- ...Тебе, князь, на другой надо жениться, на местной - из боярынь. И будет наследник и крепкая кровная связь с боярами... - шептал-говорил вечером на ужине полупьяный боярин - из ближних, - приходилось Всеволоду считаться с ними - они представляли реальную власть и силу Владимиро-Суздальско-Ростовской земли: недвижимое и движимое имущество у них, многие производства (промышленное и продовольственное) и людские ресурсы... К ним прислушиваются, за ними идут местные богатеи, часть деловых и "житьих людей", - в том числе торговых.
Боярин продолжал, хитро-пьяно поблескивая прищуренными глазками:
- Бог не дает тебе сыновей, видать, надо так и делать как говорю... Мы уж об этом меж собой не раз говаривали и все тебя одобрят... Митрополит тебе разрешит развод...
Всеволод Юрьевич (тоже выпивший) засверкивал глазищами, повернул голову на рядом сидевших ключника и печатника... На той стороне стола неясно улыбался ему конюший - он не мог слышать, что говорил князю боярин, - видимо, догадался...
"Господи!.." - буря мыслей, чувств, страстей, желаний - в голове Всеволода Юрьевича... Ему и самому не раз приходила подобная мысль, - но тут же гасил эту мысль и крестился: Марию предать, отправив ее в монастырь, не мог даже в мыслях!.. Как человек не мог это сделать, а как князь стольный, государственный муж, он должен иметь наследника дел!.. "Как это совместить?! Господи, подскажи, научи, помоги!.." - взмолился князь про себя, ища глазами образы в дальнем темном углу, где лампада неярким красным светом высвечивала тусклые лики богов на иконах...
Ночью, ворочаясь в постели, думал... Под утро, в полусне вдруг ясно, как будто со стороны, увидел и понял, что об этом говорят уже не только бояре, но уже действуют, делают и кто?! - Его жена, княгиня Мария, - строит монастырь - уже деревянные срубы высятся, забор высокий - частокол - огородил северо-западную часть - угол - "Нового города". А он-то, глупец, разрешая строить женский монастырь, и не думал!.. Теперь вспомнился и разговор с ней, - он тогда подумал, что она шутит, и все перевел на смешинку. "Значит, Марию раньше меня доготовили!.. То-то в последнее время она так странно, изучающее смотрит на меня, как будто что-то выискивает, и в то же время не верит... Бог, может быть за это... и люди не осудят, Мария, дочери поймут, а вот как он сам?! Как его Душа и Совесть?.." - Нет, не сможет Всеволод такое сделать. И пусть много примеров из истории он знает, как жен усылали (это в лучшем случае!) в монастыри...
Он встал с постели, стал думать о делах текущих, суетных...
7
Перевалила зима 1182 года. Спали-ушли талые воды, реки и речки вошли в свои берега; природа ожила, зазеленела, запела, когда с Переяславля (Залесского) примчали вести к стольному князю Всеволоду Юрьевичу: "Племянник твой Ярополк, которому ты простил, пожалел и разрешил кормиться в Торжке, собрав дружину, спустился по Тверце на Волгу и пустошит и жгет села и погосты, - теперь идет на нас!.."
И вот скачет Всеволод Юрьевич по дороге-тропе со своей конной дружиной в Переяславль, - с низких тяжелых омшистых веток елей капает утренняя роса, попадая на голую шею, лицо, приятно взбадривает; душистый сырой воздух отдает свежестью и землянично-груздевым духом, - если бы не заботы и думы, как бы он любовался и наслаждался в это утро русской природой - как он любил эту землю, народ, которому он - отец родной и одновременно слуга!..
Хоть один шел Ярополк, но не без тайного разрешения великого Новгорода. Надо закрыть прямой путь с Низовья на Новгород, и в первую очередь отрезать Торжок от Волги... Правильно советовал старый Овдей Мякинин - суздальский боярин, - надо построить город-крепость на устье Тверца. Посмотрю место и нынче же!.." - Построить, но как? Где людей взять, мастеров? - и сам себе ответил: - "В Торжке!"
Загоняли коней... Запах пота перебивать начал все запахи. С губ, с паха большими хлопьями летит белая пена... Его конь начал всхрапывать, поворачивая голову, сверкал фиолетовыми глазами, ронял из черных атласных губ нежно-розовую пену...
- Стой!.. - Остановились, сменили лошадей, надели на спины свежих коней теплые, потные седла и поскакали дальше...
На третий день выехали к вечеру из логового леса на Владимирскую дорогу, и по ней домчали до Переяславля.
Всеволод немного успокоился: все-таки он успел раньше Ярополка до града, но злость на племянника еще была: "Теперь ты у меня попляшешь, - мою доброту за слабость принял!.. И вам, господам новгородским, перекрою мошну, - будете еще меня молить, чтобы я поставил в Великом Новгороде своего князя!.."
Утром, когда на посеребренной маковке Спасско-Преображенского собора засверкали первые лучи, присовокупив к своей дружине переяславскую засаду, он выехал навстречу Ярополку. (Судя по данным разведки, Ярополк шел по новгородской дороге на Переяславль и был уже недалеко.)
Вперед выслал Всеволод сильный отряд, чтобы встретить противника и задержать до прихода основных сил. По флангам владимирско-переяславльского войска были выставлены (двигались параллельно) легкие разъезды - для разведки и страховки, чтобы не обошли, не ушли от встречного боя ярополковцы.
Около речки-ручейка Шенгер владимирский отряд и передовая часть дружины Ярополка встретились. В скоротечном яростном бою новоторжокцы были разбиты, рассеяны, остатки бежали по дороге обратно - их преследовали ("висели на хвосте")...
Всеволод Юрьевич, узнав об этом, велел перейти на рысь, и шли войска так, пока не достигли места боя. Сделали небольшой привал, подобрали раненых, послали в Переяславль за телегами, чтобы увезти их туда; для захоронения убитых оставили десятка полтора людей и походного попа, и, слегка перекусив копченым мясом, сменив коней, вновь помчали, но тут же за поворотом им встретились двое конных вестовых, которые сообщили, что Ярополк повернул свою дружину и бежит к себе в Новый Торжок...
Перешли на шаг, и так шли с короткими привалами до Торжка, нигде не встретив сопротивления.
Сходу, в тот же день, как подошли к Новому Торжку, обложили град так, что никто не мог ни выйти, ни войти.
Князь Всеволод вместе с воеводами обошел свое, расположившиеся вокруг Торжка, войско и дал указания, где и как поставить стрельцов, копейщиков. Велел выставить на высоких и защищенных (от вражеских стрел) местах лучников-самострельщиков и день и ночь вести прицельный бой по защитникам города.
- Стрелите по каждому, кто высунется из-за ограды, кто бы ни был!.. Выслал вокруг разъезды и приказал им пожечь все, чтобы неоткуда было "помочь в еде поступать".
Вот уже месяц держатся осажденные. На помощь Всеволоду подошли суздальский и ростовский полки. Из них он отобрал для подвижных застав, которыми отгородился от возможного нападения с западного, северо-западного и северного направлений.
Разведка докладывала, что в Торжке голод - едят конину, - но сдаваться не собираются.
Всеволод Юрьевич нервничал: "Ярополк ждет, надеется на новгородцев!" Созвал воевод, сотских к себе в шатер. Князь оброс черным кудрявым волосом, почернел на солнце; не скрывая раздражения, начал:
- Мы не можем больше ждать! В Новгороде уже сильно ропчут, - нам нужно победить или уйти, - иначе война с Новгородом... У нас тут кое-что приготовлено, настроено - завтра же начнем приступать и через день-два возьмем Торжок на щит!..
Некоторые облегченно переглянулись между собой: "Наконец-то!.."
Всю светлую ночь подвозили к стенам и воротам осажденного города бревна (разобранные рубленные башни), части разобранных камнеметов, бревна-тараны с железными наконечниками и утром с первыми лучами солнца началось...
Перед стенами, перед городскими башнями с воротами, прикрываясь щитами, начали быстро возводить-собирать деревянные высокие башни с бойницами, из которых можно было простреливать не только городские стены и башни, но и сам город. На площадках перед стенами поставили камнеметы: подтащили длинные лестницы; и уже под вечер начался штурм, - со всех сторон одновременно...
