– Только не говори мне, что ты тут часто бываешь, – сказала Калли, пораженная тем, как быстро ему удалось привлечь внимание барменши.

Хотя если подумать, она бы легко назвала истинную причин такой необычайной услужливости.

Леон поднял бокал.

– За что будем пить?

– Чтобы этот день поскорее забылся!

Худший тост едва ли придумаешь!

Леон усмехнулся, и они чокнулись. Глотнув желто-зеленую жидкость, оба поморщились от ее кислого вкуса.

– Сегодня вечер пошел не по твоему сценарию, да? – наконец осмелился спросить Леон.

– Можно и так сказать. Городская галерея Лондона собиралась предложить мне заняться реставрацией полотен Ренара, но приобрести их не удалось.

– Тогда тебе стоит обратиться к тому, кто их купил.

– Мне сказали, что их купил частный коллекционер, – с презрением и горечью в голосе сказала Калли.

– А с чего ты взяла, что частный коллекционер не захочет поручить реставрацию именно тебе?

– Мне это подсказывает жизненный опыт. Даже если и удастся выяснить, кто этот таинственный коллекционер, вряд ли он пригласит меня. Богатые люди предпочитают иметь дело с теми, кого они знают, либо нанимают целую группу, чтобы завершить побыстрее работу. Для них картины сродни машинам и виллам – очередное приобретение, повод, чтобы о них говорили. Они покупают картины для демонстрации своих финансовых возможностей и укрепления положения в обществе, а не для того, чтобы люди могли любоваться произведениями искусства.

Леон замер на какое-то мгновение.

– Так что ответишь, если тебе вдруг предложат эту работу? Правильно ли я понял, что твои нравственные принципы не позволят тебе заняться реставрацией полотен Ренара, да?

Она отвернулась, чувствуя, что слезы наворачиваются ей на глаза.

– Нет… Я соглашусь в любом случае.

Калли понимала, каким беспринципным могло показаться ее заявление – в сущности, оно и было беспринципным, – однако какое это имеет значение, ведь все равно никто ей не сделает подобного предложения. Кроме того, она понимала, что, кто бы ей ни предложил, она не сможет отказаться от возможности поработать над картинами. Именно желание участвовать в восстановлении полотен Ренара подтолкнуло ее к карьере реставратора. Многие годы она жила надеждой получить этот заказ. Пусть теперь оказалось, что все ее усилия напрасны, а мечты обернулись прахом.

Калли тряхнула головой, еще не готовая признать поражение.

– Нужно быть очень глупой, чтобы упустить такой шанс. Если бы я отреставрировала картины Ренара, то сразу стала бы известна в художественных кругах всего мира.

Леон только кивнул в ответ. Значит, несмотря на первое впечатление, которое у него сложилось о Калли во время предварительного показа коллекции аукциона, ей нужно только одно – слава. «Да, все понятно! Какая женщина равнодушна к популярности?» – подумал он с презрением.

Мужчина откинулся на спинку стула.

– Так ты увидела картины Ренара на предварительном показе?

Калли вздрогнула.

– Я… Я не думала, что ты заметил меня там.

Леон дождался, когда она поднимет глаза и посмотрит на него.

– Наоборот, я уже там решил, что хотел бы заняться с тобой любовью. Признаюсь, с этой целью я и пошел на аукцион.

Глаза потрясенной Калли широко распахнулись. Но больше его слов она была поражена реакцией своего тела, поскольку от этих наглых слов ее охватил предательский чувственный трепет. То, что он обратил на нее внимание – и не только обратил внимание, но и заинтересовался ею как женщиной, – когда она была одета в свою невзрачную привычную одежду, казалось невероятным. Неужели он действительно пришел в дом «Кроуфорд» специально, чтобы увидеться с ней? Возможно ли это? Она ведь никогда не обладала шармом и привлекательностью тех женщин, что притягивают к себе взгляды мужчин. Внезапно все причины ее недовольства и недоверия по отношению к Леону исчезли, а вместе с этим и решимость бороться со своим влечением к нему.

– Я больше не могу здесь находиться. Я ухожу, – пробормотала она.

– Хорошо.

– Я… Я еще не допила коктейль.

– А ты всегда делаешь то, что обещала сделать, Калли?

Он специально обратился к ней по имени, причем произнес его с явным французским акцентом, словно зная, какой эффект произведет на нее. Безусловно, у него не было ни малейших сомнений в том, что она не сможет найти в себе силы попрощаться с ним и выйти из бара.

– Ненавижу людей, которые не умеют держать слово.

– Я тоже. – Леон пристально посмотрел на нее. – Но мне кажется, мы еще не обговаривали с тобой детали нашего соглашения, правда? Например, мы могли бы потанцевать сейчас. Ты не против?

Калли резко выдохнула и с ужасом посмотрела на танцпол, где пары остановились в ожидании новой музыки. Через несколько мгновений вновь раздался хрипловатый голос певицы.

– Ты шутишь?

– А почему нет? Танец – это тоже искусство, он наполнен жизнью и энергией и помогает выразить себя.

Жизнь, энергия… Когда в последний раз она позволяла себе расслабиться и получала от жизни удовольствие? – опустив глаза, подумала Калли. Потом взгляд ее пробежался по сидящему напротив мужчине: его глаза горели опасным огнем, и в ту же секунду она перестала чувствовать себя несчастной и забыла об аукционе.

Калли протянула Леону руку.

– Идем! – Ее собственный голос показался ей незнакомым.

– Отлично, – прошептал Леон.

Он одним движением обнял Калли за талию и притянул к себе, даже не подумав, насколько рискует, ведь его желание обладать этой не похожей на других женщиной сделалось столь сильным, что стало пугать его. Она чуть слышно шептала слова звучавшей песни, а Леон не мог оторвать взгляда от ее губ, с раздражением думая о том, что близок к тому, чтобы поступиться своими принципами.

Калли теряла последние остатки самообладания. Леон заполонил все ее мысли. Она никогда не встречала прежде такого мужчину, как он. Они были знакомы всего ничего, однако – как бы избито это ни звучало – у нее возникло странное ощущение, что у них нет друг от друга секретов. Более того, ей стало казаться, будто он знал ее лучше, чем она себя. Находясь в объятиях Леона и вдыхая его аромат, Калли совсем потеряла голову, настолько, что не удержалась и провела руками по его мускулистой спине и сплела пальцы у него на шее. Мужчина осторожно вел ее по танцполу, все крепче прижимая к себе. Калли послушно следовала за ним.

– Не помню, я тебе говорил, что ты очень сексуальна? – прошептал он ей в ухо.

От его горячего дыхания по телу Калли пробежали мурашки. Она не сомневалась, что Леон опытный ловелас и всегда ведет себя таким образом с женщинами, но у нее все равно закружилась голова от его провокационных слов. Для нее-то все происходящее в новинку, и хотя здравый смысл подсказывал ей, что с Леоном играть в подобные игры опасно, тем более что их правила ей неизвестны, однако тело, охваченное желанием, не желало ничего слушать.

– А я тебе говорила, что ты очень сексуален? – судорожно прошептала Калли, с облегчением думая о том, что не видит выражения лица Леона.

– Нет, – ответил он, наклоняясь ниже и еле заметно дотрагиваясь губами до ее шеи. – Ты об этом не говорила.

Калли больше не могла терпеть. Прикосновения губ и языка Леона к ее коже дразнили и распаляли. Ей безумно захотелось поцеловать Леона. По-настоящему. Ослабевшей рукой она попыталась направить его голову так, чтобы их губы соприкоснулись. Калли сама не понимала, откуда в ней взялись такая смелость и уверенность. Догадывался ли Леон, что она не смогла устоять перед его ласками? Скорее всего – да. Но в тот момент ее это мало волновало.

Леон сначала только скользнул языком по ее губам, отчего Калли недовольно застонала, но потом страстно приник к ним. Его рука медленно опустилась вдоль спины Калли и, очертив округлость бедер, остановилась.

– Хочешь уйти отсюда?

– Да, хочу, – выдохнула она.

«Вот я и убедился в том, что ее словам верить нельзя. Запомни это хорошенько», – подумал про себя Леон, борясь с желанием. Ему не нужна такая женщина!