В руках Тристан держал прямоугольную шкатулку, но Мари заметила это лишь тогда, когда он остановился перед ней:

– Ты, оказывается, уже готова!

– Да, – только и смогла вымолвить молодая женщина с дрожью в голосе.

– Что ж, тогда я могу надеть это на тебя прямо здесь. – Тристан открыл шкатулку, и Мари не поверила своим глазам: перед ней на темно-красном бархате лежали колье, серьги, диадема, брошь и браслет. Витой орнамент и золотые завитки украшений были усыпаны искрящимися бриллиантами.

– Это фамильные украшения де Рассаков. Их носили пять поколений женщин в нашей семье.

Мари подняла голову. Она надеялась прочесть на лице мужа волнение, которое докажет ей, что речь идет о чем-то большем, чем просто ритуал. Что для него передача ей украшений что-то значит. Но, как обычно, Мари ничего не разглядела. Тристан взял колье и застегнул его на шее супруги. Оно холодило кожу, и по спине молодой женщины пробежала дрожь. Камни мерцали при каждом вздохе. Никогда еще у нее не было таких драгоценностей.

– Это тебе не принадлежит, – сказал Тристан, будто прочитав ее мысли. – Ты только носишь драгоценности. Как когда-то моя мать. А в будущем ты должна будешь передать их жене своего первого сына. Эти украшения передаются как бы во временное пользование старшим поколением младшему. Их нельзя продать, даже если семья голодает и отчаянно нуждается.

Кончиками пальцев Мари коснулась бриллиантов.

– Спасибо. Я не забуду твои слова и буду бережно хранить эту семейную реликвию для следующего поколения.

Взгляд Мари впился в лицо мужа, она заметила, что щеки Тристана покраснели.

– Ты выглядишь великолепно, – добавил он.

– Ты тоже. И где же все те яркие курточки, которые ты носил в Версале? – усмехнулась Мари.

– Вернулись к своему владельцу. Их мне давал Анри. В месяц он заказывает себе больше нарядов, чем я за пять лет, и считает мои скромные вкусы неподходящими для Версаля, поэтому и предложил мне помощь. Как его гость, я не мог отказаться.

Тристан помог Мари с диадемой и браслетом. Наконец она взяла в руки веер.

– Мы можем идти.

Трой ожидал их у двери в зал, где должен был состояться обед. Здесь сравнение с Версалем тоже не стало бы преувеличением. Окна находились напротив зеркальной стены, которая зрительно увеличивала гигантское помещение и умножала толпу гостей. Хрустальные люстры, роскошные потолочные фрески и стенные панели красного мрамора, над которыми вились золотые цветочные завитки, радовали глаз присутствующих.

Втроем они подошли к хозяину, который был занят разговором с группой мужчин. Герцог заметил Тристана, тотчас извинился перед собеседниками и пошел ему навстречу. Невероятное изобилие локонов, спадавших ему на плечи, было фальшивым настолько же, насколько сияющая улыбка на его лице – искренней.

– Моп cher, какая радость вновь видеть тебя! – воскликнул он без предисловий, заключая Тристана в объятия. – Когда б не ты, Версаль стал бы для меня сущим наказанием.

– Поэтому ты и задержался там на полгода, – несмотря на сарказм, отчетливо прозвучавший в его словах, Тристан сердечно ответил на объятие герцога. Отступив, он взял под локоть Мари: – С мадам де Рассак ты уже встречался в Версале.

Герцог де Марьясс низко поклонился:

– Воспоминание о вашей сияющей красоте незабываемо, – галантно прошептал он. – Какое украшение для наших столь бедных красотами мест!

Мари грациозно поднялась из реверанса.

– От одной из красот здешних мест у меня уже дух захватывает! – Она лукаво улыбнулась и подчеркнула свои слова красноречивой паузой. – Этот замок в самом деле столь же великолепен, как и его хозяин.

Брови герцога взлетели вверх:

– Обворожительно, просто обворожительно, мадам! Надеюсь в будущем часто видеть вас в «Белль Этуаль». А теперь прошу меня извинить, почетный гость требует всего моего внимания. Граф де Сен-Круа, племянник короля. Он сопровождал меня из Версаля сюда, хотя и придерживается мнения, что вне столицы подобающая нашему положении жизнь невозможна. Разумеется, мне придется убедить ею в обратном. Увидимся за ужином.

Герцог кивнул Трою, и затерялся в толпе гостей.

– Дорогие мои, до ужина у нас еще есть время. Я видел, как через парк шли Жюстин и Клеман. Может быть, найду обоих. – С этими словами Трой покинул брата и невестку.

Мари взяла бокал с шампанским, поданный ей Тристаном, и огляделась. В зале находилось около сотни гостей, примерно столько же гуляло в саду, как можно было видеть через открытые двустворчатые двери. Камерный оркестр занял места в углу, и музыканты начали настраивать инструменты. У столов суетились лакеи, наводившие окончательный блеск, расставляя цветы и канделябры.

– Трис!

Взволнованный голос заставил Мари обернуться.

– Трис! – граф дю Плесси-Ферток, как ребенок, скользил по натертому, словно зеркало, паркету, при этом нелепо размахивая руками. Ему удалось затормозить около Тристана, и он сияющими глазами осмотрел его, прежде чем обнять. Стоявшие вокруг скромно опускали или отводили глаза.

Лицо Тристана оказалось прижатым к широкой груди, его ласково похлопывали по спине. С некоторым усилием он освободился.

– Ну, Жак, как дела?

– Хорошо-хорошо! Спасибо! Дьяболо все растет и растет. Скоро он уже не будет маленькой лошадкой. Жислен говорит, что в следующем году я смогу на нем ездить. Сейчас он еще слабенький. Я приказал изготовить ему красную уздечку с медным набором. Я надеваю ее на лошадку и объезжаю Дьяболо, когда у меня есть время. Он это любит. Трис, почему ты больше не приезжаешь к нам? Так скучно все время играть в карты с Жислен!

– Дела, Жак. Ты же знаешь, осенью надо выжимать вино. Зимой у меня снова будет много времени, и тогда я приеду навестить вас. Или вы приедете к нам. А может, теперь, когда Анри вернулся из Версаля, мы встретимся у него.

Граф сокрушенно опустил голову.

– Анри меня не любит. А ведь я говорил ему, что не нарочно разбил ту вазу. Я только споткнулся, и поэтому… – Жак осекся.

– Я уверен, что Анри давно забыл об этом. Не беспокойся, – попытался успокоить графа Тристан.

– Возможно, ты и прав. У Анри ведь так много ваз. Одной больше, одной меньше… – на лице Жака снова сияла обезоруживающая улыбка. Он взглянул на Мари: – О, какая чудесная шейная цепочка! И корона тоже. Ты выглядишь, прямо как фея из сказок, которые мне всегда читает Жислен.

Мари попыталась держаться непринужденно и дружелюбно ответила:

– Спасибо, Жак. Мне никто еще не говорил таких приятных слов, – она заметила, что с Жака не спускает глаз мужчина, ростом не уступавший графу, но с жестоким выражением лица.

– Жислен сегодня тоже надела сверкающие цепочки. Она сказала, это потому, что мы идем к Анри. И я должен говорить тихо. Но я ведь и так всегда говорю тихо.

– Она только хотела напомнить, чтобы ты не забыл, – вмешался Тристан.

– Если за едой я не опрокину стакан и буду со всеми мил, Жислен завтра пойдет со мной в зверинец. Я ведь мил, Трис?

– Конечно!

Мари увидела, как к ним спешит Жислен. На графине было платье золотых и бронзовых тонов, которое очень шло к ее волосам и карим глазам. Проходя сквозь луч падающего света, она на долю секунды показалась облитой жидким янтарем.

– Жак! – с облегчением воскликнула она, усидев супруга. – Сколько раз я тебе говорила, что ты не должен убегать, пока я разговариваю с другими людьми!

Он надул губы:

– Но это так скучно. Кроме того, здесь Ришар, – выставив руку, он указал на гиганта. – Он всегда рядом. Тебе не стоит беспокоиться.

Жислен вздохнула и слегка повернула голову:

– Рада снова видеть тебя, Трис. Мадам де Рассак, как ваши дела?

– Замечательно, графиня, – Мари улыбнулась ей, оставаясь, впрочем, стоять, хотя этикет требовал, чтобы она сделала реверанс. Это был первый раз после скандала в «Мимозе», когда она встретилась с графиней.

– Рада это слышать. Ну что ж, нам с Жаком надо идти. Мы обязательно встретимся позже, – она кивнула обоим, взяла под руку явно сопротивлявшегося мужа повела его на улицу.