За несколько недель до родов мы уехали в Рим, и здесь на свет появилась дочь. Это было в июне 1880 года, и я назвала ее Опал. Мама сказала, что это глупое имя, и настояла на том, чтобы к нему присоединили мое.

Мы вернулись домой, и, благодаря энергичным усилиям матушки, никто не упоминал о рождении ребенка, хотя у некоторых, должно быть, возникали сомнения.

Ты, наверное, догадалась, дорогая, кто эта девочка. Ты моя дочь и не должна стыдиться обстоятельств своего рождения. Тебя зачали в любви. Всегда помни об этом и не верь россказням об отце. Я отлично знала его. Он не способен украсть презренный опал. Пусть проклятый камень пропадет навсегда! Десмонд ни в чем не замешан. Кто-то похитил Зеленый Огонь, но не твой отец. Когда-нибудь все прояснится, я уверена.

Итак, дорогая доченька, я подошла к концу своего рассказа. После твоего рождения я впала в депрессию, и никто не мог утешить меня. Мы никогда не были счастливы в Дауэре, а теперь мама превратила нашу жизнь в кошмар, причем не только мою, но и папину. Он становился несчастнее с каждым днем. Иногда я ловила на себе его ненавидящий взгляд. Мать постоянно винила папу, заявляя, что его слабости перешли по наследству ко мне. Мириам по-своему любила тебя, хотя не могла выказывать свою симпатию в присутствии мамы. Все хорошо относились к тебе: и Мириам, и Ксавьер, и папа.

Я же была несчастна и часто ходила к ручью, отделявшему Дауэр от Оуклэнда, чтобы посмотреть на холодную прозрачную воду. Передумав многое, я внезапно поняла, что больше не увижу Десмонда. Он не мог бросить меня — значит, мой любимый мертв. Сомнений не осталось.

Вода зовет меня, будто твой отец хочет, чтобы я присоединилась к нему. Если бы он не погиб, то не исчез бы так внезапно. Я не сомневаюсь, что Десмонд не мог просто бросить меня. Кто-то другой украл опал и возложил вину на него. Его убили той ночью, чтобы выставить вором. Видимо, никто не поверит в подобное объяснение, но я в нем не сомневаюсь. Значит, любимый никогда не вернется. Именно поэтому он зовет меня к ручью, чтобы навсегда соединиться.

Мое присутствие в Дауэре вносит разлад. Мать еще больше корит папу, я же попыталась представить, какой будет жизнь на этой земле без Десмонда.

Слуги полюбили тебя… Родственники тоже… Все, кроме мамы. Но она не способна ни к кому относиться хорошо.

Я много думала о тех бедах, что принесла семье, и о том, что им будет лучше без меня. Даже тебе. Потому что упреки не прекратятся, если я останусь на этом свете. Пусть девочка не знает, что ее мать — падшая женщина и покрыла род позором. В моем присутствии матушка будет постоянно напоминать об этом. Однажды мне приснилось, что я лежу лицом в прохладной воде и ощущаю покой. Я не могла поговорить об этом ни с кем, кроме Ханны. Она всегда хранила мои тайны и рассказывала, что в Оуклэнде обсуждали твое рождение. И хотя строились предположения, что ты моя, никто правды не знал. Миссис Бакет заявила, что женщина в годах может забеременеть, даже не ожидая этого. Добрая Ханна ее не разубеждала.

Прошло несколько недель, а я все продолжала ходить к ручью и однажды заговорила о видении с Ханной.

— Не смейте даже думать об этом!

— Так будет лучше. А о ребенке позаботится семья.

— Может, вам стоит уехать на время?

— Важно то, что происходит сейчас. Лет через двадцать я, возможно, стану думать, что способна вынести все, но не теперь.

— Если вы покончите с собой, то вас даже не похоронят на кладбище.

— Почему? — спросила я.

— Нельзя. Таков закон церкви. Самоубийц хоронят на перекрестках…

Несмотря на неприятные перспективы, я продолжаю ходить к ручью.

И однажды не вернусь. Я все время думаю, как ты вырастешь, доченька, и что они тебе скажут обо мне и твоем отце…

Именно поэтому решила написать письмо. В нем я изложила правду и только правду. Клянусь!.. Ты должна знать, как все случилось. Я отдам свое послание Ханне, а она передаст тебе, когда наступит подходящее время.

Прощай, маленькая Опал. Да благословит тебя Господь! Надеюсь, что когда-нибудь ты узнаешь все об отце. Верь мне, он не мог поступить дурно. И еще одно. Не позволяй никому говорить о нем плохо. Возможно, тебе удастся докопаться до истины».

Я смотрела вдаль и отчетливо видела мать. И потом, рыдая, склонилась над могилой.

Я не явилась к ужину, потому что не хотела встречаться с семьей. Родственники теперь казались мне другими людьми. Я злилась на них. Они довели маму до самоубийства. Будь эти люди добрее — она осталась бы жива. Как же страдала Джессика! Хотелось устроить скандал моему бедному отцу, а точнее, дедушке, гордячке-бабушке (как я радовалась, что она мне не мать!), Мириам, вечно находившейся под чужим влиянием, и даже добрячку Ксавьеру, не сделавшему ничего, чтобы спасти ее. Я притворилась больной и, когда явилась Мириам, закрыла глаза. На следующий день я встретила искавшую меня Ханну.

— Вы прочитали письмо, мисс Джессика?

Я кивнула.

— Расскажите мне, что произошло потом.

— Мы нашли ее в ручье… лицом вниз. Хотя было очень мелко. Тело плавало на поверхности.

— И маму похоронили за садом?

— Аббат Грей настоял на этом. Самоубийц на кладбище не хоронят.

— Какая жестокость! Она была хорошей и никому не сделала зла. Я очищу ее могилу, посажу цветы и буду поливать.

— Лучше не надо, мисс.

— Почему? Она моя мать.

— Я знала, что вы все так воспримете. Покойная мисс Джессика не хотела, чтобы у вас были неприятности.

— Расскажи мне подробности, Ханна.

— Ее нашли и быстро похоронили. Вот и все. Люди об этом почти не болтали. Мисс Джессику всегда считали белой вороной в семье. Говорили о несчастной любви и о том, что жених уехал. А потом молодая девушка покончила из-за этого с жизнью. Я всегда приношу ей цветы на Пасху.

— Спасибо, Ханна. Кто-нибудь подозревал, что я — ребенок Джессики?

— Если и так, то об этом не говорили. Мисс Джессика утопилась после вашего рождения, жарким июльским днем. Судачили, что она познакомилась с молодым человеком в Италии. Вам тогда был месяц, и вы не знали, как дорого обошлось ваше рождение.

— Как же она страдала! Но вы должны знать моего отца. Расскажите о нем.

— Приятный молодой человек, высокий, с красивым лицом. Мистер Хенникер дружил с ним. Я никогда не забуду тот день…

— Откройте мне все, Ханна.

— Он начался, как обычно. Мы отнесли горячую воду гостям, и одна из служанок сказала, что мистера Дерехэма нет в комнате. Кровать осталась нетронутой, вещи отсутствовали. Никто не мог поверить. А потом мистер Хенникер обнаружил пропажу драгоценного опала, и стало ясно, кто украл его.

— Это неправда, я точно знаю.

— Так говорила ваша мать. Но он уехал, и камень исчез.

— Она знала, что отец невиновен.

— Мисс Джессика любила его.

— Она не могла полюбить вора.

— Любовь слепа.

— Это неправда.

— И опять вы говорите, как мать. Я никогда не думала, что она действительно покончит с собой, иначе бы остановила. Мисс Джессика рассказывала мне, что видела вашего отца во сне, и тот звал ее. После этого она решилась, потому что не сомневалась: мистер Десмонд погиб. Она не верила, что он мог просто бросить ее, и считала, что так они навсегда будут вместе.

— Лучше бы она осталась жива и доказала его невиновность.

— Ваша мать считала, что мистер Десмонд зовет ее.

— Я хочу узнать правду, Ханна. Я обязательно выясню, что случилось с опалом.

— Поиски продолжаются многие годы. Мистер Хенникер не перестает искать камень. А вы думаете, что сумеете добиться своего! Вы ведь ничего не знаете о ворах и сокровищах.

— Но этот человек был моим отцом, а Джессика — матерью. Значит, я имею полное право.

Ханна только печально покачала головой.

Я не могла говорить о трагедии с семьей, а поэтому при следующей встрече с Беном выпалила:

— Я знаю о своих родителях. Вы считаете, что мой отец украл Зеленый Огонь?

Мы сидели в гостиной. Он в своем инвалидном кресле, а я рядом. Наступила напряженная тишина, а потом на лице Бена появилось выражение печали.