Когда в дом зашли полицейский и Еремеев, то отчим сказал: «Вот ты не ходил на работу — за тобой пришла полиция». Полицейский ему тоже сказал: «Нехорошо. Нужно работать». Телешев Алексей ответил: «Ладно. Отсижу в тюрьме, а работать на немцев все равно не буду».
Когда полицейский привел Телешева во 2-й полицейский участок, там он был арестован. Полковский опередил Котца.
Вот что показывал Гусев Иван Федорович, 1910 года рождения, проживающий в Ржеве по улице Бехтерева, дом № 59: «26 марта 1942 года за невыход на работу он был арестован. Привели в полицию, где застал Еремеева, которого допрашивали. Спрашивали, есть ли у него сын, который не хочет работать. После некоторого времени привели Телешева Алексея, а потом еще одного. Всех нас троих повели в тюрьму на третий этаж и заперли в камеру. В камере с ним Телешев был одну ночь. Телешева били и он кричал: «За что бьете?». На второй день его забрали и больше Гусев его не видел.
27 марта 1942 года рано утром начался арест остальных участников группы Телешева, который происходил следующим образом. Еремеев Николай по этому поводу показал так: «В четверг, в половине пятого утра, стук в дверь. Оделся. Открыл дверь. Увидел большую группу вооруженных немцев и двух молодых мужчин, одетых в штатское и разговаривающих по-русски. Зайдя в дом, один из них спросил: «Где рыжий полковник?» Еремеев ответил: «Никакого полковника у него нет. Есть сын, которого вчера взяла полиция». После этого Еремееву и его квартиранту Рыбину Василию Ивановичу приказали выйти на улицу. На улице, среди большой группы немцев, переводчик, высокого роста, по виду русский, одетый в гражданскую одежду, вынул блокнот и по имеющимся там записям стал называть участников группы. Первого назвал военнопленного Василия и предложил показать его квартиру. Василий проживал на Захолынской улице в доме Давыдова с двумя девушками.
На момент ареста в доме находились Василий и Трепчукова Нина. Дело в том, что где-то в конце февраля 1942 года Трепчукова Нина и Тимофеева Лида предприняли попытку перейти линию фронта и пошли в направлении д. Кокошкино, где, как показал Чернышев Николай, Тимофеева Лида нарвалась на мину и погибла.
Со слов Кудряшовой Анастасии в Ржевский лагерь военнопленных привели одну партизанку и она сообщила девушкам о том, что Тимофеева Лида погибла во время перехода линии фронта. Так как она тогда лежала в лазарете, то по возвращении в лагерь ей рассказали об этом Соловьева и Игнатенкова.
Соловьева Татьяна Борисовна из Великих Лук, а Игнатенко Ольга Ивановна, 1922 года рождения, уроженка д. Ботали Куньинского района Калининской области, проживала в д. Чачкино. Нарбут Александра на этот счет показала: 3 марта 1943 года в 120 запасном полку 30 армии встретилась с девушкой Чернявской или Черняховской Ниной родом из Торжка или Кувшиново, которая рассказала, что под Ржевом встречала Трепчукову Нину, живущую на нелегальном положении. Трепчукова говорила ей, что с Тимофеевой Лидой бежали из немецкого лагеря и хотели перейти линию фронта на сторону Красной Армии, но были обстреляны немцами. Тимофеева убита, а Трепчукова скрылась среди гражданского населения. Еще будучи в лагере, Нарбут узнала, что Трепчукова Нина тоже убита немцами, так как со склада выдали одной девушке пальто Трепчуковой Нины. После ареста Василия и Трепчуковой Нины пошли к дому Жильцовых.
О том, как происходил арест, показал сам хозяин дома Жильцов Михаил Тимофеевич, 1890 года рождения, уроженец д. Цыганово Кимрского района Калининской области, житель г. Ржева. В последних числах марта 1942 года на рассвете в дом вошли четыре вооруженных немца и русский переводчик, который обращаясь к нему, спросил: «Вы Жильцов Михаил?» и далее: «Где твой сын Алексей?» Жильцов Михаил указал на спящего сына. Переводчик приказал Алексею встать и одеваться. Отца и сына вывели на улицу и повели в направлении порта. Не доходя до Покровской церкви увидели у Немировской гостиницы группу вооруженных немцев и арестованных. Среди арестованных была одна незнакомая девушка. Дальше Еремеев повел к дому Латышева. По показанию Крюковой Ксении Павловны, 27 или 28 марта 1942 года на рассвете она услышала стук в окно дома и ворота. Когда она открыла дверь, вошла большая группа вооруженных немцев и с ними Еремеев Николай. Один из них на русском языке спросил: «Ты Латышев Кузьма?», а затем: «Поднимал ли ты сегодня советские брошюры, сброшенные с русского самолета?». Латышев ответил: «Никаких брошюр не поднимал». Тогда ему дали пощечину. Начался обыск, который длился около сорока минут. Искали везде, под полом, на чердаке, во дворе. В манжете пиджака брата обнаружили советскую листовку. После брата вывели на улицу. Выйдя сама из дома, увидела стоящих во дворе под охраной Персиянцева, Дмитриева и еще двоих.
Об аресте Дмитриева Константина его жена Дмитриева Анна Николаевна, уроженка и жительница Ржева, показала: «В дом зашли четыре немецких солдата, офицер, переводчик и Еремеев. Во время ареста она спросила у жандармского офицера, почему арестовали ее мужа. Он ответил: «Ваш муж бандит. За этой бандой они следят давно. Вы отлично знаете пленного Василия и Белякова».
За день до ареста Телешева к Дмитриеву заходил Гончуков Василий. В день ареста Дмитриева она видела Гончукова на Трудовой улице. В тот же день Дмитриева ходила в немецкую комендатуру и тюрьму, но ей никто ничего не сказал. На второй день, когда она стала спрашивать у полицейского тюрьмы, то с ним стоял один русский, высокого роста, худощавый, хромой, который ответил за полицейского: «Ваш муж находится в тюрьме». В это время к нему подошла его жена. Дмитриева сказала ей, что она счастливая женщина. Имеет возможность передать передачу и видеть своего мужа. На это она ответила: «Надо иметь подход».
Установлено, что этими лицами, которых показала Дмитриева, являлись: Егоров Алексей Михайлович, 1911 года рождения, уроженец Высоковского района и его жена Егорова Прасковья Михайловна, 1901 года рождения, проживавшие в Ржеве по улице Гражданская, дом 58, на квартире у Мамонтова Василия.
На третий день после ареста мужа к Дмитриевой Анне приходили жандарм и переводчик и допрашивали ее.
На четвертый день Дмитриева встретила Гончукова. Он работал на немецкой кухне, носил белую нарукавную повязку, проживал у Терентьевой Ольги Семеновны.
Последний раз она видела Гончукова в августе 1942 года, но разговора не произошло.
А сестра Некрасова Владимира — Некрасова Мария — так показала об аресте брата и Новоженова Владимира: «В последних числах марта 1942 года, часов в пять утра к ним в дом пришли вооруженные немцы. Среди них был офицер со светлой бляхой на груди. Ни с кем не разговаривая, они, увидев брата, схватили его и посадили в чулан. Туда же посадили и мать и ее. Новоженов в это время болел тифом. Лежал в детской кровати, укрытый одеялом с головой. Немцы не заметили его. Вскоре открылась дверь чулана и она увидела русского человека, одетого в зимнюю тужурку темного цвета с меховым воротников, в теплой шапке на голове и в кожаных сапогах, лет двадцати пяти, высокого роста, средней полноты.
Схватив брата он спросил: «Куда вы дели Новоженова?». Брат ответил, что не знает никакого Новоженова. Тогда он ударил его и связал ему руки. При продолжении обыска обнаружили Новоженова. Из-за слабого здоровья Новоженов не мог стоять на ногах. Падал, но немцы заставляли его стоять. Начали бить его. Окончив обыск, они забрали брата и утащили Новоженова, так как он не мог ходить. Остальным приказали не выходить из дома.
Говоря об арестах, следует несколько слов сказать о фельджандармерии — этом военно-полицейском органе. Его основной функцией являлось установление порядка в зоне боевых действий и в ближайшем армейском тылу. Ей вменялось: проверка документов, конвоирование военнопленных, аресты, приведение в исполнение приговоров военно-полевых судов и другое.
Подразделения полевой жандармерии придавались комендатурам. В частности, в Ржеве находился штаб 531 полевой жандармерии. Руководил отделением полевой жандармерии до июля 1942 года лейтенант Медров, который и осуществлял арест группы Телешева.
