— Эх, минералочка, минералочка! Для таких целей не жалко! — сказала Ксюша.

Даниил встал, видимо, со словами "пойду проверю". Мелкий блондин схватил его на за руку. Даниил сказал «Пошли», мелкий отшатнулся и замотал головой.

— Идем, — сказала я и встала.

Даниил хихикнул, и мы вышли из комнаты. В нашей комнате расклад вещей был следующий: один Подушка посреди комнаты, один Одеяло на Иркиной койке, ржущий в обнимку с подушкой, один серенький, прячущийся за моей кроватью, один Сильвер, который прятался уже на веранде, одна подкрадывающаяся я и один Даниил, сползающий по шкафчику. Впрочем, последний не шумел. На мое громкое "Бо!" Подушка подскочил на полметра и обернулся с бешеными глазами.

— Я тебе уже сказала, что меня не надо пугать, плохо будет, — напомнила ему я. — Одеял, не ломай Ире койку, она ей еще нужна!

Одеяло, кажется, бился в предсмертных конвульсиях, Даниил ржал уже на полу, Подушка стопорился, вытягивая шею и тараща глаза.

— Опять проснулись благородные гены мыши? — спросила я у вытянувшегося по струнке Подушки. Блин, а ведь он в армии не служил!

— Ирка сегодня не будет спать на кровати, — еле-еле выговорил Одеяло.

Отважный Сильвер выглянул с веранды.

— Ольк? — спросил он.

— Ага, — кивнула я. — Такой молодой, а жить уже надоело.

Я сходила за пустой бутылкой, набрала в неё воды и зашла в комнату, тут же согнала Одеяло и залезла на кровать сама, попросила Одеяло привести Сильвера через дверь (то есть в обход с веранды) и стала ждать.

— Не называй меня Олька! — сказала я ему и вылила полбутылки на голову.

Сильвер ужаснулся, посмотрел на меня и прошел в комнату. Ага, еще есть полбутылки. Серенький спрятался за мою кровать.

— Свою кровать мочить не буду, — отмахнулась я от него. Даниил на последнем издыхании добежал до нее, видно поняв, что там безопасно.

— А я за дверью спрячусь! — сказал Одеяло и тут же получил остальные полбутылки. — Остудился! Ха-ха-ха!

Я похихикала и вернулась вместе с Даниилом к украинкам. Блондин тут же уселся ко мне на колени, а серенький с брюнетом принялись стонать и рыдать, ибо опоздали.

— У меня самый нервный или самый правдоподобно ревущий? — спросила Ира, изучая брюнета.

Второе казалось более вероятным. Тут дверь тихонько-тихонько отрылась, и в комнату заглянул Подушка.

— Минералочки еще нет? Жалко… — посетовала я.

Подушка зашел целиком и уставился на мелких, потом раскрыл рот, потом глаза и попятился. Мелкие дружно захохотали, блондин спросил у Даниила, тот ли это придурок (само собой, характерным жестом), Даниил покивал. Я сделала тот же жест и схватилась за голову. Эстонцы! Черненький оценил Подушку, подошел к нему и подергал его за руку. Тот наклонил к нему голову, мелкий протянул руки. Подушка замахал своими, отстраняясь и строя рожицы. Наверно, и я так же смотрюсь, когда ко мне подходят мелкие. И что же всех к длинным тянет! Высоты не боитесь?

Серенький воодушевился и что-то сказал Подушке. Даниил ужаснулся и покрутил пальцем у виска, теперь уже косясь на мелкого.

— Что?

После долгих объяснений и намеков я поняла, что серенькому пришла в голову «отличная» идея, отличная от обычного. Ему приспичило покататься верхом на Подушке на Пушкинском гроте! Я тоже покрутила пальцем у виска и эмоционально объяснила, что с ним будет, если он это сделает.

— Вот самоубийца, на Пушкинский грот забраться самой-то а-а-а, — Лариса пошаталась. — А если на Подушку, то еще и его угробит. Посадят потом, если выживет, а грот переименуют в Подушкинский.

Даниил спросил, о чем это мы, Подушка ему перевел. Он сначала слегка опешил, но потом расхохотался. Может, он что-то не то перевел? Мелкий блондинчик тяжко вздохнул, я спросила, что такое, он покачал головой и положил ее ко мне на плечо. Мелкие тоже ночами не спят? Даниил с Подушкой одинаково изумленно уставились на меня.

— У меня все мелкие спят, — сказала я.

Иркин мелкий оживился и что-то сказал, да такое, что Подушка с Даниилом выставились на него с одинаковым ужасом, он что-то покаянно пояснил, видимо, оговорился, бедняга. Подушка что-то усилено стал советовать мелкому, Даниил поддакивал, показывая, что надежнее удушить. Ирка показала брюнету кулак, тот немедленно успокоился.

— Действует так же, как на Одеяло, — сказала я.

— Во-во, — кивнула Ира. — Ты попробуй со своим, как с Подушкой.

— Как? Напульсники стащить? Так я уже стащила! — сказала я. Подушка с интересом стал рассматривать мелкого. — Резинка — это не к нему, это к Даниилу, но ее я тоже стащила.

— Тогда ничем не могу помочь, разве что мелкого подговорю, пусть он заорет и всех разбудит!

— Эх, не надо.

Ксюша протянула мне одеяло.

— Что, еще и одеяло в коллекцию? — спросила я, заворачивая мелкого, тот устроился еще лучше. Даниил хихикал, Подушка искал глазами Одеяло. Ну да, ему же не видно, что мы про одеяло говорим. Блондин совсем уснул, а серенький стал жалостливо сетовать на свою горькую судьбинушку. Подушка с Даниилом долго слушали, а потом заржали.

— Два блондина! Не разбудите третьего, а то будет вам а-та-та от Одеяла, а он не блондин, он брюнет! — сказала я им.

Подушка перевел Даниилу, тот удивленно посмотрел на меня.

— На, — Ира ссадила черненького Даниилу. — Пойду, приведу Одеяло, чтобы он тут за тишиной следил.

Вскоре пришел Одеяло, посочувствовал черненькому и взял его на руки. Тот и рад-радешенек, уселся к нему и притих.

— У тебя уже спит? — спросил он.

— Ага, поэтому тебя Ирка и позвала тишину наводить, а то у меня уже спит, — ответила я.

— А! Ага! — кивнул он и похихикал.

— Не хихикай, а то у меня уже есть два хихикающих!

Подушка с сереньким о чем-то побеседовали и дружно отвернулись друг от друга.

— У серенького есть повод воротить нос от Подушки, — кивнула я.

— Какой? — спросил Одеяло. Я только успела на него глянуть. — Оу, вопрос снимается из-за своей тупости.

В комнату зашли старший серенький с Сильвером. Серенький мелкий тут же залез к своему старшему собрату по цвету волос и радостно там устроился. Мол, и я нашел, к кому сесть!

— Ты по какому принципу мелких отбирала? — спросил Одеяло.

— Как придется, — соврала я.

— Классно сидят, — Одеяло потыкал пальцем в сереньких.

Я потыкала в него, Сильвера с черненьким мелким, а потом в Даниила, Подушку и моего блондинчика.

— Не-э-эт! — отшатнулся Одеяло, поняв мою хитрость.

— Да-а-а! — рассмеялась я.

— Вон, смотри, — Одеяло потыкал в сторону сереньких еще раз. — Лариска, серенький и мелкий. Идиллия!

— Х… — хихикнула я.

— Не-а, — Одеяло понял, что я определила его в пару с Иркой, а их мелкий сидел у него на руках.

— Ага.

— Нет! Эх…

Одеяло потыкал нас с Даниилом. А фиг с ним, до Даниила не доходит, и ладно. Я посмотрела на оставшихся в одиночестве Подушку и Сильвера, захотела было сказать, что у них детей нет, и тут в комнату забежала мелкая украинка. Я едва удержалась, чтобы не заржать, тихо хихикая, потыкала в них Одеялу, и мы с ним заржали в голос, разбудив всех.

— Что? — стали спрашивать все.

Мы с Одеялом на всех доступных нам языках стали объяснять. Я поставила Одеяло с Иркой вместе и между ними мелкого, все расхохотались. Одеяло объединил нас с Даниилом и блондинчиком, потом мы с ним на пару сосватали Лариску с сереньким и прицепили к ним мелкого серенького, на что те шарахнулись друг от друга, прочие расхохотались, и напоследок мы потыкали пальцем в Сильвера, Подушку и маленькую украинку. Все улеглись, кто где был, содрогаясь в предсмертных конвульсиях от смеха. Эстонцы покраснели.

— Нет, это моя украинская, по всем статьям! — хихикала Ксюша. Она с ней поговорила.

— Приводи сюда, тут и без того не то зоопарк, не то цирк. Ещё два экспоната погоды не сделают, — ответила она ей.

— Еще два экспоната? — мы с Иркой снова сложились пополам.

— Не-э, оба со мной, — помотала головой Ксюша.