— О Боже, — сказал Александр и затем, когда Данте вновь начал говорить, прервал его: — Это не для телефона.

«Джей Джей убила Сергея», — и Александр понял, что это было связано с ним… с ним и Джей Джей. Мгновенно осознав возможные масштабы скандала, он подумал о том, что нужно сделать, чтобы предотвратить его. Защитить Джей Джей и репутацию Рэймонтов.

— Что ты собираешься делать? — спокойно, без эмоций спросил Рэймонт. Он хотел понять, на чьей стороне будет Данте.

— То, что вы скажете мне, — ответил Данте, не задумываясь. Данте всегда был отверженным; он был лоялен по отношению к людям, а не к отвлеченным понятиям.

— Спасибо, — сказал Александр. Потом спросил: — Как она?

Данте посмотрел на Джей Джей. Она наконец смогла восстановить дыхание и, все еще скорчившись на постели, начала кричать, постепенно осознавая, что она сделала. Она издавала протяжные, душераздирающие вопли. Данте не нужно было отвечать на вопрос Александра. Он мог сам слышать ответ.

— Позови врача. Ее нужно успокоить, — сказал Рэймонт. — Я организую самолет. Я прилечу к вам. И, Данте, не давай ей говорить ни с кем. Ни с кем.

— Я буду с ней, — сказал Данте. Он собирался повесить трубку, когда Джей Джей снова потянулась к телефону. Она больше не кричала; она хотела поговорить с Александром. Данте передал ей трубку, и, охрипшая от крика, она держала ее, не в силах говорить.

— Джей Джей? — произнес Александр, его голос был отчетливо слышен издалека. — Джей Джей? — Он слышал крики, но сейчас она молчала. — Джей Джей! Джей Джей!

— Александр, — наконец еле слышно произнесла она. Она начала выходить из шока, и теперь жуткая паника и страх охватили Джей Джей при мысли о том, что она сделала и что может с ней случиться.

— Слушай меня внимательно, — сказал Александр. Его голос звучал твердо и бесстрастно. — Не встречайся ни с кем. Ни с кем не говори до тех пор, пока я не приеду. — Вновь наступила долгая пауза. — Ты понимаешь? — спросил Рэймонт. — Джей Джей, ты меня понимаешь?

— Да.

— Что «да»? — Александр даже в такие минуты мог размышлять логично. Он хотел, чтобы Джей Джей повторила его указания, чтобы убедиться, что она поняла и будет им следовать.

— Я не буду ни с кем встречаться. Я не буду ни с кем разговаривать до тех пор, пока ты не приедешь, — повторила она с благодарностью за то, что кто-то говорит ей, что ей делать.

— Хорошо, — произнес Александр, собираясь повесить трубку.

— Это все? — неожиданно спросила Джей Джей. Его указания казались такими простыми перед лицом происшедшего. Он говорил таким нейтральным, деловым тоном.

— Да, пока все, — ответил он. — А сейчас вешай трубку.

— Александр, — голос Джей Джей отразил охватившую ее панику. — Александр!

— Что? — раздраженно переспросил он. Ему нужно было сделать несколько срочных звонков до того, как он окажется на борту своего самолета.

— Я люблю тебя, — сказала Джей Джей.

Она прижимала трубку к уху, ожидая его ответа, ожидая, что он скажет ей, что любит ее. Ответом было молчание. Наконец Александр произнес:

— Джей Джей, вешай трубку. Данте нужен телефон.

В оцепенении она повиновалась. Почему он не сказал ей, что любит ее; почему он всегда отстраняется, когда он больше всего нужен ей?! Прошло много времени, прежде чем Данте поднял трубку, чтобы вызвать врача, и Джей Джей посмотрела на него, боясь встретиться с ним взглядом.

— Ты скажешь все? — спросила она его.

— Я буду говорить все, что поможет тебе, — ответил он.

— Да, конечно, — произнесла Джей Джей. — Я знаю это. — Затем без возражений, как она это всегда делала, Джей Джей дала возможность мужчинам, находящимся рядом с ней, определить ее судьбу.

Пока Данте звонил врачу в Масатлан и спрашивал его об успокоительных таблетках для Джей Джей, Александр начал серию телефонных звонков: Аликс и Йейлу в Лондон, Татьяне в Саутгэмптон, Андреа в Ист Хэмптон, Лилиане в Лозанну. Он говорил всем одно и то же: что в Масатлане произошел несчастный случай и что Сергей мертв. Он не сообщал деталей, потому что сам их не знал, и просил всех приехать в Саутгэмптон, где Сергей будет похоронен рядом со своим дедом.

Затем он позвонил вице-президенту Мексики с просьбой о помощи и лучшему в мире юристу по уголовным делам с просьбой о совете. Вице-президент, который в своем доме в Зона Роза собирался во второй раз заняться любовью со своей молодой и красивой подругой, вначале выразил свое изумление, а затем соболезнования. Затем, пообещав любую помощь, которая только в его силах, вице-президент дал Рэймонту нужное имя и номер телефона. Он затем попросил Александра подождать четверть часа прежде, чем звонить инспектору Родригесу из полиции Масатлана, чтобы он, вице-президент, лично мог поговорить с инспектором.

За эту четверть часа Александр позвонил по работающему круглые сутки телефону фирмы «Престон Каннингхэм» и получил номер телефона в Палм Спрингс. Александр знал о связи Джей Джей и Престона, и это имело для него значение — он однажды устроил ребячливую, разрушительную, отвратительную сцену из-за их отношений, но Александр Рэймонт был человеком, который никогда не позволял своим личным эмоциям влиять на его деловые решения, и смерть его единственного сына не была исключением.

— Господин Каннингхэм, это Александр Рэймонт, — сказал он. — Я звоню от имени моей невестки. Вы знали ее как Джей Джей Валериан…

Инспектор Гилберто Родригес спал глубоким сном рядом со своей женой, что он делал в течение двадцати трех лет; он поднял телефонную трубку, прежде чем раздался второй звонок. Телефон, с которого ежедневно стирали пыль, и который стоял на тумбочке около большой супружеской кровати, был символом статуса инспектора в глазах его семьи. Вышедший из бедной семьи, Гилберто Родригес, аскетически стройный мужчина среднего роста с высокими индейскими скулами, которые подчеркивали плоские черты лица, сумел, несмотря на предубеждения из-за его индейской крови и в результате девятнадцати лет усердной работы и осторожных отношений со всеми своими коллегами, подняться по служебной лестнице до руководителя полицейского отделения в Масатлане. Через непродолжительное время он сможет выйти в отставку с полной пенсией.

— Инспектор Родригес, это говорит… — раздался голос в трубке, и Гилберто Родригес услышал имя вице-президента Мексики. Гилберго почувствовал, как и всегда, когда он разговаривал с людьми, занимающими более высокое положение, одновременно горделивое удовлетворение и неприязнь: гордость от того, что он разговаривает с важными лицами, и неприязнь из-за неограниченной власти этих людей.

Один из одиннадцати детей в семье, четверо из которых умерли, а семеро были еще живы, отец Гилберто работал на плантациях, собирая бананы с помощью мачете. Это была грубая, тяжелая работа, за которую платили всего несколько песо в неделю. Жизнь сложилась бы точно так же и для Гилберто, если бы не католическая школа и священник, который разглядел в мальчике способности, обучал и поддерживал его. Священник договорился о стипендии в колледже штата Хидалго, и Гилберт, старший ребенок в семье, первым из своей семьи избежал работы в поле; он, в свою очередь, поддерживал своих младших братьев и сестер. Две его сестры работали в католической больнице в Колиме, один брат также служил в полиции, а другой был ночным сторожем на обувной фабрике. Остальным выбраться из нищеты не удалось. Они жили, как когда-то и их родители, в лачуге, обшитой жестью, с земляным полом, недалеко от канала в когда-то большом городе Земпоала, Гилберто редко приезжал в свой родной город, потому что слишком хорошо помнил, как ему повезло в жизни, и как нищета и безнадежность безразлично и терпеливо ожидали его малейшей ошибки, чтобы заполучить Гилберто обратно.

— Произошла трагедия, — сказал вице-президент, — в большом доме на холме. — Гилберто Родригес знал, конечно, кто такой Александр Рэймонт, и он слушал, как вице-президент говорил ему, что сам сеньор Рэймонт находится на пути в Масатлан, где он и его семья будут целиком в распоряжении полиции. Он, вице-президент, всегда знал, что законность будет строго соблюдена, но будет проявлена и соответствующая ситуации и положению Рэймонтов деликатность, с тем чтобы не травмировать семью, убитую горем.