— Нечестно, что Я ничего не вижу! — сказала Ира и включила фонарик.

— ИРК! Сейчас поймаю, и будешь знать! — гаркнула я.

Я рванула к Ире, но задела кровать и рухнула на пол. Подушка поймал луч света и крайне удивился.

— Теперь Подушку светим. Ольг, лови! — сказала Ира.

— Маешься! — сказала я, хлопая его по плечу.

— Маюсь, — пробормотал Подушка, прикрываясь от света рукой. Ужаснулся позабытой царапине и прикрыл глаза обеими руками. Чтобы вдвойне страшно было?

— Не, а Ольга где? — спросила Ира.

Я стояла рядом и следила за ними.

— Бо! — гаркнула я.

Подушка отскочил на добрый метр, а Ира стала светить в меня. Я походила в луче света, построила собачку, зайчика, лебедя и вышла.

— Где Ольга? А вот она где! — сказала Ира.

— Переименовали, — констатировал факт Подушка и спрятался за одеялом.

Я встала в луче света, направленном на одеяло.

— Какой странный рисунок! — удивился Подушка, разглядывая мой темный силуэт на одеяле.

Я снова сделала из рук собачку и гавкнула. Эстонец убрал одеяло и заморгал, щурясь на свет. Меня уже и след простыл, а Ира благоразумно выключила фонарик.

— Толку ноль! Кто как хочет, а я спать. Вы тут не сшибайте меня! — сказала Ира.

Я хотела возмутиться, но тут же чуть не попалась в руки Подушке. Мы с Подушкой убежали в смежную комнату, вернулись, и тут кто-то третий зашел в комнату. Я бессовестно выпихнула его вперед и поняла, что Подушка поймал этого кого-то.

— Все, Ольга, я тебя поймал!

Неожиданно-низкий голос, вещающий на эстонском, поверг меня в истерический смех, а Подушку — в истерический ужас. Какой был визг!

— Подушк, я и не знала, что ты умеешь так визжать! — хохотала я. Интересно, чего он больше испугался: что я говорю мужским голосом или по-эстонски? А может быть, что я подросла и сменила пол, а заодно и цвет волос? Цвет мы, правда, увидели, лишь когда открыли дверь в коридор. Это был Даниил! Но тут уже разбуженные воплем Подушки девушки дали о себе знать. Они послали его гораздо дальше, чем Одеяло, и даже дальше, чем Подушка мог себе вообразить. Парень только собрался переспросить у девушек все непонятные фразы, как я заткнула ему рот рукой. Впрочем, он не успокоился и стал что-то планомерно выговаривать сквозь руку. Я убрала ее.

— Убери руку! — внятно сказал он. — А то я тоже приложу к тебе руку, и посмотрим, как я буду орать!

— Мог бы так и сказать, что, мол, завидно, Оль, я тоже хочу махать руками, но снова всех разбужу! — дополнила его слова Ира.

Даниил изрек что-то очень поучительное.

— Это кто тут говорит не по-русски! — возмутились девушки.

Даниил разошелся не на шутку. Интересно, что он лопочет?

— Это еще что? А ты кто? О, новая рожа! — наконец разглядели девушки. — А-а-а-а-а-а-а!

— Вы всю дачу решили перебудить? — спросила я. Тишина и судорожное хватание ртом воздуха. — Воздух вкусный?

— А ты откуда? С красной дачи, да? — спросили у него девушки.

— Нэт! Нэт! Нэт! Нэт! Нэт! А-а-а! Нэт! Нэт! Нэт! Нэт! — сообщил им Даниил изображая визг.

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! — расхохоталась я, уткнувшись лицом к руки и согнувшись в три погибели.

— У него уши нашего визга не выдержали? — удивилась девушки. — Что это он?

— Ольг, ты чего? — осторожно спросил Подушка.

— Он показал, что не нужно орать. Только сейчас доперло! А я раньше сказала! — хохотала я.

Подушка стал о чем-то говорил с Даниилом, постепенно повышая тон.

— Вы как хотите, а я в туалет! — сказала я.

Подошла к двери, хлопнула ей и залезла к себе на кровать.

— Спокойно ночи, Оль, — сказала Ира.

— Спокойной ночи, — вздохнула я.

— Спокойной ночи! — отозвался Одеяло.

Подушка с Даниилом петушились. Очень уж их эстонские разговоры похожи на «Ко-о-ко-ко-ко»!

— Петухи! — пробурчала я.

— Во-во! Ко-о-о-ко-ко-ко. Кудах-тах-тах! Кукареку! — завелась Ира.

— Ир, ты что совсем? — осторожно спросил Одеяло.

Ира тут же высказала ему все, что думает об "эстонодумающих эстонцах". Одеяло притих, я вскоре заснула. Так приятно слушать бурчание эстонцев: ничего не понятно, но так монотонно-успокаивающе…

Разбудила меня брошенная Подушкой подушка. Вот нехороший человек! Я зевнула, причмокнула и положила вторую подушку себе под голову. И, правда, нехороший: хотел Даниила припечатать подушкой, а попал по мне! Шли бы на красную дачу разбираться!

— Блин… — пискнул Подушка.

Одеяло что-то проворчал по-эстонски. Даниил, оказывается, попал точно так же по Одеялу, только рукой, и теперь Одеяло честно высказывал все, что он думает о собрате по сообразительности.

— Блин… — простонал Подушка.

Одеяло разразился бурной тирадой.

— Блин…

— Чего ты там блинкаешь? — раздраженно поинтересовался Одеяло.

— Я по Ольге подушкой попал! — покаялся Подушка. — Я не знал, что она тут.

Н-да, точно, я до сих пор в туалете… сплю! Я игнорировала всех напрочь и изображала глубокий сон, а над моей головой собрался эстонский консилиум, который долго монотонно и непонятно что-то обсуждал, а потом Подушка гаденько ухмыльнулся, потирая руки.

— Сейчас посмотрим, как тебя Ольга убьет! — сказал он.

У меня из-под головы разом исчезли обе подушки, да так быстро, что пропустила момент их исчезновения. Где не надо — там не тормозят! Я угнездилась и без подушек. Эстонцы подергали одеяло, я, попискивая, закуталась в одеяло, не подавая признаков жизни, точнее бодрствования, да еще и храпеть начала.

— Довели… — констатировал факт Одеяло.

Эстонцы снова посовещались.

— Кого довели? — пискнула Ира.

— И так и не проснулась… — удивились парни.

— Кто?

— Ольга!

Ира подбежала к моей кровати и присоединилась к эстонскому консилиуму. Парни совещались, Ира дразнилась, парни махнули на нее рукой, и тут Одеяло внес какое-то конструктивное предложение, после чего одеяло у меня тоже пропало. Я встала на кровати, и, изображая вселенский плач, забрала назад одеяло и подушку и ушла к Одеялу.

— Ме-ме-ме! — сказала я им и улеглась рядом с эстонцем.

Ира, Даниил и Подушка хором что-то крикнули, возмущаясь.

— Правильно! — похвалил Одеяло. — Нечего им тут препираться.

— Да препираться-то, пожалуйста. Даже усыпляет! — разрешила я.

— Ха-ха, успокоительное! — хихикнул Одеяло. — Хотя, смотря для кого, для них, скорее раздражительное.

Никто не виноват, что они так хорошо понимают друг друга. Вот если бы один говорил только по-русски, а другой только по-эстонски, то все было бы проще! Небольшой мужской разговор на международном языке кулаков, и вся дипломатия!

— Не, Ольг! — возмутилась Ира.

— Ир, у тебя там целая кровать!

— Ага, без подушки и одеяла! А у тебя целых три, нет, даже четыре!

— Ну, Подушка у тебя есть, а одеяло я тебе одно, так и быть, одолжу, а то 4 мне действительно многовато, — согласилась я.

Ира возмутилась, но я посоветовала ей забрать у Подушки вторую подушку. Ира так и сделала, пока эстонец зависал, и улеглась на мою кровать. Подушка с Даниилом опять стали препираться, но слишком громко.

— А ну-ка на прежнюю громкость и тембр! — сказала я.

Послышалось слегка заторможенное переговаривание, видно, они решали, чего я от них хочу.

— Во-во! — я зевнула и стала укладываться.

Эстонцы возмущенно что-то воскликнули.

— Сами чокнутые! — парировала я.

Подушка с Даниилом тут же принялись оправдываться, тыкая друг в друга пальцем.

— Трусы! — констатировал факт Одеяло.

— Вот-вот. А теперь переставь ударение и скажи еще раз, — сказала я.

— Трусы, ой! — Одеяло зажал себе рот.

— Ой, а я раньше и не задумывалась! — хихикнула Ира с мой кровати.

— Скажи замок! — попросила я.

— Замок.

— А теперь ударение переставь.

— Замок. О, надо же!

— А теперь скажи лук, а потом переставь и в нем ударение.

— Лук, Лу… Куда переставить, так один слог?

— Ну, было лук, а стало луг!