать на свою службу. Пока ни тому, ни другому осуществить задуманное не удавалось.

И вот неожиданное приглашение. Гагаров решил изменить тактику? Или кто-то и что-то ему угрожает и он решился заручиться поддержкой сыщика? Намек был довольно прозрачный: «У меня будут интересные люди, с которыми вы охотно познакомитесь…» Или Гагаров задумал что-то коварное?

Как бы там ни было, Семиженов принял приглашение. «Посмотрим, чей козырь старше!» Приехал, правда, с небольшим опозданием, когда сауна работала вовсю и из парилки доносились веселые, хмельные голоса.

В предбаннике стол был накрыт богаче обычного: и водка, и коньяк, и заморские вина в пузатых бутылках с красочными этикетками; из закуски — красная икра, копчёные рыбы, колбасы…

— Рюмочку для настроя примете? — предложил Гагаров.

— Потом, — отмахнулся подполковник и направился в раздевалку.

В сауне парилось четверо. Двоих Семиженов знал — «коллеги» Гагарова, один владелец ресторана, второй — магазина. Лица остальных тоже показались знакомыми, но где и когда он встречался с ними, припомнить сразу не смог.

Владелец ресторана лежал на верхней полке, а хозяин магазина хлестал его березовым веником. Незнакомцы сидели внизу, «травили» анекдоты, и оба при этом громко хохотали.

Семиженов поздоровался и тоже присел на нижней полке, чтобы несколько «акклиматизироваться» в этой душегубке — жара была такая, что перехватывало дыхание. Подполковник любил баню, только не эту, финскую, с сухим, обжигающим легкие воздухом, а нашу, русскую, с пивным парком, с дубовым веничком, пахнущим грибами, здоровым осенним ароматом, от которого тело наливалось силой и бодростью, вмиг смывая усталость, прежние заботы, неприятности.

Коммерсанты, поочередно отхлестав друг друга, спустились вниз, тяжело дыша и подтрунивая друг над другом, кто первый не выдержал, попросил пощады. Уселись рядом с Семиженовым, и, несколько отдышавшись, владелец ресторана обратился к нему:

— А вы сразу туда, Федор Иванович, — кивнул на верхнюю полку. — Взбодритесь. Так и быть, похлещу вас веничком, может, и вы когда-нибудь окажете мне услугу. — И громко захохотал, довольный своим остроумием.

— Не люблю быть должником, — поддержал весёлый тон подполковник. — Да и должность не позволяет оказывать услуги, тем более если они связаны с правонарушением. А ваша профессия такая, что без этого не обойтись.

— Ну, что вы, Федор Иванович! — возразил владелец ресторана. — Наша профессия ныне самая нужная, безобидная — накормить людей, напоить. Это нас все обижают — и рэкетиры, и налоговая полиция, и родная милиция, — все кому не лень.

— То-то, смотрю, исхудали вы оба, — кивнул Семиженов на выпирающие тыквами животы одного и другого.

— Это не от котлет, а от лет, — не согласился с ним собеседник. — И работа такая, сидячая. Да и вы не из худеньких, тоже, наверное, не сидите без куска хлеба.

Разговор из весёлого мог перейти в другое русло, и подполковник предпочел сменить тему.

— Вот теперь прогрелся, можно, на верхнюю полку. — Он легко поднял свое сильное, мускулистое тело на раскаленные доски. Вытянулся во весь свой небольшой рост, стараясь как можно медленнее вдыхать воздух, чтобы не обжечь лёгкие. — Хорошо-то как! — воскликнул от нестерпимого жжения. — И чего это вы так рано слезли? — подколол коммерсантов.

— Посмотрим, сколько вы продержитесь, — не остался в долгу ресторанный босс. — Может, всё же похлестать?

— Спасибо. Но я не люблю березовый запах. Вот если бы дубовым веничком…

— А где это вы дубовые видели? Тут и берёзовые с трудом достали…

Тело постепенно привыкало к нестерпимой жаре, доски уже так не жгли, и всё равно надо было обладать фанатичным упорством, безрассудным упрямством, чтобы так истязать себя. Семиженов лежал, терпел — не мог позволить, чтобы эти «новые русские» смеялись над милиционером. Двое незнакомцев, когда коммерсанты спустились с верхней полки и заговорили с Семиженовым, замолчали; прислушивались к их перепалке, не вмешиваясь. Подполковник лежал и напрягал память, где он их видел. И вспомнил: два года назад их судили за разбойное нападение на таксиста. Дали по три года. И вот они уже на свободе… Освободили по амнистии или сбежали?..

— Ну, хватит, пора и пивком побаловаться, внутри всё пересохло, — поднялся владелец ресторана. А за ним и магазинный босс. Ушли. Можно было спускаться.

— Жарковато? — сочувственно спросил один из бывших зэков, тот, что постарше. Плечи его были разрисованы орлами и змеями, удостоверяющими, что не раз отбывал срок. У второго тоже была татуировка, пожиже, на кистях рук.

— Да уж, — кивнул Семиженов. — Всех микробов уморил. — И направился в душевую охладиться.

Когда он вошел в предбанник, коммерсанты и бывшие зэки уже сидели за столом с наполненными рюмками. Первые, прикрывшись простынями, вторые — нагие. Правил бал Гагаров, тоже раздетый до трусов.

— Ждём вас, Федор Иванович! — поднял рюмку хозяин бани. — С лёгким паром!

Семиженов не заставил себя упрашивать, взял рюмку.

— А по какому поводу такое застолье? — спросил он.

— А вы не знаете? Вот что значит настоящий коммунист, — не то похвалил, не то уколол Гагаров, — никак не хотите признавать религиозных праздников. Сегодня Благовещение, ангелы благую весть принесли о зачатии Девы Марии Христом. Это во-первых. А во-вторых, мои друзья, Коля Трык и Федя Рогач, снова на воле, — кивнул он на смуглолицего и черноволосого, похожего на цыгана, зэка, что постарше, потом на белобрысого с бесцветными глазами. — Досрочно освобождены, и я беру их к себе на работу.

— Ты расширяешь строительство бань? — полюбопытствовал Семиженов.

— Зачем? — усмехнулся Гагаров над примитивным суждением мента. — Для нашего города одной хватит. Любителей попариться теперь не так много. Слава богу, закусочная выручает. Им я более выгодное дело поручу — импорт иномарок. Рисковое дело, но мои хлопцы — не желкашиновские лохи, себя в обиду не дадут. Вот если бы вы посодействовали им в разрешении на получение оружия…

«За этим и пригласил меня подвальный бизнесмен? — мелькнула мысль у Семиженова. — Вряд ли. Он прекрасно знает, что оружие не в моей компетенции… Что-то он хочет более существенное».

— Я сам хожу без оружия, — сочувственно вздохнул подполковник. — Не доверяют. А твои хлопцы и без разрешения, наверное, «кольты» или «вальтеры» носят.

Коля и Федя переглянулись, лица заметно напряглись, посерьезнели.

— Откуда? — возразил Гагаров. — Они два дня как из колонии, еще девок не успели пощупать, — перевел он разговор на шутливый лад и принужденно, как плохой артист в несмешной комедии, театрально захохотал. Но заметив, что его никто не поддержал, поспешил выйти из комичной ситуации: — Прошу простить за нарушение повестки дня: мы собрались не для того, чтобы обсуждать за этим столом деловые вопросы, а наоборот, чтобы напиться, забыть о всех делах и заботах. — Он поднял рюмку, чокнулся со всеми и залпом осушил её… Тост «чтобы напиться» оказался реальным желанием присутствующих. Как в той басне: «Вино лилось рекой, сосед поил соседа». Только не вино, а водка и коньяк. От коммерсантов и зэков не отставал и Гагаров, пил до дна и подначивал Семиженова: «Ну что вы, Федор Иванович, как девица непорочная. Докажите этим юнцам, что в розыске служат настоящие мужчины — и дело свое знают, и отдыхать умеют».

Семиженов «доказывал», пил поначалу по полной, надеясь на антиалкогольную таблетку, выпитую перед посещением бани, но когда почувствовал, что начинает хмелеть, сам стал подначивать гостеприимного хозяина:

— Ты в два раза толще меня и тяжелее, значит, и спиртного на каждый килограмм твоего тела требуется в два раза больше. Так что наверстывай…

Со своего места поднялся и подошел к ним Коля Трык. Улыбаясь хмельными цыганскими глазами, обратился к Семиженову: