— Да, при таком размахе на «Форд» трудно скопить «лимоны», — сказал следователь и с намеком спросил: — На стороне Таловский не подрабатывает?

— Имеете в виду рэкет? — уточнила Рита.

— Рэкет и грабеж — близнецы-братья, — уклончиво ответил Лимакин.

— Если говорить о нападении на наш магазин, то Паша здесь с боку припека. Может, по своей природной безалаберности навел рэкетиров, но сознательно он на такое никогда не пойдет. Таловский будто под гипнозом обожает Мерцалову и предан ей пуще верной собаки.

О связях Таловского в Новосибирске Рита ничего не знала, хотя, как показалось Лимакину, она просто не захотела на эту тему говорить.

Самые значимые сведения с помощью Тимохиной в этот день раздобыл Слава Голубев. Допрос Весниной он начал, как и прошлый раз, в полушутливой манере. Глядя на взлохмаченные кудряшки безмятежно жующей резинку Насти, Слава в улыбочкой сказал:

— У тебя оригинальная прическа. Как называется?

— «Я упала с сеновала», — с претензией на остроту ответила Настя.

Слава сделал разочарованное лицо:

— А я считал, что-то новенькое. Говорят, теперь в моде «Взрыв на макаронной фабрике». Не видала такую?

— Увижу — сделаю.

— Обязательно сделай. По-моему, тебе подойдет. Ну, дождалась вчера Пашку-керю?

Веснина вместо ответа выдула из жвачки розовый пузырь. Голубев осуждающе покачал головой:

— Настенька, мы ведь не в детском садике. Сотрудник уголовного розыска беседует с тобой, как с очень важной свидетельницей, а ты воздушные шарики надуваешь. Разве можно так себя вести?

Настя обидчиво отвернулась:

— А чего вы мне Пашку клеите…

— Не серчай, ласточка. Я читал твою записку на Пашином окне. Отчего тебе было страшно в прошлую ночь?

— Ни фига себе вопросик!.. Ритка уехала, Майю убили, я осталась в доме одна. Думаете, ночью не страшно?

— Ты разве видела Майю убитой?

Настя перестала жевать:

— Нет, не видела.

— Чего ж тогда говоришь? Может, ее не до конца убили.

— А как?

— Наполовину. Возьмет да выживет. И все нам расскажет, как ее хотели убить.

Настя, задумавшись, скривила пухлые губки:

— Ну уж фигушки. В морге не выживают.

— Откуда тебе известно, что Майя в морге?

— Жанна сегодня утром Пашке говорила, а я слышала.

— Ты уже вышла на работу?

— Хотела выйти, но Жанна сказала, пока не разберется, что произошло, магазин не откроет.

— А что Паша Жанне говорил?

— Сказал, разыщет рэкетиров и те, орелики, вернут все, что из сейфа утащили.

— Что именно они утащили?

На круглом Настином лице появилось нечто вроде удивления:

— Что, что… Деньги, наверное.

— И много денег там было?

— Я, по-вашему, их считала, да?..

— Рита, вернувшись из Новосибирска, что-нибудь тебе рассказывала?

— Чо интересного она может рассказать?.. Это я ей рассказала, какой разбой у нас тут случился. Ритка от испуга чуть не трахнулась…

— С кем? — мигом ввинтил Слава.

— Не «с кем», а в обморок. Думаете, только в постели трахаются? Ритка, оказывается, трусливее меня.

— Ты разве трусливая?

Настя усмехнулась:

— Словами могу любого отбрить, а мертвых боюсь.

В кабинет неожиданно вошла криминалист Тимохина. Извинившись, она положила перед Голубевым дактилоскопическую карту с отпечатками пальцев Весниной. Тихо сказала:

— Это с дверной ручки подсобного помещения.

Голубев удивленно глянул на насторожившуюся Веснину, затем порассматривал так и этак отпечатки и, словно не веря своим глазам, спросил Тимохину:

— Лена, это не ошибка?

— Нет, Слава, — Тимохина указала на дактилокарту. — Обрати внимание, папиллярные линии располагаются по дуговому узору. Такой узор встречается очень редко. Идентичность отпечатков на дверной ручке с образцами пальцев полная.

Голубев встретился с настороженным взглядом Весниной:

— Ох, Настенька, и загадала же ты нам загадку!

— Чо такое? — растерянно спросила Веснина.

— Оказывается, ты, ласточка, пряталась в подсобке, когда после налетчиков мы с понятыми вошли в магазин.

— Ну уж и придумали глупость! — возмутилась Настя.

— Не лезь в пузырь, — спокойно сказал Слава. — Против заключения дактилоскопической экспертизы не попрешь. Зачем ты тайком ушмыгнула из магазина?

Веснина ошарашенно заморгала:

— Не разыгрывайте…

— Мы не на одесской юморине, чтобы веселить публику. Если хочешь облегчить свою судьбу, рассказывай все откровенно. Почему ты оказалась в подсобном помещении, когда налетчики душили Шелковникову?

— Может, это раньше я входную дверь подсобки открывала, — неуверенно проговорила Настя.

— Если раньше, то почему после тебя на дверной ручке других отпечатков нет?.. — Голубев указал на Тимохину. — Мы вот с экспертом отлично слышали, что при нашем появлении в магазине дверь подсобного помещения открылась и тут же захлопнулась на замок. Сразу сняли с дверной ручки отпечатки пальцев, они оказались твоими. Значит, после тебя никто эту дверь не открывал и не закрывал. Улавливаешь логику?..

Веснина долго смотрела на Голубева немигающим взглядом, потом вдруг закрыла лицо ладонями и разрыдалась, будто уличенный во лжи ребенок. Слава налил из графина стакан воды, подавая его Весниной, успокаивающе сказал:

— Не надо плакать, Настенька. Ну, чего разревелась, как маленькая? Ведь не ты же задушила Майю…

— Ко-ко-конечно, не я, — отстраняя рукой стакан, еле выдавила сквозь слезы Настя.

— Вот видишь! Рассказывай, ласточка, все начистоту. В ограблении магазина тебя никто не обвиняет. Нам от тебя нужна только правда. Если боишься грабителей, поверь, что защитим от них. Мы теперь не с голыми руками ходим… — Слава из внутреннего кармана пиджака достал макаровский пистолет, с которым в последнее время почти не расставался. — Погляди, какая у меня пушка. Пусть только рэкетиры рыпнутся! Я сразу им — пиф-паф! Руки вверх!..

Мало-помалу Веснина стала успокаиваться. Прежде всего она вытолкнула языком изо рта на ладонь жвачку и, приподнявшись со стула, бросила ее в мусорную корзину возле стола. Всхлипывая, достала из карманчика кофты крохотный платочек и сосредоточенно принялась вытирать бегущие по щекам слезы. Из сбивчивого, перемежающегося всхлипами рассказа Голубев понял, что пришла Настя в магазин за шоколадками. Хватилась перед обедом, а в доме — ни одного «Сникерса» или «Марса». Остававшиеся в запасе две шоколадки съела за утренним чаем.

— Настенька, давай все по порядочку, — сказал Слава. — Когда ты пришла в магазин?

— Ну я на часы не глядела, — Веснина промокнула платочком покрасневшие от слез глаза. — Наверно, минут на десять раньше того, как старик Купчик постучался за «Амареттой». Хотела взять шоколадки и сразу уйти, но заговорилась с Майей. А тут гроза навернулась, аж потемнело кругом. Решила перекусить в магазине. Только хотела включить электрочайник — в дверь опять застучали. Из подсобки говорю Майе: «Пошли их всех на фиг, не открывай». А Майя — мне: «Это Толя Кухнин с парнями». И вроде бы пошла к двери. Что и как там произошло, не видела. Только услышала Майин крик: «Ой, не надо, не надо!» У меня сердце в пятки ушло. Думаю, ни фига себе, участковый милиционер каким делом занялся! За коробки с макаронами спряталась. В подсобке.

— И ничегошеньки не видела?

— Честное благородное, ничего.

— А слышала, кроме крика Шелковниковой, что?

— Дверка сейфа лязгнула. Потом, кажется, магазинная дверь хлопнула.

— Сколько времени ты в подсобке просидела?

— Не знаю. Пока гроза громыхала. От Майи — ни звука. Когда гром утихать стал, вылезла из укрытия. На цыпочках подошла к двери, ведущей в торговый зал, и чуть не обмерла — Майя, связанная, за прилавком лежит. Подойти к ней смелости не хватило. Думаю, надо позвонить в милицию, а тут опять слышу, как будто к магазину автомашина подъехала. Куда деваться?.. Снова за коробки спряталась. В магазин вроде бы люди зашли, заговорили. И тут только вспомнила, что через заднюю дверь можно тайком из подсобки выскользнуть…