Женщина кивнула в знак согласия.
– Вы уж меня извините, если я невольно задел вас… Женщина покраснела.
– Нет, ну что вы…
– Так я и думал, – всплеснул руками старикашка, – и я в жизни ни к чему чужому не прикоснулся. За одним исключением. Я тогда был в первом или во втором классе. Как-то мы с отцом проходили мимо хромого торговца семечками, мне семечек не покупали, считали их грязными, а я их очень любил, и вот, проходя мимо столика торговца, я стащил у него целую горсть. И по детской глупости стал сразу же их щелкать. Отец заметил мой проступок, и тотчас заставил меня вернуть украденное и извиниться перед калекой. Стыд и позор, сударыня, стыд и позор. С тех пор я никогда ничего не воровал, даже ручки с работы. Ну, да я снова отвлекся, – старичок сел на стул, стоявший за письменным столом, и улыбнулся.
– Дело в том, что почти все методы достижения того, о чем мы ведем речь, известны. Моя идея, мое открытие, благодаря которому моя лавочка существует уже пять лет, заключается в том, что сомнения возникают лишь тогда, когда эти методы эксплуатируются сверх меры. Если применять их разумно, не перегибая палки, то ни у кого и не возникнет никаких сомнений. И именно в этом, как я уже подчеркивал, состоит самый большой шанс убийцы – он может остаться вне подозрений. Так вот, идея моя такова: методы должны использоваться комбинированно, всего понемножку, как, в сущности, и поступают современные серьезные воры, каков, к слову сказать, и механизм болезни, приводящей к летальному исходу. Так-то, и тут нам следует поучиться у природы… Всего понемножку, сударыня. Разумеется, все это требует от меня больших усилий мысли, большего объема визуальной информации, зато фирма моя известна. За пять лет ни одного провала, ни одного недовольного клиента. Какая фирма может похвалиться с подобным успехом? Позволю обратить ваше внимание и на другой факт – я работаю в одиночку, не доверяясь никому, даже двое знающих о преступлении – это слишком много. Наверное, мне суждено умереть от руки недоверчивого клиента, который воспользуется моим товаром, а потом уберет меня со своего пути… Ах да, чуть было не забыл о кофе, знаете, иногда мне приходится много дней возиться с каким-нибудь случаем, ведь я не имею права подвергать ни малейшей опасности своих клиентов. Работаешь, рассуждаешь, а порою так хочется поговорить с другим человеком, поделиться своими суждениями. Показать всю кухню, ведь особое наслаждение, сударыня, кроется именно в теории, в том, чтобы знать, что в твоей работе нет места случайности, все обдуманно, выверенно, все основывается на стройной концепции. Вот вы, например, физик, если я не ошибаюсь?
– Нет, не ошибаетесь, – ответила женщина.
– Очень важно, чтобы преступление никоим образом не связывалось с профессией. Недопустимо хирургу убивать свою жертву ножом, ибо моментально станет понятно, что в данном случае действовал некто, досконально изучивший человеческий организм. Еще раз извините меня за слежку. Если мой товар вам не подойдет или же вы не перестанете колебаться (это ваше личное дело, я не имею права вмешиваться), вы не заплатите мне ничего, все будет списано за мой счет, хотя именно эта часть работы – заставить человека войти в мою лавочку – требует наибольших усилий. Предварительная подготовка, разумеется, тоже: непременно следует убедиться, что перед тобой серьезный человек со стабильной психикой, имеющий основательный мотив, а не какой-нибудь психопат, у которого в голове промелькнула некая идея… Кофеек, кофеек…
Старикашка снова засуетился, присел возле огромного письменного стола и извлек маленький кофейник и кофе, немного поколядовал и воткнул штепсель в розетку.
– Сейчас кофе будет готов, мы побеседуем и сосредоточимся… Сначала я намеревался работать только с иностранцами. Мне было любопытно, смогу ли я справиться с их заказами, как-никак это люди из другого мира, с иными нравами, иным климатом, мне бы пришлось рыться во многих книгах, хорошенько выучить географию… Не подумайте, сударыня, что я полностью отказался от своего намерения и у меня нет зарубежных клиентов, есть и даже более того, чем мне хотелось бы, но здесь возникло другое осложнение, мы живем в маленьком квартале, почтальонша сует нос во все щели, все равно что ходячая газета, боюсь, как бы не пошли разговоры… Но я перестал заниматься иностранцами не только из-за почтальонши. Непосредственный контакт с человеком, сударыня, доставляет подлинное удовольствие. Становишься известным человеком, люди с потными от волнения руками берут твой адрес, звонят тебе среди ночи, потому что в силу какого-то таинственного закона многие предпочитают приобрести товар именно ночью, колеблются, сомневаются, и вдруг, точно шлея под хвост попадает – не могут подождать пару часов до рассвета. Но речь шла о непосредственном контакте, сударыня, когда видишь лицо клиента, тогда и работа начинает спориться… Только не подумайте, что я продаю свой товар всем и каждому, есть такие клиенты, которым я заявляю, что не располагаю подходящей идеей. К торговле нельзя относиться безответственно – нами движет не только корысть, а потому я не хочу иметь дела с одним и тем же клиентом. За эти пять лет я сделал исключение из этого правила только два раза. Но то были особые случаи, а то ведь некоторые звереют, попробуют разок и входят во вкус, веселее смотрят на жизнь и снова стучат в дверь, один даже угрожал мне.
– Это ваша супруга? – спросила посетительница, указав на портрет, стоявший на столе.
– Нет, у меня никого нет, вам нечего опасаться, о покупке будем знать только мы с вами, женитьба несовместима с моим бизнесом, хотя я верю женщинам, верю, ибо так был воспитан матерью, и сейчас верю: эта женщина доказала мне, что на представительниц слабого пола можно положиться. Она, именно она, подсказала мне идею создания этой лавочки. Момент, кофе вроде уже готов, ах, какой чудесный аромат, не так ли? Вы не можете сказать, что моя торговля не современна, сейчас я покажу вам свой товар, вы поколеблетесь (и это совершенно естественно), никто не будет вас торопить, и я не стану жаловаться, если вы уйдете, не купив товар, или же решите взглянуть на него в следующий раз.
– Вы упомянули о деньгах, – сказала женщина, – кстати, здесь можно курить? – добавила она, оглядываясь.
– Пожалуйста, я не курю, но люблю запах табачного дыма, сейчас я найду и пепельницу.
Он снова подошел к столу, достал маленькую хрустальную пепельницу, рассчитанную на одну сигарету. Затем постоял с нерешительным выражением на лице.
– Только прошу вас, обращайтесь с ней осторожно. Пепельница, блокнот и ручка, вот и все реликвии, связывающие меня с ней, – и он кивнул на снимок на столе. – Здесь ей пятьдесят лет, она красива, не правда ли, знаю, что перед другими женщинами не принято говорить о красоте возлюбленной, но она уже мертва… Не могу представить себе, как она выглядела в семьдесят. Она не захотела, чтобы я проведал ее, а ведь лежала парализованной десять лет в доме для престарелых, но я и там ее разыскал, писал ей целый год, пока получил первый ответ. Боже, какое это было счастье! Целый год я писал ей каждодневно, ведь с годами у человека собирается так много наблюдений, мыслей, которыми хочется поделиться, я даже и не предполагал, что у меня возникнет такая тяга к эпистолярному жанру… Потом, сударыня, она перенесла второй инсульт, писать больше не могла, но и тут нашла выход из положения, попросила одну из медсестер купить ей магнитофон и пересылала мне кассеты, на которых звучал ее голос.
Поверите ли, ничего в этом голосе не изменилось! Это ложь, будто женщины стареют, они или рождаются преждевременно состарившимися, или вообще не стареют. Да разве может постареть женщина, которой самим богом дано ласкать, обволакивать любовью своим голосом?.. Хотите сахарку, я отвлекся, что поделаешь, возраст, одиночество. Не надо бы мне рассказывать вам эти вещи, люди перестают доверять тому, чья подноготная им доподлинно известна. Но я думаю, узнав об этой части моей жизни, вам будет легче перейти к разговору о ваших проблемах – кто без греха? Как бы ни стремился человек быть почтенным, сама жизнь порождает греховные мысли, сударыня, и мы пытаемся противостоять им, насколько это в наших силах, но мы не всесильны, мы не… Один клиент из Греции прислал мне бутылку „Метаксы", давайте откроем ее и выпьем по глоточку? Вы в прошлом году злоупотребляли алкоголем, и все покупали „Поморие"… Я сочувствовал вам, мне было страшно за вас, зима, вряд ли ей удастся выкарабкаться, думал я. Но весна помогла вам собраться с духом, выплыть. И когда я увидел, как вы поднимаетесь по холму с веником и большими пластиковыми сумками в руках, подумал: „Она идет вперед, как знать, может, это послужит толчком и для развития моей торговли среди соседей!" Если бы вы знали, как я устал, догоняя вас на склоне холма, а мне обязательно нужно было посмотреть, имеется ли среди ваших покупок коньяк, если коньяк на месте, значит веник – случайность, а если нет – значит я угадал, вы решились сделать следующий шаг. Коньяка не было, сумки были из прозрачного пластика, так что это нетрудно было увидеть…
