Невеселые раздумья Ярова неожиданно прервал появившийся рядом штурман-навигатор. Климов возник в кают-компании неслышно – жидкий, разреженный воздух приглушал звуки непривычной для сознания ватной пеленой – и слегка коснулся рукава Олега, стараясь привлечь к себе внимание. От неожиданности Яров вздрогнул.

– Мы подали кислород в машинный отсек, компьютер не возражал. – Негромко, словно опасаясь потревожить спящего, произнес он. – У нас есть в запасе еще несколько часов.

Яров кивнул, давая понять, что принял информацию к сведению, но продолжать дискуссию не намерен.

– Мы будем ждать вас в рубке, – бросил навигатор, направляясь к выходу, – загляните, когда закончите чайную церемонию.

А он все продолжает шутить, даже осознавая критичность сложившегося на корабле положения, – усмехнувшись, подумал Олег. Для этого нужно обладать весьма сильным характером, или привычкой к опасности, въевшейся в шкуру, подобно солнечному загару. Неужели все астронавты такие? Нет, не похоже – и капитан, и борт-энергетик потрясены и подавлены, это читается на их лицах издалека, не смотря на то, что оба изо всех сил пытаются держать себя в руках. Климов тоже нервничает. Сильно нервничает. Но старается это скрыть под маской дружелюбного балагурства, напускной веселости, которая при пристальном взгляде со стороны кажется немного неестественной. Защитная реакция организма, оружие, щит против испытываемого им сильного стресса. Олег вспомнил влажную ладонь, протянутую ему штурманом в первые минуты пребывания киберпсихолога на борту грузового трампа, и еще больше уверился в своем наблюдении. Климов что-то скрывает? Чувствует за собой какую-то вину? Или просто переживает за членов своего экипажа? Очень может быть… Ясно одно: этот человек, наделенный от природы своеобразным чувством юмора, наиболее остро проявляющимся в минуты опасности, склонен к легкому шутовству, что в сочетании с его профессией – коктейль весьма взрывоопасный. Когда-нибудь он определенно дошутится. Или – уже?..

Рядом настойчиво кашлянули. Яров поднял глаза – возле входа в кают-компанию стоял вечно недовольный чем-то Скельд и мрачно разглядывал Олега из-под нахмуренных кустистых бровей.

– Вы позволите составить вам общество? – Неожиданно вежливо осведомился он.

– Да, конечно, – пожал плечами Яров и подвинулся, освобождая место возле нагревающего питьевую воду аппарата, – выпьете кофе?

– Терпеть не могу эту бадягу. – Отрубил энергетик. – Я уж лучше чайку… Простите, забыл ваше имя…

– Олег Алексеевич. Можно просто Олег.

– Так вот, Олег Алексеевич… Я, собственно, хотел извиниться за свои слова. Там, в рубке. Вспылил. Сами понимаете, нервы…

Киберпсихолог с интересом взглянул на своего собеседника. Его манера держаться, прямолинейность, привычка лаконично строить собственную речь и некоторая грубоватость чем-то импонировали Ярову, он прекрасно понимал этого человека, который, дожив до весьма почтенного возраста и наверняка повидав в своей жизни многое, вынужден был теперь отойти в сторону, уступив место незнакомому молодому пареньку с уютной и благоустроенной Земли. Борт-энергетик явно чувствовал себя сейчас не в своей тарелке, и, не находя причин терзавшего его изнутри неудобства, старался казаться резким, прятал когтившие его душу чувства.

– Вы раньше служили в военном флоте? – Поинтересовался Олег, отхлебывая уже порядком остывший кофе. На лице Скельда отразилось смешанное с растерянностью удивление.

– Как вы догадались?

– По совокупности факторов…

– Да, я восемь лет провел на орбитальной станции “Эскада”, с перерывами, разумеется… Майор в отставке. Либо вы дьявольски проницательны, либо успели где-то ознакомиться с моим личным делом.

– Уверяю вас, вашего личного дела я не читал, – улыбаясь, ответил киберпсихолог, – будем считать, что пользовался дедуктивным методом бессмертного Шерлока Холмса.

Энергетик скептически хмыкнул.

– Что вы можете сказать о вашем штурман-навигаторе? – Поинтересовался Яров как бы невзначай.

– Климов? – Скельд растерялся еще больше, но тут же постарался стать максимально серьезным. – Трепло. Но специалист, каких поискать. Досконально знает свою работу и прекрасно с нею справляется. У вас к нему какие-либо претензии?

– Нет, что вы… А кто еще присутствовал в рубке, когда все произошло?

– Капитан, штурман и второй пилот. Это стандартная процедура посадки, они обязаны быть на своих местах, когда совершаются окончательные маневры.

– То есть, посторонние туда не заходили?

– Исключено.

– Тогда расскажите мне немного о втором пилоте.

Скельд помрачнел еще больше, безуспешно пытаясь сообразить, куда клонит молодой киберпсихолог. Яров терпеливо ждал.

– Его зовут Максим Леонидович Бельский, – заговорил, наконец, он, – тридцать пять лет, закончил московскую аэрокосмическую академию, летает уже лет семь. Исключительно ответственный и рассудительный человек, рассчитывает сложные траектории чуть ли не в уме. У меня такое ощущение, что у нас на борту два компьютера: один – в рубке, а второй – в голове у Бельского. Спокойный, уравновешенный мужик. Климов без конца над ним подтрунивает, поскольку тот на его шуточки патологически не реагирует, воспринимая их совершенно серьезно… Вам достаточно?

– Вполне. – Кивнул Олег. – Берите свой чай и пойдемте в рубку, нас уже заждались.

Щелкнув клавишами терминала, Яров вывел на экран служебную информацию – переговоры капитана, второго пилота и навигатора, находившихся в момент аварии в рубке “Аксиона”, схему внутреннего расположения кают, параметры охлаждения пульсаторных установок, и принялся лениво пролистывать текст. Скельд молча потягивал из пластикового стакана светло-янтарный чай, капитан был мрачен, как туча, а штурман-навигатор, привычно улыбаясь, что-то нашептывал ему на ухо, стараясь не беспокоить работающего за клавиатурой киберпсихолога. Олег прокрутил пару заполненных ровными строчками текста страниц, задержал взгляд на нескольких столбцах машинных протоколов, затем порывисто поднялся на ноги.

– Я улетаю, – неожиданно сказал он.

– Отремонтировать компьютер невозможно? – Вяло поинтересовался капитан.

– Компьютер исправен. – Ответил Олег. – Услуги киберпсихолога здесь не помогут.

– Но в машинном отделении люди…

– Так, черт возьми, выпустите их оттуда! – Не выдержал наконец Яров.

– Как?

Вместо ответа Олег нажал несколько клавиш на пульте управления кораблем. Из динамиков донесся голос навигатора – машина начала воспроизводить запись переговоров экипажа за несколько минут до случившегося происшествия.

– Диспетчерская, мы входим в зону торможения. Подтвердите апекс.

– “Аксион”, вы будете в точке снижения через три часа двадцать пять минут. Курс двести два, коридор пять. Прием?

– Дьявол! – Выругался из динамика Климов. – Три часа! Если мы не увеличим скорость, то умрем тут либо от старости, либо от скуки, пока достигнем планеты.

– Мы и так идем на предельной. – Отозвался незнакомый голос, скорее всего, принадлежащий второму пилоту. – Больше эта жестянка не выдержит. Лучше подохнуть в этом доисторическом гробу, чем войти не под тем углом в атмосферу и сгореть дотла. А, навигатор?

– Точно. Дернул меня черт записаться на это корыто…

Яров выключил запись.

– Еще вопросы есть? – Спросил он. – Вы отдали компьютеру два противоречащих друг другу приказа. Идти быстрее корабль не мог, если бы машина запустила двигатели на максимальную мощность, они бы разрушились, вызвав мгновенную разгерметизацию и гибель всего экипажа. С другой стороны, вы заявили, что в противном случае вас также ждет смерть, то есть вам грозит объективная опасность. Пояснив при этом, что умереть на корабле – более подходящий для вас вариант. Увы, компьютер не понимает человеческого юмора и не располагает точной информацией, указывающей, когда вы собираетесь покинуть наш мир на самом деле. Поэтому он принял решение отключить двигатели совсем, вместо того, чтобы выводить их на форсаж. А когда механики попытались вмешаться, он просто отсек их от управления.