Этот поход был подготовлен недостаточно тщательно. Маршрут оказался крайне трудным: он пролегал по песчаной, безводной местности, отступавшие парфяне уничтожали на своем пути все, что только можно, местные проводники римского войска находились с ними в тайных сношениях. Дав заманить себя в глубь страны, что было второй и роковой ошибкой, Красc вынужден был со своим усталым от тягот похода войском принять генеральное сражение (битва при Каррах, 53 г.). Римляне потерпели полное поражение, серебряные орлы — знамена римских легионов — были захвачены противником, молодой Красс героически погиб в бою, а через несколько дней при отступлении римских войск был предательски убит во время переговоров и Красс–отец. Его отрубленные голова и руки были отправлены к царю Ороду, находившемуся в это время в Армении. На одном из придворных пиров, под чтение «Вакханок» Еврипида эта голова была продемонстрирована всем участникам торжества, что и вызвало общий восторг. Так закончился этот поход, из которого только жалкие остатки армии, состоявшей в начале похода из семи легионов и 4 тысяч всадников, вернулись в Сирию. Уже давно ни одна военная кампания, которую вели римляне, не оканчивалась для них таким сокрушительным и бесславным поражением.
Пока развертывались все эти события как на галльском, так и на сирийском театрах войны, политическая обстановка в Риме становилась все более напряженной. Третий член триумвирата, Помпей, как известно, остался в Риме, точнее, под Римом, поскольку он как проконсул не имел права переступать городской черты. Кроме того, он продолжал пользоваться своими чрезвычайными полномочиями по снабжению города продовольствием. Такое своеобразное и необычное положение сулило ему в данной ситуации определенные выгоды. С одной стороны, он был как бы вне той борьбы, тех низкопробных интриг и подкупов, с особой силой развернувшихся в 54 г. по мере приближения выборных комиций, с другой — он мог вмешаться в эту борьбу в любой подходящий, с его точки зрения, момент.
Действительно, интриги и подкупы достигли таких размеров, что консульские выборы не смогли состояться в обычный срок, и 53 год начался без высших магистратов. Все это приводило к тому, что в окружении Помпея и даже среди некоторой части сенаторов все чаще стали называть его имя как имя возможного диктатора, ибо диктатура представлялась сейчас многим единственным средством борьбы против анархии.
Однако подобное положение Помпея наряду с бесспорными преимуществами таило в себе и определенные опасности. Так, чрезвычайно осложнялпсь его отношения с Цезарем. Правда, пока это еще не бросалось в глаза; наоборот, оба союзника стремились подчеркнуть свое единение. Они оказали нажим на Цицерона, заставив его выступить защитником на процессе Публия Ватиния, а затем и Габиния. Кстати, процесс Габиния и вся египетская авантюра (т. е. предпринятый им без разрешения сената поход в Египет) были настолько скандальным делом, что, несмотря на поддержку триумвиров и защиту лучшего адвоката, Габиний все же был осужден и изгнан. Но были и другие, пожалуй более существенные, примеры единства и солидарности триумвиров: так, когда в конце 54 г. или в начале 53 г. Цезарь обратился из Галлии к Помпею с просьбой о присылке войск в связи с понесенными им потерями, то Помпей, как это подчеркивает сам Цезарь в «Записках», «по–дружески» направил в Галлию набранный им легион.
Но подспудно, в самой глубине, оставаясь пока незримым для стороннего наблюдателя, отчуждение между бывшими союзниками непрерывно росло. Оно было обусловлено прежде всего развитием политической борьбы. Соперничество Цезаря и Помпея, соревнование за первенство в Риме вытекали из самой политической ситуации. Если Цезарь с присущими ему энергией и упорством ныне стремился к тому, чтобы стать первым, то Помпей, фактически уже будучи первой фигурой в Риме, никоим образом не мог скатиться вниз хотя бы на одну ступень и удовольствоваться второстепенной ролью, тем более что все обстоятельства складывались, как уже говорилось, именно в его пользу.
В конце августа или в начале сентября 54 г. — Цезарь в это время совершал свой второй поход в Британию — умерла его дочь Юлия, жена Помпея. Она пользовалась большой и искренней любовью как отца, так и мужа. И хотя обычно историки подобным причинам, когда речь идет о каких–либо крупных политических событиях, не придают серьезного значения, тем не менее это едва ли справедливо. Так и в данном случае.
Юлия безусловно служила важным посредствующим звеном в той цепи, которая связывала ее отца с ее мужем. Как дочь Цезаря, она была вообще популярна в Риме: это доказали ее похороны. Несмотря на протесты консула Луция Домиция и некоторых трибунов, народ добился ее торжественного погребения на Марсовом поле. Конечно, это была одновременно демонстрация любви и уважения по отношению к ее отсутствующему отцу, который со своей стороны не остался в долгу и ответил при первой возможности устройством великолепных гладиаторских игр, посвященных памяти Юлии. Но все это, конечно, не могло быть приятно Помпею и уж никак не содействовало укреплению его отношений с Цезарем.
В 53 г. погиб Красc. Поскольку он часто ссорился с Помпеем и Цезарю приходилось их неоднократно мирить, то возможно, что в «союзе трех» он играл роль своеобразного амортизатора. Теперь его смерть даже формально превращала этот союз в некий дуумвират. Но она, вместо того чтобы теснее сблизить оставшихся в живых членов союза, наоборот, скорее содействовала обострению их взаимоотношений. Tres faciunt collegium даже в политической борьбе, но когда остаются двое, они всегда соперники.
В начале 52 г. в Риме произошло событие, чреватое серьезными последствиями. Как это уже стало входить в обычай, 52 год тоже начался без высших магистратов. Общая обстановка была крайне напряженной. Особенно обострились отношения между Клодием и Милоном, поскольку каждый из них выдвинул свои кандидатуры на 52 г.: Милон претендовал на должность консула, Клодий — на должность претора. Пока что происходили непрерывные стычки между их отрядами, а срок проведения выборных собраний, в частности по причине царящих беспорядков, все время отодвигался.
18 января 52 г. на Аппиевой дороге, недалеко от Рима, произошла случайная встреча Клодия с Милоном. Оба ехали в сопровождении своей свиты, состоящей из клиентов и рабов. Сами они, как рассказывает Аппиан, не обратили внимания друг на друга и проехали мимо. Но вдруг один из рабов Милона неожиданно набросился на Клодия и нанес ему удар кинжалом в спину. Конюх перенес истекавшего кровью Клодия в ближайший постоялый двор. Тогда со своими людьми туда же явился Милон, и кто–то из них прикончил умирающего Клодия.
Когда тело Клодия было доставлено в Рим и слух об убийстве распространился по городу, возбужденная толпа окружила его дом. Тело было сначала выставлено на рострах, затем толпа перенесла его в Гостилиеву курию (где обычно происходили заседания сената); из скамей и кресел сенаторов был разложен костер; в результате сгорела и сама курия и ряд соседних здании.
Волнения в Риме, связанные с убийством Клодия, продолжались несколько дней. Сенат был вынужден наконец назначить интеррекса. Однако и эта мера не покончила с анархией. Поэтому снова встал вопрос о диктатуре и снова называлось имя Помпея, который, по словам Аппиана, «имел в своем распоряжении достаточно войска, как кажется, любил народ и уважал сенат, был воздержан в жизни, благоразумен и доступен для просьб» .
Но Помпей и стремился к единоличной власти и боялся ее. Он колебался, он вел переговоры как с Цезарем, так и с сенатом. В результате он достиг устраивающего его компромисса с обеими сторонами. Цезарь предлагал ему новый вариант родственных связей: он, Цезарь, выдает за Помпея свою внучатую племянницу (сестру будущего императора Августа), а сам женится на дочери Помпея. Новый типичный пример династического брака! Однако Помпей отклонил это предложение, обещав, вероятно, в качестве компенсации добиться для Цезаря права заочно баллотироваться на консульских выборах на 48 г. (т. е. по истечении полномочий Цезаря по управлению его провинциями).
