— Я опасался, что найду тебя здесь обретшим последнее успокоение на этом кладбище, — заметил Гарри.

— Великий Круг оставил мне еще кое-какие дела, которые я должен успеть закончить на грешной земле, прежде чем настает мой последний час, — ответил священник.

Привязав повозку к коновязи где-то в тени часовни, он открыл дверь и проводил Гарри и его спутников в прохладное помещение, в котором стоял каменный саркофаг. Его украшало каменное изваяние супружеской пары, мирно спавшей вечным сном. Потянувшись к основанию саркофага, священник взялся за символ вечности, высеченный в мраморной поверхности, и повернул. Саркофаг медленно откатился на роликах в сторону.

Внизу оказалась яма, в которой поблескивал тусклый свет лампы. Они спустились по лестнице вниз, и Оливер увидел там новых грасперов. Подергивая бакенбардами, они распаковывали содержимое стоявшего в подземном коридоре гроба. Вот только вместо покойника в гробу лежали бутылки, наполненные розовой жидкостью. Джин. Разумеется, без этикеток.

Гарри вытащил одну из них и, ловко ударив о стену, откупорил.

— А я-то думал, что губернатор правит трезвым городом.

Священник торопливо отобрал у него бутылку.

— Так и будет, если ты выпьешь все мои запасы.

Пару минут они шагали вниз по пологому склону туннеля. Затем проход расширился и превратился в череду катакомб. Стимсвайп наконец распрямил спину. Теперь в подземелье было слышно лишь приглушенное шипение его бойлера. Поскольку сажа от работающих на поверхности машин сюда не проникала, стены пещер сияли приятной белизной в свете факела, который держал в руке священник.

Они шли по туннелям подземелья, и Гарри на ходу постукивал по деревянным бокам бочонков.

— Все это немалые деньги. Когда-нибудь я приду к тебе и узнаю, что ты куда-то исчез. Где его преосвященство? — спрошу я. — Отправился в колонии, ответят мне. Племянник оставил ему наследство. Говорят, он купил там плантацию.

— Можно подумать, Гарольд, ты не знаешь, куда уходят деньги, — усмехнулся священник. — Если бы ты этого не знал, то по-прежнему сидел бы в Рэттле. Не все наши гробы набиты контрабандой. Жаль, что это так, клянусь Великим Кругом!

С этими словами священник повел их дальше по подземным коридорам. При этом они миновали множество пещер, заваленных костями и заставленных не меньшим количеством гробов с контрабандной выпивкой. Здесь, прямо под улицами Шэдоуклока, было спрятано целое состояние! Похоже, что вместо обличения грехов святой отец решил взять их под свой контроль. Духовный сан служил ему безупречным прикрытием. Оливер задумался над тем, а не мог ли этот викарий в Хандред-Локс заниматься незаконными перевозками контрабандного джина. Вполне возможно, что вся Круговистская церковь Шакалии служит прикрытием для разного рода проходимцев, и бароны преступного мира выдают себя за епископов и прелатов.

Оказавшись наконец в подвале церкви, Оливер вышел через потайную дверь в стене в комнату, заваленную высокими скамьями со спинкой и массой разбитых деревянных горгулий.

— Если хочешь, можешь остановиться в комнатах хосписа в задней части дома, — произнес священник, обращаясь к Гарри. — Они не слишком шикарные. Но для такой странной компании, как твоя, вполне сгодятся. Это избавит тебя от лишних вопросов. А их тебе непременно задали бы, попытайся ты получить комнату в гостинице или на каком-нибудь постоялом дворе.

Священник направился к выходу, но Гарри остановил его.

— Нам тут нужно кое с кем встретиться, ваше преподобие. — Он развернул листок бумаги и показал собеседнику рисунок, сделанный Оливером на яхте. — Этот человек занимает важное место среди грасперов и связан с комитетом горняков. У него был срок в несколько лет.

Священник уселся на высокое каменное сиденье, которое сохранилось еще с круговистских времен, и задумался. В эти мгновение он напоминал монарха из древних эпох Шакалии или старого пророка, собравшегося вынести свой суровый приговор.

— Ты напрасно проделал такой огромный путь, Гарольд. Мне знаком человек с такими шрамами. Он мертв. Я сам похоронил его.

— Не может быть!

— Официально было объявлено, что в руднике произошел обвал. Я на своем веку повидал немало тех, кто был изувечен в подобных обвалах, и то, что от него осталось, было не очень-то на обвал похоже. Я бы сказал, что скорее всего твоего горняка кто-то сбросил в очень глубокую шахту. Его хоронили в закрытом гробу, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Он состоял в комитете горняков, — повторил Гарри. — Был старостой! Когда я в последний раз был в этих местах, горняки просто отказались бы выходить на работу до тех пор, пока полицейские не найдут убийцу.

— Верно, — согласился священник. — Это было пять лет назад. Но с тех пор в Шэдоуклоке многое изменилось. Под тремя холмами произошло немало обвалов и взрывов газа. Они унесли жизни многих известных горняков, в основном активистов рабочего комитета.

— И комитет ничего не сделал по этому поводу? Вы ничего не сделали?

— Я старый, уставший от жизни человек, Гарольд. В хороший день я могу сесть в повозку и проехаться по моему приходу. А комитет горняков давно уже здесь ничего не значит. Его лучшие дни, как и мои, давно прошли.

— Губернатор за завтраком не может и вареное яйцо разбить без помощи лакея. Что же, о Великий Круг, произошло здесь за время моего отсутствия?

— Комитет сам развалился изнутри, Гарольд. К этому, наверное, приложил руку и губернатор. Или это действительно так, или он просто не туда смотрит. У человека, которого ты ищешь, есть сын. Я попрошу его завтра придти сюда. Ты сможешь задать ему все интересующие тебя вопросы.

— А что думает о происходящем Анна? — поинтересовался Гарри.

— Ее больше нет, Гарольд. Пару лет назад она отправилась в вечные странствия по Кругу, — ответил священник. — Возраст, как ты понимаешь. Я сам похоронил ее. За ней вскоре последовали Элизабет и остальные девочки. Они устали стряхивать с одежды рудничную пыль, устали от вечного дыма и от всей этой жизни.

С этими словами священник вышел, чтобы проверить приготовленные для гостей комнаты в задней части дома. Посмотрев на Гарри, Оливер заметил, что тот выглядит бледным и усталым. Судя по всему, он предполагал встретить здесь совсем другой прием. Старик сильно изменился и явно сдал за последние годы.

— Ты шантажируешь мягкотелого священника тем, что можешь заявить властям о его занятиях контрабандой? — спросил Стимсвайп.

— В свое время он действительно знал в этом толк, — ответил Гарри. — Это был еще тот хитрый лис. Он часто, как никто другой в истории Небесного Суда, давал приют охотникам на волков.

— Чем же все-таки городской викарий привлек к себе внимание Небесного Суда? — поинтересовался Оливер.

— Наше внимание привлек не священник, — признался Гарри, — а кто-то совсем другой. Но я смею утверждать, что тот человек уже давно мертв. Ну что, пойдем разгружать вещи!

Церковь располагалась на одной из узких улочек, прилепившихся к склону холма. Оливер сидел возле окна и, следуя советам Гарри Стейва, осторожно чистил абордажный пистолет. При этом он вполглаза наблюдал за просыпающимся городом. Тремя этажами ниже по улице устало шагали возвращающиеся с ночной смены горняки — толпа грасперов в грязных гуттаперчевых накидках и газовых масках-капюшонах. Из стороны в сторону мерно покачивались трубки дыхательных фильтров, похожие на слоновьи хоботы. В принципе грасперы могли обходиться в рудниках и без дополнительных средств защиты — ведь они привыкли обитать в своих подземных норах-городах. Однако прямой контакт с газом вызывал ожоги даже у них, и поэтому они спускались под землю в лифтах, одетые в защитные костюмы, и трудились, обливаясь потом, чтобы добыть для Шакалии бесценный летучий газ.

Где-то в этом задымленном, припорошенном рудничной пылью городе таились ответы на вопрос, почему родственники Оливера были убиты в Хандред-Локс. Почему его имя появилось на плакатах, развешанных в полицейских участках. Почему за его поимку назначена награда. Почему его объявили виновным в преступлениях, которые он не совершал.