Я взглянула на часы – не закрылся ли пресс-бар? Пожалуй, мне не помешала бы посткоитальная чашечка кофе (или даже бокальчик чего покрепче). Мне необходимо провести несколько десятков минут наедине с собой, попытаться справиться с нахлынувшим вдруг счастьем и убрать с физиономии широкую беспричинную улыбку, а то окружающие меня возненавидят. Я давно заметила, что люди с неприязненным подозрением относятся к неожиданно осчастливленным коллегам.

– Саш, ты не в бар? – ко мне подошел оператор Дима.

Ну вот. Опять он.

Я загадочно улыбнулась, надеясь, что проницательный оператор все поймет и наконец отвяжется. Но он и не думал уходить.

– Так я и знал. Свершилось, – констатировал он.

– Что ты имеешь в виду?

– Да ладно, сама знаешь. Пойдем кофе пить.

– Дим, да я вообще-то не собиралась…

– И все-таки я настаиваю, – он взял меня за локоть (чего раньше никогда себе не позволял) и попытался увлечь меня в сторону двери.

По-моему, кому-то явно не помешала бы прививка от навязчивости.

– Дим, но у меня работы полно!

– Нет у тебя никакой работы. Если не хочешь кофе, пойдем покурим на улицу.

– Во-первых, я недавно ходила курить. А во-вторых, я вообще не курю! – воскликнула я, попытавшись вырвать руку. Это было не так просто.

– Саш, давай я тебе потом все объясню, а? Я тебя уже пытался перехватить, но ты так спешила к Волгину на… ээээ… совещание.

Мне наконец удалось выкрутить руку. Я отскочила к стене.

– Да что ты себе вообще позволяешь?! Что за пошлые намеки? Никуда я с тобой не пойду, пока не объяснишь, что здесь происходит!

– Ладно, раз ты настаиваешь… Просто я сейчас встретил Леку. С ней один человек, которого ты видеть, я уверен, не захочешь.

– Ха! Так я тебе и поверила. Уж не хочешь ли ты сказать, что…

И в этот момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился тот, о чьем присутствии Дима так бесталанно попытался меня предупредить.

Эдуард Маркин.

Вот мы и встретились лицом к лицу.

Я и мужчина, который сбежал от меня за тридевять земель и даже адреса оставить не потрудился.

– Ладно, я пошел, – сказал оператор Дима перед тем, как выскользнуть из комнаты и прикрыть за собой дверь.

Никто из нас на него даже не взглянул. Мы друг на друга смотрели. И, если честно, я бы предпочла, чтобы Эдик выглядел похуже. Чтобы он чуть менее был похож на солиста бой-бэнда.

А он и правда сильно изменился – кажется, стал взрослее, что ему, безусловно, очень шло. Возле глаз появились незнакомые мне морщинки, а в висках – модная в этом сезоне элегантная седина. Он был красивый и… незнакомый, чужой.

– Шурка, – сказал он и замолчал, видимо предоставив мне выбрать тон беседы.

А я даже не знала, с чего начать. Его короткое приветствие выбило меня из колеи. Дело в том, что никто, кроме Эдика, меня Шуркой никогда не называл. Сердце привычно исполнило несложный акробатический кульбит, но с хладнокровием опытного тренера я вернула своевольный орган в исходную позицию.

– Ну привет, – я прищурилась, как на моем месте непременно сделала бы киношная роковая красавица типа Марлен Дитрих. Но тут же не выдержала и сорвалась на крик: – Что ты здесь делаешь?!

– Да вот, приехал ненадолго. Надо решить кое-какие вопросы. С квартирой и… со свадьбой.

– А, ясно, – саркастически усмехнулась я, – совсем забыла, что ты у нас снова молодожен. Похоже, тебе полюбилась эта роль.

– Ну перестань, – он выдавил блеклую улыбку, и я заметила, что зубы Эдика подозрительно белые и ровные. Неужели фарфоровые вставил?

– Да я не обижаюсь, ты не думай, – как можно более равнодушным тоном сказала я, – хоть сто раз женись. А я закуплю целый ящик поздравительных открыток и буду каждый раз выражать свое почтение. Интересно, есть ли такие открытки – «бывшему от бывшей». По-моему, очень свежая коммерческая идея.

– Как я тебя давно не видел, – он протянул ладонь и фамильярным жестом растрепал мои тщательно уложенные волосы, – даже от твоего дурацкого юмора отвык.

Он еще руку не отдернул, а я уже ощутила прилив пульсирующего на кончиках пальцев раздражения. Вот это я всегда в нем терпеть не могла. Мальчишеские жесты, нарушающие с таким трудом созданную гармонию. Он мог, например, ни с того ни с сего подойти и опрокинуть меня на диван. Ему и в голову не пришло бы, что в результате подобных подвижных игр моя юбка помнется, а от дорогой блузы отлетит пара пуговиц.

– Да уж, давненько, – подтвердила я, отойдя на шаг и поправив волосы, – ты изменился. Похорошел.

– Ты тоже. Такая взрослая стала.

– Хочешь сказать, постарела? – дружелюбно уточнила я. – Как бы не так. Не дождетесь.

– Да я не это имел в виду… Шурка.

– Ну и как Калифорния? – светски спросила я, нарочно бросив беглый взгляд на часы. Пусть видит, что перед ним не прежняя Саша, готовая забросить все дела ради праздной беседы с ним, а деловая женщина, особа, снискавшая невероятный социальный успех. Как назло, мне никто не звонил. Эх, не подумала об этом раньше, надо было договориться с Адой или Веркой-соседкой, чтобы они мне позвонили, а я бы металлическим голосом сказала: «Эти проблемы в состоянии решить и мой секретарь!»

Понимаю, глупая идея. Во-первых, Эдик прекрасно знает, что я тружусь в редакции и никаких секретарей у меня и в помине нет. А во-вторых – ну откуда мне было знать заранее, что я его сегодня встречу?

– Полный порядок! Подходящий климат, приятные люди, море теплое… А ты как?

Я видела, что ему немного не по себе, и ликовала, смакуя его смущение. Так ему и надо. Наверное, я бы на его месте вообще сквозь землю от стыда провалилась бы, если бы вдруг наткнулась на человека, так несправедливо мною обиженного. А ему – как о стену горох. Смотрит, улыбается. И еще смеет спрашивать, как мои дела.

– Прекрасно! – с преувеличенным энтузиазмом воскликнула я. – У меня замечательная новая работа, и новая любовь, и куча новой одежды.

– Рад за тебя. У меня вот тоже…

– Новые штаны? – съязвила я. – Тебе идут. Хотя, на мой взгляд, чересчур обтягивающие. В Калифорнии так модно? Или ты решил сменить сексуальную ориентацию?

– Шурка…

– Да ладно, я в курсе. Ты же у нас теперь завидный жених. Между прочим, Леку я знаю сто лет. Могла бы давно тебя с ней познакомить.

– Да, она рассказывала, как на лекциях по античной литературе ты умудрялась, нырнув под парту, подкрашивать ногти на ногах, – слабо улыбнулся Эдик, – я сразу подумал – узнаю мою Шурку.

– Не твою, – и не подумав наградить его ответной улыбкой, поправила я. – Кстати, раз уж об этом зашла речь. Только ты не подумай, что мне есть до тебя дело, но все-таки… Почему ты мне ни разу не позвонил? Мы ведь даже не поссорились, ты просто уехал и исчез.

Он молчал, глядя в пол. Как двоечник, в очередной раз не выучивший отрывок из поэмы Пушкина «Евгений Онегин». Надеялся, дурачок, что его не вызовут к доске. Но не тут-то было – придется отвечать по полной программе.

– Шурка, хочешь сказать, что ждала моего звонка?

Я чуть не задохнулась от возмущения – ну надо же, наглость какая! По-моему, на блатном жаргоне это называется – переводить стрелки. Вместо того чтобы многословно оправдываться, падать на колени и осыпать мне руки до локтя мелкими виноватыми поцелуями, этот наглый тип смеет искать другую жертву. И лучшей кандидатуры, чем я сама, естественно, у него не нашлось.

– Что значит ждала? Конечно, ждала, мы ведь договаривались! – прошипела я. – Если ты не в курсе, мы собирались пожениться.

– И ты, правда, собиралась выйти за меня замуж? – задумчиво спросил он.

– Конечно, собиралась, я и кольцо твое носила, – я никак не могла взять в толк, куда он клонит.

– Насчет кольца не спорю, – криво усмехнулся мой бывший жених, – ты его носила, но только потому, что оно очень уж подходило к пряжке на твоих очередных новых туфельках.

Это называется – полный нокаут! Откуда Эдик знает про мое «тайное оправдание» – почему я приняла кольцо от нелюбимого человека. Уверена, я никогда не рассказывала ему о тех злополучных туфлях. И вряд ли он мог заметить их самостоятельно – ведь к моде Эдуард индифферентен.