— О чем вы говорите, два старых паровика? — удивилась Молли.

Три ноги Уанстэка разъехались, и его шарообразное тело упало на пол.

— Какой удивительный поворот модели! Бестолковый старый котел и ходячий металлический корпус вынуждены защищать юную мягкотелую!

— Я сама в состоянии защитить себя! — с обидой в голосе произнесла Молли. — Я только этим и занимаюсь, с тех пор как научилась ходить.

Молли собралась потребовать объяснений у своих собеседников, но тут раздался громкий стук в дверь. Уанстэк выпрямился, сделавшись похожим на паука, и, открыв световой люк в крыше, выглянул на улицу.

— Кто там? — спросил Слоукогс приглушенным голосом.

— Комитетчица с нашей улицы. Политический информатор. По улице прохаживалось еще несколько мужчин и женщин в красных плащах и стучали в двери всех соседних домов.

— Проснитесь, соотечественники! — снова крикнула стоявшая на улице женщина. — На главной площади сейчас состоится обязательное выражение лояльности. Выбрали наш район. Для нас это радостный день.

— Ничего не поделаешь, нужно идти, — вздохнул Уанстэк. — Солдаты обыщут все дома. Всех, кто не подчинится приказу, казнят.

На улицу высыпало несколько десятков местных жителей. С каждой минутой людей становилось все больше и больше, и они все как один были в зеленых плащах с надвинутыми на глаза капюшонами. Никто не произнес ни звука. Тишину нарушал лишь глухой стук станков, доносившийся с соседней улицы.

— Идемте! — позвала комитетчица.

Везде, где они проходили, можно было увидеть одну и ту же картину. Фигуры в красных плащах с капюшонами выгоняли жителей Гримхоупа из домов на улицу. Комитетчица привела своих подопечных по улицам подземного города прямо к центральной площади, способной потягаться размерами с миддлстилским Хоуп-Парком. Отличие состояло в том, что здесь, под землей, на главной городской площади, в глаза бросалось состояние вечной незавершенности. Повсюду лежала пыль от бесконечных строительных работ. Появилось несколько знаменосцев с красными флагами, на которых красовался золотистый треугольник. Вскоре явственная подавленность собравшихся сменилась тягостным, наэлектризованным ожиданием. Площадь заполняли все новые и новые горожане. Вскоре на ней стало настолько тесно, что, казалось, яблоку негде было упасть.

Чтобы не потеряться в толпе, Молли пришлось ухватиться за стальную руку Слоукогса. Сильвер Уанстэк сидел перед ними, частично втянув свои три ноги в корпус, и оттого напоминал выброшенного на берег острозуба.

— Он уже здесь? — спросила у Молли какая-то женщина из толпы.

— Кто?

— Тцлайлок, — пояснила женщина. — Кто же еще?

— Вот он! — послышался чей-то крик.

— Вот он! — крикнул еще кто-то. На возвышение в центре площади взошел какой-то человек и сбросил капюшон красного плаща. Затем он медленно воздел руки, и толпа тут же затихла.

— Мой народ! — прозвучал над площадью громкий голос. — Я смотрю на всех вас, собравшихся здесь, и вижу целую армию людей таких, как я, — братьев и сестер — моих соотечественников, объединенных общей целью. Посмотрите на того, кто стоит рядом с вами. Среди нас нет владельцев фабрик. Нет ни землевладельцев, ни королей, ни Стражей. Здесь нет никого, кто назвал бы вас своими работниками, батраками или рабами. Почему это так?

— Потому что мы равны! — разом закричала толпа.

— Здесь все принадлежит горожанам, то есть вам! — пророкотал человек по имени Тцлайлок. — И ты, соотечественник, тоже принадлежишь горожанам!

Толпа разразилась одобрительными криками. Молли не могла поверить, с какой быстротой собравшиеся на площади горожане из покорного стада превратились в полубезумную толпу готовых на все людей. Это было удивительно, как будто их околдовали какими-то чарами.

— Когда кто-то, будь то мужчина или женщина, предоставляет вам право голосовать, говоря при этом, что он или она дарит вам свободу, они преподносят вам подарок, который у вас уже есть, которым вы обладаете с рождения. Таким образом они превращают вас в благодарных рабов!

— Мы не рабы! — взревела толпа.

— Верно. Мы не рабы, компатриоты, мы — единый народ. Мы — прекрасное сообщество. Мы не потерпим, чтобы кто-то затмевал нам солнце, выкачивал богатства из наших недр, оставляя нам лишь одно право — умирать. Ведь мы все равны, я правильно говорю?

— Равны! — в унисон проревела толпа.

— Компатриоты! Позвольте мне представить героев нашего общества, с которых следует брать пример!

По его сигналу на помост поднялся какой-то человек. В красноватом свете подземного мира одна из его ног сверкнула сталью.

— Многие из вас знают меня, — произнес он. — Я — Айки Соломон, некогда самый проворный и ловкий карманник Миддлстила. Когда полицейские поймали меня, чтобы отправить в конкорцианские колонии, я сбежал в Гримхоуп.

Толпа разразилась одобрительными криками.

— Но я не имел равных прав с остальными. Я мог пробежать наши пещеры из конца в конец за восемь часов, а потом выпить прорву эля. Ни один из вас не смог бы сравниться со мной.

Толпа недовольно загудела, высказывая неодобрение подобным бахвальством.

— Поэтому я попросил, чтобы мне уравняли левую ногу. Смотрите! — Он поднял металлическую конечность. — Кости зафиксировали стальными штифтами. Теперь я равен с вами в скорости. Я такой, как вы, а вы — это я! Теперь, когда мы побежим, то побежим вместе, никого не обгоняя. Ни с кем не соперничая!

Толпа радостно загудела, выражая одобрение героическим поступком Соломона.

— Компатриот, ты показал славный пример! — похвалил бывшего карманника Тцлайлок. — Но он не одинок в своих славных устремлениях. Покажись нам, сестра Пегготи!

Какая-то низкорослая женщина прошествовала мимо обряженного в красные плащи караула, держа за руку мальчика лет десяти.

— Среди вас, наверно, немало тех, кто бывал в игровых домах в Стелсайде, — начала она. Толпа встретила ее слова оживленным смехом. — Те, кто там бывали, видели, как мой сын играл в настольные игры… в шашки, шахматы, рулетку. В давние времена владельцы игровых домов использовали моего мальчика как приманку для того, чтобы опустошать карманы азартных игроков. Они называли его вундеркиндом, способным обыграть любого в любой игре. Эксплуатировали его, как могли, использовали как приманку. Но вы только посмотрите на него теперь!..

Мальчик смотрел перед собой бессмысленным взглядом. По его подбородку стекала струйка слюны.

— Компатриоты, теперь его удалось излечить. Уравнять со всеми. Теперь он один из нас, такой, как мы. Благодаря нашим местным уорлдсингерам его разум удалось отрегулировать. Отныне любой из вас может сыграть с ним в любую игру и при желании победить.

Толпа взорвалась одобрительными возгласами.

— Кто из вас готов доказать свою преданность народу? — воскликнула счастливая мать. — Кто из вас способен проявить свою любовь к компатриотам?

Стоявшая неподалеку от Молли девушка принялась проталкиваться вперед.

— Я! Тцлайлок, возьми меня! Я красива, и моя красота — главное мое проклятие. Изуродуй мое лицо кислотой!

— Нет! — над толпой выросла чья-то гигантская фигура. — Тцлайлок! Посмотри, какой я сильный. Уравняй меня с остальными, перережь мои уродливые плечевые мышцы!

— Компатриоты! — Тцлайлок жестом успокоил будущих страстотерпцев. — Ваше желание влиться в Сообщество делает вам честь. Но не все разделяют наши священные убеждения. В то время как мы живем здесь в равенстве, наши братья и сестры по-прежнему томятся под игом миддлстилских баронов коммерции и наивной веры в справедливость мошеннического голосования, фальшивого спектакля, что разыгрывается каждые четыре года. Приведите сюда этих растленных типов, компатриоты!

Солдаты в красных плащах — неустрашимые — вывели на пост двух отчаянно сопротивлявшихся людей в белых тогах.

— Эти злобные гнусные кровопийцы… — прогрохотал над площадью голос Тцлайлока. — Эти злобные гнусные кровопийцы приехали к нам из далеких краев, из одного из городов-государств Катосианской Лиги. Зачем, спросите? Чтобы нажиться на нас! Получить прибыль!