Ровно в час Голубев нажал кнопку электрического звонка возле обитой черным дерматином двери с глазком. В квартире послышалась приглушенная мелодия, напоминающая мотив «Широка страна моя родная». Интуитивно Слава почувствовал, что его разглядывают через глазок, и с бесшабашным видом многоопытного гуляки, словно нюхая, поднес к носу букет цветов. Дважды щелкнул замок. Дверь гостеприимно распахнулась. Голубев ожидал увидеть раскрашенную косметикой вульгарную девицу, однако в просторной прихожей улыбаясь стояла синеглазая, с легким румянцем на щеках, блондиночка ростом чуть повыше Насти Весниной. Окинув завороженным взглядом ее короткую юбочку и почти прозрачную блузку, обтягивающую приподнятый лифчиком небольшой бюст, Слава восхищенно воскликнул:

— Люсенька, ты очаровательно раздета! — И сразу протянул цветы. — Прими, ласточка, мой скромный презент.

— Ой, какие милые тюльпанчики, — вроде бы смутившись, прощебетала Люся. — Заходи, Славик, будь как дома.

Обменявшись любезностями, они вместе прошли в уютную, со вкусом обставленную комнату. Широкое окно прикрывали наполовину задернутые шторы. На мягком роскошном диване привлекали внимание яркими обложками небрежно разбросанные журналы «Плейбой». Небольшой низенький столик со стоявшими возле него двумя креслами был сервирован на двоих. На нем стояла початая бутылка армянского коньяка, ваза с фруктами, хрустальные рюмки и маленькие темно-синие кофейные чашки. В квартире тихо звучала музыка. На цветном экране «видика» страстно целовалась обнаженная пара. Дверь, ведущая в другую комнату, была чуть приоткрыта.

Освободив букет от целлофана, Люся поставила его в цветочную вазочку и подсела к Голубеву на диван.

— С чего начнем, Славик? — по-прежнему улыбаясь, спросила она. — Может, для вдохновения рюмочку выпьешь?

Голубев крутанул головой:

— Я никогда не совмещаю два удовольствия.

— Тогда предлагаю кофе.

— Люсенька, не гони лошадей, — Слава виновато кашлянул. — Честно говоря, хотел сегодня встретиться с «Марго», которая очень мне нравится, но вместо нее порекомендовали тебя…

— О «Марго», Славик, забудь. Ее больше не существует.

Голубев сделал испуганные глаза:

— Значит, это правда, что Рита Календина повесилась?

Люся ничуть не стушевалась:

— Кто такую утку запустил?

— Парни, которые Риту знают, сказали.

— Пошли их подальше. Просто Ритка завязала с прошлым и занялась коммерцией.

От неожиданного успеха Слава на секунду оторопел, но тут же снова вошел в роль;

— Не может этого быть. Очень зажигательная «очаровашка» и вдруг — скучная коммерция. Зачем ей менять шило на мыло?

— О вкусах не спорят.

— Нет, Люсенька, это правда, что Рита жива?

— Славик, позавчера я своими глазами видела Календину живой и здоровой, когда она приезжала проведать больную маму. Даже в гостях у нее была. По чашке кофе выпили. Долго чесать языки не пришлось — Ритке нужно было провернуть большой ворох стирки.

— Целый день стирала?

— Ага.

— Кроме тебя, ни с кем из друзей не встретилась?

— Она вообще в Новосибирске избегает встреч.

— Почему?

— Боится, старая привычка затянет.

— На полном серьезе?

— Конечно, — Люся обидчиво насупилась. — А насчет «зажигательности», ты еще не знаешь меня.

— Не серчай, ласточка, — мигом ввернул Слава. — Парни тебя тоже очень хвалили.

— Вот видишь, — Люся вскинула руки. — Помоги-ка снять блузку.

— Подожди капитулировать.

— А что?..

— Люся, Люся, я боюся.

— Чего?

— Чумы двадцатого века.

— СПИДа?

— Понятно, не коклюша.

— Не бойся, дурачок, мы применим скафандр.

— Все равно страшно.

— Ты зачем пришел? — вдруг спросила Люся. — Зубы мне заговаривать?

Голубев виновато опустил глаза:

— Понимаешь, для меня важен не конечный результат, а процесс общения с очаровательной девочкой.

— А кто девочке будет «бабки» платить?

Слава прижал ладонь к оттопыренному карману:

— Люсенька, здесь «бабок» на целый миллион десятитысячными купюрами. В накладе не останешься. Расскажи подробнее о Рите.

— Зачем?

— Хочу на ней жениться.

— Офонарел?

— Нет, влюбился.

Люся звонко расхохоталась:

— Ой, юморист! Ритке нужна твоя любовь, как зайцу колокольчик. Календина, кроме себя, никого не любит.

— И того бизнесмена не любила?

— Какого?

— За которым замужем была.

— Кто? Ритка?.. — Искренне удивилась Люся. — Ну ты, точно, юморист. Любовью с бизнесменами она занималась, но замужем ни за кем ни одного дня не была.

— Давно ее знаешь?

— Со школы, учились вместе.

— Значит, ты и Майю Шелковникову должна знать.

— Знаю.

— Расскажи о ней.

— Ты на ком собрался жениться? — Люся ехидно улыбнулась. — На Ритке или на Майе?

— На той, которая первой согласится.

— Тогда про Майю забудь. У нее к мужикам аллергия.

— Больная, что ли?

— Зарок, дурочка, себе дала. Пока не станет богатой, как ее хозяйка, замуж не выйдет.

— А кто у Майи хозяйка?

— Жанна Мерцалова, королева красоты, — с сарказмом ответила Люся.

— Ты и Мерцалову знаешь? Тоже вместе учились? — прикинулся незнайкой Слава.

— Она почти на десять лет старше меня.

— Где ж вы познакомились?

— На большом теплоходе по Оби катались. В одном театре абсурда играли. Мерцалова — принцессу, а я — золушку.

— Режиссировал Артур Заливалов?

Люся подозрительно нахмурилась:

— Дружок, а ты откуда знаешь этого хмыря?

— От Риты, — слукавил Слава.

— Не темни, мой мальчик. Ритка ничего не могла тебе о нем рассказать.

— Ну как же…

— Вот, так же! Она не знакомилась с Артуром.

— Зато наслышана о его похождениях, — начал вить импровизированную веревочку Слава, но Люся с усмешкой оборвала:

— Слухи, обычно, делают из мухи слона, а Календина не из тех, кто под видом слоновой Липовую кость продает. К тому же, такие перевыртыши, как Артур, Ритку никогда не интересовали.

Заметив, что Люся не может сдержать ненависти к Заливалову, Слава довольно легко вызвал ее, если уж и не полную, то хотя бы на полуоткровенность. История оказалась банальной. Артур Заливалов, представившись руководителем коммерческой фирмы, обольстил Люсю Жиганову, когда та училась на первом курсе медицинского института. Клятвенно пообещав руку и сердце с перспективой райской жизни, он уговорил недавнюю школьницу поработать в его фирме, чтобы поднакопить капитал, и поселил ее в своей роскошной квартире. В расчете на близкое замужество, Жиганова бросила показавшийся ненужным институт, а буквально через месяц узнала, что Артур напропалую «крутит любовь» с Жанной Мерцаловой. Застукав их в одноместной каюте на теплоходе, Люся вдрызг разругалась со своим покровителем и перешла жить к Календиной, так как, покинув институт, потеряла место в студенческом общежитии.

Ни о специфике «фирмы» Заливалова, ни о «Тихом доме» Жиганова не обмолвилась ни единым словцом. Собственно, Голубеву эта сторона Люсиной деятельности была неинтересна. Ему надо было узнать, действительно ли Заливалов погиб в автокатастрофе или там разыграли жуткую инсценировку, чтобы, как говорил Костя Веселкин, избежать уголовной ответственности за сводничество. Поэтому, выслушав собеседницу, Слава осторожно сказал:

— Ласточка, о мертвых не принято говорить плохо.

— Кого ты имеешь в виду? — будто удивилась Люся.

— Артура, конечно. Он же в прошлом году настолько изуродовался, что еле косточки в гроб собрали.

— Чушь все это! Артур за деньги организовал собственное похоронное шоу, а сам скрылся из Новосибирска, чтобы его трюкачество здесь заглохло.

— Не может быть…

— Чего не может быть?! — завелась Люся. — Полмесяца назад деляга сидел на этом вот диване, где мы сидим, и уговаривал меня вернуться в его фирму. Обанкротился, банкир липовый.

— Лицом сильно изменился?

— Нисколько.

— Без усиков?