— Что ж, мы с Энди сыграли в маленький спектакль, дабы отомстить тебе за одну из нас, за Энн Сотнер! — самодовольно сказала я. Всё хорошо, всё нормально, всё прекрасно…Просто я каждый раз заново умираю, смотря на него…
— Что значит… — Эван как-то побледнел, а мне хотелось снова убежать прочь, прочь от осадка своих чувств….Ведь видя его замешательство, я чувствовала волнение…
— Да, Энн была одной из нас, по-твоему, почему мы пришли ей на помощь? — привёл меня в чувство голос Эндорсона. Я глубоко вздохнула и стала думать лишь о мести.
— Так ты не знал? А я-то думала, за это ты убил её? — пропела я, чувствуя, что в любой момент я либо наброшусь на пожирателя, либо из моих глаз прольются слёзы. Мои губы и так уже были все искусаны, я желала избавиться от остатков человеческого во мне. Чтобы справится с этим, я должна стать бесчувственной, это единственный выход, иначе он снова меня сломает, а второй раз я не выживу…
— Замолчи, — отрезал парень. Я поджала губы… — Вы двое совершенно ничего не знаете… — в его голосе, глазах было столько ненависти, он ненавидел Энн Сотнер, и моё сердце от этой мысли предательски дрогнуло…
— Кстати, я рассказал ей правду, — улыбнулся Энд, — Ещё задолго до вашего скромного венчания! — от моего друга Энда и следа не осталось, он сейчас был сущим демоном.
— Ты лжёшь… — я видела, как напряглись жилки на шее Эвана, как его лицо было серьёзно и сосредоточенно. Нет, ещё немного и я сорвусь, но он должен страдать, он должен поплатиться за всё…
— Нет, Эван, вспомни, она ведь так изменилась в последние месяцы ваших отношений, — кое-как выдавила я. Внутри всё сжалось в комок, стараясь огородить меня от дикой боли воспоминаний.
— Вот ты точно ничего не знаешь! — Эван выпрямился, встав во весь рост. В его глазах был металл, я внутренне поморщилась, дикий страх перед ним разыгрался во мне, я боялась его, он пробуждал воспоминанья о боли.
— Да, а ещё мы несколько месяцев занимались её обучением, Энн даже была в нашем штабе! — как бы невзначай сказал Эндорсон, причём с ангельским видом.
— Что ты несёшь… — и снова он изменился: глаза потемнели, всё его тело напряглось. Я не могла отогнать от себя мысль насколько он прекрасен….И столь же ужасен.
— Господи, упс, Энди мы же только что с тобой раскрыли тайну, — воспользовалась я моментом. Глубоко вдохнув и придав голосу слащавое шипение, — Она тебя предала! — прошипела я. О, да, это должно задеть его, ведь он наверняка и не думал, что малютка Энн может быть чем-то большим, чем носителем силы…
— Жаль, я не бью девушек! — я постаралась не вздрогнуть после таких слов, — Я ненавижу тебя, Роксана Лотнер! — прошипел он, а я почувствовала, как мне полегчало. Если бы он не сказал этого, во мне бы ещё оставалась та жалкая часть надежды, та жалкая часть Энн, которая постоянно мне мешала…
— А жаль, а то бы я выцарапала твои лживые глаза! — я буквально выплюнула эти слова ему в лицо. А смогла бы я драться с ним, снова?
— Ладно, что-то у нас много свидетелей! — Энд обнял меня за талию, это был знак, я перегнула палку. Всё внутри сжалось, я могла бы сказать ему тысячи слов
— Да, что-то много, — Эван сделал шаг назад. Школьный двор и, правда, был заполнен.
— До свидания, коллекционеры! — бросил парень железным тоном. Я теперь видела его удаляющуюся тень. Ноги подкосились, слёзы застряли на глазах, дыхание сбилось, губы задрожали…
Энд что-то говорил и буквально тащил меня к своей машине, а я знала, ещё чуточку и я уйду во тьму. Энд погрузил меня в машину и так мы и оказались у меня дома, точнее, в доме в котором я проживала под прикрытием.
— Энн! Энни! — звал меня Энд. Я как будто бы впала в кому, я была в непроницаемом ни для кого коконе, внутри которого царил хаос и боль. Моя защита, оказывается не так крепкая, хотя внешне я наверняка выглядела, словно бесчувственная статуя. Жаль, я не могу быть такой в реальности…
Мне было стыдно перед самой собой. Мой план мести состоял в постепенном унижении пожирателя, но как найти слабость у бесчувственного чудовища, а давить я собиралась на эмоции. Тут мне помог Энд. Гордость — это самое уязвимое место у чудовищ, дай им понять, что их обвели вокруг пальца, или бросили, то это больно по ним ударит. Так я и постаралась сделать.
Я была спонтанной, вероятно пожирателя бросало то в лёд, то в пламя, именно Роксана так себя и вела. Один день я улыбалась ему, была весела и беззаботна, но внутри царил хаос. Не знаю, что было для меня сложнее: ненавидеть его или чтить и уважать, хотя бы внешне.
Каждый раз, улыбаясь ему, я вспоминала те времена, когда просто любила Эвана Митчелла, не являющегося ни пожирателем, ни моим злейшим врагом. Мне каждый раз от таких мыслей становилось дурно. Постепенно я научилась контролировать боль, по крайней мере, мне так казалось, я каждый раз игнорировала раздирающие душу ощущения, а потом день ото дня комок мучительных эмоций отягощал меня, и когда наступал пик, то всё выливалось в своего рода истерику.
Практически каждую неделю я заново умирала и рождалась. Боль накапливалась, накапливалась и накапливалась, затем истерика, от которой я отходила с большим трудом, это действительно было похоже на смерть. День ото дня я теряла себя, но не в пучине ненависти к пожирателю, а скорее в пучине страданий. Это был мой личный ад.
А потом я вспомнила вкус его губ…Я осознанно шла на всё это, только вот спустя некоторое время мне стало ясно: я шла на близкий контакт с ним не ради мести (а план заключался в простой формулировке "помотросить и бросить"), а потому что я больше всего на свете хотела быть с тем, кто меня ненавидит. Я искала отговорки для собственной совести, убеждая себя, что я остановлюсь, что я смогу сделать ему больно. Но этот проклятый спектакль…
По-моему, после игры на сцене, мила с Эваном была не мстительная Роксана, которая планировала его унизить и растоптать, а ранимая легковерная Энн. И от этого меня от себя тошнит…
Я предала сама себя, признав, что во мне ещё живут чувства к моему убийце. Пожиратель принёс боль не только мне, но и Алисии, смотреть на которую я просто не могла без слёз. Я наблюдала за ней пару раз. Никакой жизнерадостности от тёти не осталось, раньше она цвела как ранняя роза, а теперь увяла…
А ему ещё хватило наглости здесь остаться. Почему он не убрался прочь? Остался чтобы поглумиться над моими родными? Или может, чтобы вспомнить былые времена, когда он притворялся таким честным, изображая боль, ведь он, конечно же, хотел защитить меня. Это был коварный план. Чем больше он меня отталкивал, якобы желая добра, тем сильнее я клевала на эту удочку. И ему всё удалось.
Теперь вот так мне даётся эта месть, она единственная осталась у меня в этой жизни, только для неё я ещё здесь, и страдания окупятся мучениями пожирателя. А пока, после каждой встречи с ним, или каждой недели проведённой бок о бок, я буду вот так лежать бездыханным телом на кровати, внутри будет настоящий ад, я снаружи лишь прозрачные слёзы будут течь по щекам. Эта моя часть боли, в большинстве своём её нельзя никому увидеть, лишь мне дано нести её на своих плечах. И всё ради мести….По крайней мере, я уверяла себя, что это так…
Распахнув глаза, я знала, что сейчас нахожусь в норме. Истерика ушла, оставляя горький осадок на душе, в которой сейчас царило равнодушие. Но стоит вспомнить, взглянуть и всё по кругу, пока всё это не закончиться.
— Спасибо, что был рядом, — кивнула я. Мне даже не требовалось смотреть направо, на кресло, в котором сидит задумчивый Энд, смотря на меня своими тёмно-серыми глазами. Ему тоже досталась от пожирателей, отец убил мать из-за силы, родные брат и сестра перешли не на ту сторону…
— Ты ведь знаешь, я всегда рядом, — Энд поднялся со своего обычного места и протянул мне руку. Парень смотрелся очень органично средь тёмно-серых тонов моей комнаты. Всё здесь было по минимуму, но не потому что собиратели поскупились, я сама так хотела. Пустой дом — пустая душа.
