От радости Кодзи засмеялся.
Неожиданно для самого себя Адачи тоже засмеялся — захохотал так, что все вокруг затряслось.
Ближе к обеду на "базу", где вместе с Кодзи и Адачи сидели дети, лучась радостью, влетели Котани-сэнсей, Ота и Орихаши. Дети были на "базе".
— Получилось! Получилось! — кричал Ота-сэнсей, прыгая от радости.
— Сейчас, наверное, расскажет нам хорошую новость, — Адачи подмигнул детям.
— Адачи-сэнсей, радуйтесь! Мы собрали подписи больше, чем у пятидесяти одного процента!
— Да ну! — Адачи расплылся в улыбке.
То, что сказал Ота, означало, что больше половины жителей района приняли сторону заводских. И это произошло не само по себе. Те, кто подписались, не были случайными людьми или просто сочувствующими. Каждый из них, поставив свою подпись, в свою очередь начинал ходить по домам, объяснять, убеждать, искать новых сторонников. Котани-сэнсей постаралась как можно понятней объяснить это детям.
— С помощью профсоюзов и некоторых членов городского комитета мы смогли добиться того, что переговоры начнутся уже сегодня. В три часа дня. В родительской ассоциации нам сказали, что на переговоры собираются прийти двести человек родителей.
Котани-сэнсей посмотрела на детей.
— Вы тоже туда пойдете! Мы потребовали, чтобы вас выслушали наравне со взрослыми.
— Не волнуйтесь, мы все сделаем в лучшем виде! — залихватски ответил Исао.
— Адачи-сэнсей, а вы как, сможете прийти?
— Я умру, но пойду! — бодро сказал Адачи.
Взгляд Котани-сэнсей остановился на Кодзи. "Что-то здесь не так, но что?" — подумала она, и тут ее осенило.
— Кодзи-кун!! Ты вернулся?!
Кодзи засиял.
* * *
— Поехали! — громко скомандовал Исао. Тележка-повозка тронулась с места. За три дня голодовки Адачи ослабел, ноги-руки его не слушались. Иногда ему начинало казаться, что из него вынули все кости. Было решено погрузить Адачи на тележку.
Тележка завела свою скрипучую песню: скрып-скрып, скрып-скрып. Нехитрая песня, но за душу берет.
Тэцудзо шел рядом с Котани-сэнсей и держал ее за руку. Учительница время от времени с волнением на него посматривала. Вот Тэцудзо поймал ее взгляд и смущенно улыбнулся. Котани-сэнсей крепко сжала его руку. Он тоже сжал ей руку в ответ. Оба весело засмеялись.
У дедушки Баку был очень счастливый вид. Он шел немного позади с Радой на поводке и старательно глядел под ноги, чтобы не упасть. Маленькая Рада что есть сил тянула его вперед. Дедушка был ужасно рад за внука и за Котани-сэнсей. Он разговаривал про себя с Рюсэй Кимом: "Я знаю, ты уже заждался там. Хочешь поиграть на виолончели. Ну, потерпи еще немножко. Я скоро буду. Я так рад все-таки, что не умер, что живу!"
Орихаши-сэнсей шел с Мисаэ и Кэйко. Вся троица весело болтала и смеялась. Потом Орихаши начал поддразнивать Мисаэ, и девочка надулась. Но хоть и надулась, однако руки учителя не выпустила, а только звонко шлепнула его по мягкому месту.
Тележка все напевала свою извечную песенку: скрып-скрып, скрып-скрып.
Адачи-сэнсей, возлежавший на поющей тележке, которую тянули Исао, Джун, Токудзи и Широ, умирал от желания поесть тэмпуру. Но это все еще было недоступным для него удовольствием.
Тем не менее глаза его сияли. А вдруг все сложится удачно, и уже сегодня вечером он сможет наконец отведать свое любимое лакомство… Кто знает, не от этой ли мысли у Адачи был такой радостный вид.
— Чего вы там говорите? — спросил Такео, который толкал тележку сзади.
— Ничего-ничего, — ответил учитель-обманщик.
На самом-то деле он тихонько напевал в такт скрипучей тележке песенку про облака, только вот вместо слов "белые кораблики" в его версии прозвучало что-то вроде "вкусные салатики"…
Ота-сэнсей и Шигеко шли как влюбленная пара, рука под руку. Тихо хихикая, они о чем-то секретничали. Сзади шел Ёшикичи и весело над ними посмеивался.
Шли заводские рабочие, с любовью глядя на детей.
Шли заводские родители, с уважением и доверием глядя на учителей.
Между куплетами: "скрып-скрып" тележка теперь исполняла припев: "кряк-кряк".
Кодзи шел рядом с тележкой. Адачи-сэнсей иногда гладил его по голове, и тогда мальчик радостно улыбался, сияя своими желудевыми глазами.
— Потя-янем! — крикнул Исао.
Мальчишки поднажали, и тележка поехала быстрее. Рада в восторге рванула поводок, дедушка Баку покачнулся и едва не упал носом в землю.
— Стойте, стойте! — закричал вдруг он. Вернее, это он хотел закричать "стойте", но все услышали только: "Фойфе, фойфе". Тележка остановилась. Дети удивленно уставились на дедушку. Вид у него был очень странный: его лицо сморщилось, как воздушный шарик, из которого выпустили почти весь воздух. С чего бы это вдруг такая внезапная перемена?
— Фафые фуфы, фефюфи, — приговаривал дедушка, старательно высматривая что-то на земле.
Первым догадался отец Исао:
— Вставные зубы! У дедушки Баку выпала вставная челюсть.
Все захохотали.
Наконец общими усилиями вставная челюсть была найдена. Дедушка помыл ее под краном и водворил на место. Теперь это снова был всем знакомый дедушка Баку.
Тэцудзо радостно засмеялся. Котани-сэнсей дернула его за руку, хотя сама с трудом сдерживала подступающий смех.
— Вперед! — заорал Исао.
Он словно хотел сказать: "Повеселились — и хватит! Все только начинается, и неизвестно, что там впереди".
"Вперед! Какое верное, какое замечательное слово", — думала Котани-сэнсей, крепко держа в своей руке руку Тэцудзо.
Тележка снова завела свою скрипучую песню.
