С другой стороны, главной задачей в настоящий момент был демонтаж двух линексных орудий, расположенных в Координационном Центре. Корабли с эвакуируемыми один за другим покидали Терон. Если пушки окажутся в руках убренфаров, то этим кораблям не суждено улететь далеко…

Ещё большая опасность заключалась в том, что орудия могли быть повёрнуты против целей на планете. Нойбек должен демонтировать их, и чем больше людей он направит на эту работу, тем быстрее они закончат.

Хаузеру придётся обойтись собственными силами.

Нойбек решительно кивнул Штоффу.

— Привлеките их к разборке орудий. Действуйте, — приказал он.

Отстегнув ремни безопасности, которые удерживали его в кресле, он осторожно поднялся, надел шлем и проверил его герметичность.

— Заканчиваем и выметаемся отсюда к чёртовой матери!

Сержант Радья Суартана сдвинул на затылок фуражку и вытер выступивший на лбу пот. Этот жест явился неприятным напоминанием о том, как нелепо экипированы солдаты Воздушной Гвардии, облачённые в униформу, которая больше подходит для парадных смотров, чем для боевых действий. Даже одетые в комбинезоны техников гражданские, примкнувшие к их подразделению, двигались свободнее. Вот если бы они успели натянуть боевые скафандры[19]…

Сражение на Тероне разыгралось неожиданно. Им не оставалось иного выхода, как вступить в бой. Сколько жертв они понесли из-за незначительных ран, от которых могло защитить обычное снаряжение! И что ещё ждёт их? Не ожидавшие нападения люди не сумеют противостоять экипированным для боевых действий десантным войскам убренфаров.

Сержант бросил быстрый взгляд на Хаузера. В одной руке лейтенант сжимал пульт управления грузомодами, другой нервно похлопывал по рукояти лазерного пистолета. Лицо его было решительным и суровым. Казалось, он забыл, что основную массу его отряда составляют гражданские, более того — индомейцы. Укрывшись за беспорядочно расставленными механизмами, бойцы ожидали появления чешуйчатых чудовищ.

Суартана нахмурился. Хаузер рассеянно молчал, вместо того чтобы заняться организацией обороны. Казалось, лейтенант полностью ушёл в себя. Такой вид бывает у обречённых… Солдаты чувствуют его настроение. Они понимают, что Хаузер не верит в них, и сами начинают терять боевой дух.

Суартана знал молодого аристократа-уро с младенческого возраста. Семья Хаузера была самой влиятельной на Джава Бару, самом маленьком континенте Лаут Безара. Ему, Суартане, выпала честь служить трём поколениям этого клана.

Дед Вольфганга входил в состав Палаты Делегатов, отец и дядя сумели стать блестящими политиками. И вот теперь молодой Хаузер прокладывал собственный путь в жизни, первым из своего именитого рода выбрав военную карьеру.

Острые, резкие, почти лисьи черты лица лейтенанта напомнили Суартане его отца, Карла Хаузера. Тот мог бы по праву гордиться своим сыном. Жаль, что несчастный случай на охоте столь рано вырвал его из жизни…

Это было плохо по многим причинам. После смерти Карла его старший брат граф фон Земенштейн-Бурат мёртвой хваткой вцепился в достояние семьи. Твёрдый сторонник Аристократической Консервативной Партии Лаут Безара, Руперт Хаузер препятствовал любому шагу правительства навстречу политическим реформам. Но, несмотря па сопротивление властей, индомейцы все же достигли определённых успехов в борьбе за равенство в правах. Однако прогресс шёл очень медленно.

Суартана был свидетелем того, как рос и мужал племянник графа, как мальчику прививалась вера в исключительное превосходство расы уро над индомейцами. Как ему казалось, отец Вольфганга не одобрил бы этого.

Упрямое тщеславие молодого офицера расцвело пышным цветом, когда он получил чин в Воздушной Гвардии. Привычка принижать и очернять индомейцев жила у него в крови. И вот теперь аристократ-уро Хаузер почти парализован страхом, он вряд ли может поверить, что его подчинённые на что-то способны…

— Я слышу их, — по-терранглийски сказал один из капралов. Суартана вспомнил, что его зову Любис. — Они приближаются. Готовьтесь, ребята. — Капрал не смог скрыть нервную дрожь в голосе.

Нервничать было от чего.

— Селамат, саудар, — ответил Суартана на индомейском. — Удачи тебе, брат.

Общаясь между собой, уро большей частью пользовались немецким, в то время как другие, низшие социальные классы, предпочитали традиционное индомейское наречие, сохранившееся со времён первой колонизации. Хотя все владели ещё и терранглийским, который во многом потеснил остальные языки, став, по существу, основным средством общения на Лаут Безаре. Терранглийский был незаменим, так как именно на нем были составлены все технические описания, а также оболочки и программное обеспечение компьютерных систем.

Капрал стиснул приклад лазерного ружья. Суартана взглянул на Хаузера.

— Люди готовы, туан, — сказал он и про себя добавил: «Как никогда».

Дверь пакгауза содрогнулась и разлетелась на куски.

В клубах дыма появились неясные фигуры, которые вскоре обрели зловещие формы динозавров. Хаузер выстрелил из пистолета. Секундой позже раздался нестройный залп, выпущенный защитниками из разнокалиберного оружия. Лазерные лучи и игольчатые пули кинетических ФЕКов-27[20] затрещали и засвистели в воздухе, но всего одна двухметровая массивная туша ящерообразного монстра упала на пол пакгауза. Вакуумные панцири неплохо предохраняли убренфаров от тяжёлых ранений. Наступающие развернулись веером. Несмотря на свою массу, неуклюжие фигуры двигались поразительно быстро в условиях низкой гравитации. Это были хорошо обученные штурмовые отряды противника, части быстрого реагирования. Где сравниться с ними кучке индомейцев, большинству из которых не доводилось бывать даже в незначительных переделках…

Хаузер выбросил эту мысль из головы. Да, люди в его команде — не из лучших, но они должны превосходить любых эйлов[21], как бы те не были натренированы и каким бы оружием не обладали. Он вырос и получил традиционное воспитание, основанное на расистских идеях. Неизменно уро превосходят индомейцев, а человек — ящера. «Необходимо только, — подумал он, — сплотить людей и организовать надёжную оборону. Убренфары, без сомнения, отступят».

— Шевелитесь! — крикнул он. — Пли!

Защитники пакгауза вновь открыли прицельный огонь и вскоре свалили ещё одного убренфара. Стекло в шлеме ящера расплавилось, оставив кровавое месиво па месте лица. Кто-то хрипло, торжествующе закричал.

В лапах одного из наступающих появилась ракетница похожая на стингер, который подобрал Суартана. Снаряд вылетел из ствола, сопровождаемый шлейфом пламени, и ударил в скопление грузомодов в центре пакгауза. Сверкнула ослепительная вспышка, и раздался оглушительный взрыв. Трех укрывшихся за баррикадой индомейцев подбросило в воздух и с силой швырнуло на усеянный осколками пол.

Хаузер увидел, как тело младшего капрала стукнулось о дальнюю стену и в нелепой позе застыло. Голова отсутствовала, её снесло взрывом. Упал ещё один солдат… Третий судорожно глотал ртом воздух, ошалело глядя широко открытыми глазами на обрубок кисти. Лазерный луч на секунду замер на его груди, и глаза солдата навечно остановились. Он упал молча, так, видно, и не» поняв, что с ним произошло.

Все больше раздражаясь, Хаузер пытался сохранять контроль над ситуацией.

— Один готов! — услышал он откуда-то сверху радостный возглас кого-то из стрелков. — Подстрелил-таки чешуйчатую тварь!

В ту же секунду на его позицию обрушился шквал лазерного огня. Импульс чистой энергии прошёл сквозь только что торжествовавшего солдата, перерезав его пополам. В отличие от других, ему хватило времени, чтобы издать последний стон. Вольфганг Хаузер знал, что будет слышать эти звуки всю оставшуюся жизнь.