Тогда он вспоминал, что Лал тоже горюет по Пилар, любящей матери, которая навещала его каждый день, скрывая от всех его существование. Когда она умерла, тоска привела Лала в деревню, где он завыл на виду у всех жителей. Он уже перестал выражать свои чувства жалобными стонами, но было видно, что он все еще скорбит. И вновь Реймон чувствовал себя виноватым в том, что он недостаточно любил свою мать, которую едва знал. С горечью отворачивался он, ожидая времени прогулки.

Прогулки эти не были бессмысленными: каждое утро, перед восходом солнца, Лал приносил Реймону пищу и садился поблизости, глядя, как брат утоляет голод.

Однажды утром он принес больше еды, чем обычно.

– Ушли… – сказал он радостно и показал в направлении поля.

Оставив еду нетронутой, Реймон отправился с ним к краю болота. Лал оказался прав – в поле уже не осталось никаких следов Солмака и его сторонников. Только вытоптанное поле говорило о произошедшем.

Радуясь свободе, Реймон бросился вперед, но Лал предостерегающе поднял руку.

– Плохо… – сказал он. – Никто… не приходит… Плохо…

Реймон и сам понимал, что глупо игнорировать отсутствие жителей. Ему пришлось обуздать свое нетерпение и дожидаться темноты.

К вечеру так никто и не появился. Реймон взял копье и приготовился идти.

– Останься… – мягко остановил Лал и придержал его за рукав.

Реймон понял, что Лал предлагает ему остаться на болоте не из соображений безопасности, нет, он желал составить себе компанию.

– Нет, – сказал он и покачал головой, – я должен идти. – И неловко продолжил: – Я благодарен тебе за… за помощь.

Удрученный, Лал отступил назад и позволил Реймону пройти. Но когда через несколько мгновений Реймон обернулся, он увидел, что Лал тихо бредет сзади.

– Вернись! – закричал Реймон. – Не преследуй меня!

Губы Лала расползлись в робкой улыбке, но он и не думал возвращаться.

– Слышишь меня? – заорал Реймон. – Ты мне не нужен! Твой дом там, на болоте!

Он бросился на гиганта с копьем, но Лал не шелохнулся даже при виде направленного на него оружия.

Тыкая тупым пальцем себе в грудь, он бормотал «брат… », как будто это слово что-то объясняло.

Реймон с отвращением бросился бежать, но Лал не отставал, его шаги все время слышались рядом.

До деревни они добрались уже в темноте. Башня была пуста, поломанные ворота заперты. Подойдя к ним, Реймон заглянул через доски. Света не было ни в его доме, ни в доме Пилар. Это лишь подтверждало то, что Солмак и его последователи действительно покинули селение.

– Дорф? – позвал он, отчаянно надеясь, что старик все же сумел остаться в живых.

Единственным ответом ему был печальный вой. Лал стоял у стены и выл, подняв лицо к темнеющему небу. Хотя луна еще не взошла, в слабом свете звезд Реймон смог увидеть то, что вызвало крик его близнеца – раскопанный песок, где раньше была могила Пилар и кости – все, что осталось от тела их матери после того, как над ним потрудились пожиратели падали.

Несмотря на отвращение к Лалу, он хотел подойти и успокоить его, пока не заметил останки другого тела, лежащего рядом с останками Пилар.

В ужасе он бросился к ним. Тело было объедено до скелета. Но если труп Пилар лежал без одежды, то на другом оставались клочки ткани. И это было не все. В песок были воткнуты четыре деревянные колышка со свисающими с них кожаными ремнями. Видимо, этими ремнями привязали Дорфа, оставив его умирать на солнце.

– Солмак! – прошептал Реймон, произнося это имя как проклятие.

В нескольких шагах от него Лал продолжал тихо выть, по его бородавчатым щекам катились слезы. Но глаза Реймона оставались сухими, казалось, солнце выжгло слезы, оставив только слепой гнев. Посмотрев на Лала, Реймон вдруг подумал, что это он настоящее чудовище, а вовсе не его брат-близнец. Несмотря на свой отвратительный облик, Лал был настоящим сыном Пилар. Сыном, способным любить и заботиться. Но как это могло быть? Ведь отцом Лала был Луан, ужасное, безумное и бессердечное существо. Это знал каждый. А сам Реймон был сыном прославленного Солнечного Лорда. Хранителя света. Человека, который пересек пустыню, чтобы сделать это! Вот это! Того человека, который в солнечный день принес с собой только смерть и тьму. И эти бедные обглоданные кости – дело рук Солмака, а не Луана.

Запутавшийся и оскорбленный больше, чем он мог бы перенести, Реймон цеплялся за единственное, в чем он еще был уверен – свой гнев. Свое желание отомстить за смерть Дорфа. Отомстить любой ценой.

– Замолчи! – зарычал он Лалу и бросился на него с копьем, нанося ему удары тупым концом копья в шею и спину, пока тот не замолчал.

Все еще в гневе, Реймон бросился к воротам и заколотил в них. В течение нескольких минут удары отражало только эхо. Наконец на лестнице зажегся слабый огонек и кто-то осторожно выглянул из-за стены. Это был не взрослый, как ожидал Реймон, а мальчик такого же возраста, как и он сам.

– Кто там? – испуганно спросил мальчик.

– Реймон.

– Ты? Но они сказали, что ты мертв! Что «дружок» Солнечного Лорда забрал тебя.

– Я жив, как видишь. Где Солмак?

– Они ушли отсюда вчера вечером, он и его люди. Они отправились обратно в Тереу.

– Он не говорил, зачем он приходил?

– Пендар, их священник, говорил речь с башни, но я понял очень мало.

– Расскажи мне, что он говорил.

– Что оба ребенка умерли. Лунная ведьма и «приемный отец этого ублюдка» тоже – кажется, так он сказал.

– Да, да! – нетерпеливо прервал его Реймон. – Но почему он это сделал?

– Я же сказал, что я понял мало. Что-то о каких-то мертвецах. О том, что ребенок солнца никогда не станет хранителем ворот между городами-близнецами. Я думаю, что речь шла о тебе. Он что-то говорил и про лунное дитя тоже, и про Ночного Лорда, оставленного тонуть в его собственных темных водах, но никто ничего не понял. Только про Солмака я понял очень хорошо. Он сказал нам, что теперь Солмак управляет ночью так же, как он управляет днем.

– Да, и ночью, – произнес Реймон, ожесточенно кивнув. – Он всегда ею управлял. Но этому скоро придет конец.

Последние слова он сопроводил сильным ударом по воротам. Одна из досок раскололась.

– Что ты можешь сделать Солмаку? – спросил мальчик испуганно. – Разве хоть кто-то может с ним справиться? Посмотри, что случилось с Дорфом.

Упоминание имени старого хранителя ворот, казалось, успокоило Реймона.

– Послушай, – сказал он сдержанно, – принеси мне еды и воды. Достаточное количество, чтобы я мог пересечь пустыню.

– Но если ты пойдешь за ним, он убьет тебя. Он ушел только потому, что был уверен в твоей смерти.

– Может, умереть придется ему, – ответил Реймон.

Он прекрасно понимал, как наивно и глупо звучат его слова – бедный деревенский мальчик, желающий бороться против самого Солнечного Лорда, – но в этот момент он об этом не думал.

– Как ты можешь убить Солмака? – продолжал мальчик. – Он – твой отец. Это каждый знает.

Реймон резко выпрямился. Его лицо, пылавшее до тех пор, побледнело, как отражение луны.

– У меня только один отец, – промолвил он медленно. – И сейчас он лежит мертвым на песке. Я сын Дорфа. Другого отца у меня нет. Запомни это. Принеси мне еду и воду, или я разломаю ворота и заберу все сам.

Его решительный тон подействовал на мальчика. Через несколько минут он вернулся с наполненным кожаным рюкзаком.

– И вот еще что, – добавил Реймон, – присмотри за воротами, пока меня не будет. ,

– Но… если ты не вернешься?

– Как преемник Дорфа, я назначаю тебя. Ты станешь хранителем ворот.

Говоря это, он как будто терял часть себя. Его ждало и еще одно испытание: обернувшись к останкам, он заметил, что Лал исчез. Странно, это расстроило его. Он хотел попрощаться с ним и, может быть, поблагодарить за свое спасение. Пожав плечами, он пошел к останкам и начал голыми руками рыть могилу.

Работа была тяжелая и заняла много времени. Уже взошла луна. Он не останавливался, пока не покрылся потом и рядом с ним не выросли две большие кучи песка. Стиснув зубы, он осторожно перенес останки Дорфа, мягко опустил их в могилу и поспешно закопал, стараясь удержаться от воспоминаний.