Автобус остановился.

– Ну вот я и на месте, – сказал Пиннер, тяжело поднимаясь с сиденья. – Автошкола Берта Райдера в следующем квартале. Можете сказать ему, что вы мой друг.

Мы выбрались из автобуса вместе с пятью-шестью другими пассажирами.

– Благодарю, мистер Пиннер, – сказал я. – Я вам очень признателен. И за сэндвичи спасибо.

– Вам спасибо. Помогли мне от них избавиться, – засмеялся он. – Кстати, здесь, на автовокзале, есть мужская комната, на случай если захотите придать себе товарный вид. Удачи.

Мы обменялись рукопожатием, и Пиннер направился в сторону своего магазина.

Я же, волоча потертый чемодан, добрался до туалета, умылся, побрился и надел единственную чистую рубашку, что у меня оставалась. Потом внимательно осмотрел себя в зеркале. Невозможно пять лет отсидеть в тюрьме не самого мягкого режима и выглядеть так, будто ничего с тобой не произошло. В черных волосах проглядывала седина. Лицо изможденное, бледное, словно я не вылезал из ночных клубов. И хотя я уже десять месяцев как вышел, внешность явно выдавала во мне бывшего заключенного.

Десять центов я потратил на чистку обуви в автомате, а затем, решив, что больше ничто не поможет мне выглядеть более презентабельно, отправился на поиски автошколы Райдера. Последняя, как и говорил Пиннер, обнаружилась в соседнем квартале. Одноэтажное здание сочной желто-белой расцветки, с большой вывеской на крыше. Дверь была открыта, и я вошел.

Девушка с двумя косичками, по виду вчерашняя школьница, оторвалась от пишущей машинки и с улыбкой повернула ко мне свое милое круглое личико – личико ребенка, который еще не познал, насколько жесток этот мир.

– Мистер Райдер здесь?

– Да. У себя. – Она показала где. – Проходите. Он сейчас не занят.

Я поставил чемодан на пол.

– Ничего, если я его здесь оставлю?

– Я за ним присмотрю, – улыбнулась девушка.

Я постучал, открыл дверь и вошел в небольшой кабинет.

За столом сидел человек, слегка смахивающий на Гарри Трумэна. Лет семьдесят пять или около того, с залысинами и в очках. Он поднялся мне навстречу, широко, по-дружески улыбаясь.

– Прошу вас, – сказал он. – Я Берт Райдер.

– Кит Девери.

– Садитесь. Чем могу служить, мистер Девери?

Я сел и зажал руки между колен.

– В автобусе я познакомился с Джо Пиннером, – начал я. – Он считает, что я мог бы оказаться вам полезным, а вы – мне. Я так понимаю, мистер Райдер, вам нужен преподаватель вождения.

Он достал пачку «Кэмела», вытряхнул две сигареты, катнул одну по столешнице в моем направлении и зажег свою. Затем протянул зажигалку мне. Пока он все это проделывал, его серые глаза с любопытством изучали меня. Впрочем, меня это не волновало. Я уже привык к испытующим взорам потенциальных работодателей. В ответ я, закуривая, прямо посмотрел на него.

– Джо Пиннер, говорите? – Он кивнул. – Замечательный малый, всегда думает о других. У вас есть опыт работы инструктором, мистер Девери?

– Нет. Но я хорошо вожу машину. У меня «чистые» права и масса терпения. Мистер Пиннер утверждал, что это все, что требуется.

Райдер хмыкнул:

– В общем, верно. – Он протянул ко мне загорелую, с набухшими венами руку. – Можно взглянуть на ваши права?

Я раскопал в бумажнике права и протянул ему. Секунду-другую он их рассматривал.

– Нью-Йорк? Далековато вы забрались от дома.

– Я не из Нью-Йорка. Просто работал там, только и всего.

– Вижу, у вас пятилетний перерыв в вождении, мистер Девери.

– Да, верно. Не мог позволить себе иметь машину.

Он кивнул:

– Вам тридцать восемь. Прекрасный возраст. Хотел бы я, чтобы мне снова было тридцать восемь. – Он подтолкнул ко мне права. – А на какой машине вы раньше ездили, мистер Девери?

– «Форд-тандерберд».

– Хороший автомобиль. – Он стряхнул пепел в стеклянную пепельницу. – Знаете, мистер Девери, я думаю, на этой работе вы будете зря растрачивать свои таланты. По-моему, я неплохо разбираюсь в людях. А чем вы занимались все эти годы, позвольте узнать?

– Да так, то одним, то другим. – Я пожал плечами. – Считайте меня вольной птицей, мистер Райдер. Позавчера мыл посуду. А неделю назад – мыл машины.

Он снова кивнул:

– Не будет ли дерзостью с моей стороны спросить, за что вы получили пятилетний срок?

Я глянул на него и пожал плечами. Отодвинул стул, на котором сидел, и встал, собираясь уходить.

– Извините, что отнял у вас время, мистер Райдер, – сказал я. – Не думал, что это так бросается в глаза. – И направился в сторону двери.

– Да постойте вы, – тихо сказал мистер Райдер. – Не так уж это заметно, просто мой сын вышел пару лет назад, и я помню, как он тогда выглядел. Он отсидел восемь лет – вооруженное ограбление.

Взявшись было за дверную ручку, я остановился и опять взглянул на него. С бесстрастным лицом он жестом пригласил меня вернуться к столу:

– Присядьте, мистер Девери. Я пытался помочь ему, но напрасно. Я считаю, надо помогать оступившимся людям, но только в том случае, если они с тобой откровенны.

Я вернулся к своему стулу и сел:

– Что же стало с вашим сыном, мистер Райдер?

– Он погиб. Не провел и трех месяцев на свободе, как попытался ограбить банк. Убил охранника, а потом полиция застрелила его самого. – Райдер хмуро уставился на сигарету. – Так вот оно бывает. Тут и моя вина, конечно. Я был к нему недостаточно внимателен. На всякую историю ведь можно посмотреть с разных сторон, а я не попытался встать на его точку зрения.

– Может, это ничего и не изменило бы.

– Может быть… – Он грустно улыбнулся. – А вы, мистер Девери, не хотите рассказать мне свою историю?

– Только при условии, что вы не обязаны мне верить.

– Никто не обязан верить всему, что ему рассказывают. Но что за беда в том, чтобы послушать? – Райдер затушил сигарету. – Можно вас попросить об одолжении, мистер Девери? Поверните, пожалуйста, ключ в замке.

Я в некотором недоумении поднялся и запер дверь, а вернувшись к столу, обнаружил на нем бутылку «Джонни Уокера» и два низких стакана.

– Не хотелось бы, чтобы Мэйси застукала нас тут с выпивкой, – сказал он и подмигнул. – Дети должны уважать старших.

Он заботливо налил нам по глотку спиртного, один стакан пододвинул ко мне и поднял другой:

– За юность и невинность!

Мы выпили.

– Итак, мистер Девери, вы собирались рассказать мне…

– Я был, что называется, подставным лицом при заключении сделок, – начал я. – Работал в конторе «Бартон Шарман» – это второй по величине брокерский дом после «Меррил Линч». Считался молодым финансовым гением. Был честолюбив. А потом меня призвали и отправили во Вьетнам. Место в конторе за мной сохранили, но, когда я вернулся, все было уже не то. Во Вьетнаме я познакомился с бойкими ребятами, которые научили меня спекулировать на черном рынке. Делать деньги для других мне больше было неинтересно, теперь я желал работать на себя. Однажды до меня дошел слушок о предстоящем слиянии компаний, которое держалось в большом секрете. Такая возможность выпадает раз в жизни, и я воспользовался деньгами клиента. С моим знанием дела это было нетрудно. Я рассчитывал сделать на этом три четверти миллиона. Но случился прокол, в последний момент все вскрылось – и я вытянул билет на пять лет. Вот и вся история. Никто, кроме меня, не пострадал. Сам, в общем-то, нарвался. Так случилось, что толком разбираюсь я только в финансах, но, поскольку к работе с деньгами меня теперь никто и близко не подпускает, соглашаюсь на любую халтуру.

Райдер пополнил стаканы:

– Вы по-прежнему честолюбивы, мистер Девери?

– Какой смысл, если работа с деньгами теперь не для меня? – ответил я. – Нет… Пять лет за решеткой умерили мой аппетит.

– Ваши родители живы?

– Давно умерли… Погибли в авиакатастрофе, еще до того, как меня отправили во Вьетнам. Я абсолютно один.

– Женаты?

– Был. Но ей не захотелось ждать пять лет.

Он глотнул виски и кивнул: