— О-о, вот ты где, Ольга! — крикнул снизу Одеяло. Я посмотрела вниз и увидела Подушку с откидной челюстью. — Мы на синюю дачу. Приходите туда же.
— Ага, — сказала я и добавила. — Если не упаду отсюда.
А, была, не была. Доведем Подушку до паралича. Я чмокнула Даниила в щеку (надо же все-таки за спасение моей непутевой… жизни поблагодарить), спустилась вниз, к мелкому, взяла его за руку, и мы начали спускаться. Нас догнал Даниил, видно, долго он наверху стопорился. Мы дошли до изолятора. Мелкий замотал головой.
— Тебе там не нравится? — спросила я. — Уколы больно?
Я показала уколы. Мелкий замотал головой и затараторил на своем родном, эстонском. Я скептически посмотрела на него, потом на Даниила. Даниил изобразил мне, что им уколы не делают, только поят таблетками. До мелкого дошло, что я по-эстонски не понимаю (не прошло и года), он хлопнул себя по лбу и рассмеялся. Мы дошли до синей дачи. Я присела около него на корточки, он снова принялся мне что-то втолковывать, я похихикала. Он вспомнил, что не понимаю, вздохнул и обнял, покрепче… за шею. Зачем я на корточки садилась? Он решил меня придушить на память? Я это объяснила, он замотал головой, мол, не собирался тебя душить. Я его чмокнула и подтолкнула. Он удивился и показал, что идти надо в обход. Я еще раз направила его (еле сдержавшись, чтобы не придать ускорение) и сказала, что так тоже можно. Он воодушевился и побежал, на полдороге обернулся и помахал мне. Даниил хихикал в сторонке.
— Чего хи-хи? Чего ха-ха? — наехала я на него. — Почему ко мне все мелкие липнут?
Даниил лишь покачал головой, я погрозила кулаком, он следил за ним глазами. Я сообщила, что глаза могут вывалиться, если их не щадить. Даниил расссмеялся, что-то хотел сказать, вдруг скорчил недовольную рожицу, посмотрел на небо и нашел там идею. Он положил мои руки к себе на плечи, а сам обнял за талию. Издалека раздался эстонский писк. Господи, мелкие во всех странах одинаковые!
— Что он сказал? — спросила я. Даниил изобразил мне: "Я все вижу".
Мы зашли на синюю дачу.
— Ба, вы первые пришли! А Одеяло Подушку в изолятор повел, — сказала Ирка, еле сдерживая смех. — Может, вы мне объясните?
Мы дружно отнекнулись.
— Ты не знаешь, скоро там Подушка с Одеялом придут? — спросила она у Даниила. — Ах да, не знаешь, ты же не с ними был…
— Нэт! — сказал он. Видимо, привык, что Ире нужно отвечать «нет»!
Ира зависла.
— Мм?
— Ты до этого вопрос задала. Ну, стормозил человек немного, — объяснила ей я.
Ира стала спрашивать, где был Даниил. Я изобразила заинтересованность. Когда до Даниила дошел вопрос, он удивленно посмотрел на меня. Я скорчила рожицу, давая понять, что он может ответить на свое усмотрение, и даже приврать. Даниил развел руки и поджал плечами.
— Как это не знаешь? — ужаснулась Ира.
Даниил обвел весь мир рукой. Он гений! А вот Ира…
— По-моему, нам нужно было с собой валерьянки взять и пустырничку 3 литра! — с порога заявил Одеяло. — И так ходили за таблетками от горла, а получили… нервный срыв!
— Мелкий… блин! — ужаснулась я.
Даниил спросил, о чем это я. Я изобразила ему маленький рост и хлопающие глаза. Даниил схватился за голову, потом постучал себя по голове и по шкафу. В комнату зашел Подушка. Вполне живой.
— Это еще что? — спросила я.
— Это после реанимации, до этого он выглядел по-другому, — ответил Одеяло.
— Может кто-нибудь в этом дурдоме объяснить мне, что произошло! — воскликнула Ира. — Подушка, ты тут самый нормальный без валерьянки и пустырника! Объясни?
— Причем тут валерьянка и пустырничек? — спросил Подушка. Господи, что у него с голосом-то? Такой низкий, и все на одно высоте.
— Так, не подходи ко мне, — отшатнулась от него Ира. А я рот раскрыла. Ира только собралась сказать, что мы с ним два сапога валенки, ибо рот даже открываем одинаково, но я ее оборвала:
— Рядом с тобой что стоит?
Подушка сел на Иркину тумбочку, Ира поджала ножки. Я поскорее залезла к себе на кровать вместе с Даниилом, который сел на мою тумбочку. Одеяло так и стоял посреди комнаты.
— Так, где тут был стул! — воспрял духом Одеяло.
Я тут же подговорила Даниила стащить крышку от стула, долго объясняя, что именно крышку, а не сам стул. Даниил стащил и уставился на эту крышку широко раскрытыми глазам. Одеяло решил напоследок проверить, куда он садится, и с ужасом обнаружил, что стул дырявый.
— Хотел стул спереть? — накинулся он на Даниила почему-то по-русски, хихикая. — Не получится! Он разбирается только по частям!
Одеяло сел.
— Может, хоть кто-нибудь объяснит мне, что тут случилось? — спросила Ира.
— А что случилось? Да ничего не случилось. Зачем я сюда пришла? Одеяло меня позвал. Так, может, я пойду дальше? А, Одеял?
— Мне фиолетово, Оль, честно, — сказал он.
— Да мне, в общем-то, тоже все равно, здесь сидеть или где-то гулять. Значит, я пойду дальше.
— Нет, объясни мне, что случилось! — взмолилась Ира.
— Ладно. Я погорячилась, что ничего не случилось. Случилось. Я погуляла. Дошла до столовой…
— Ты еще и в столовой была? — подскочил на месте Подушка.
— Потом были в изоляторе, потом на Пушкинском гроте, ах да, еще и на красную дачу заходили.
— А там вы что делали? — ужаснулся Подушка.
— Мимо проходили.
Подушка открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Ирка его заткнула.
— Погоди, а то я так и не узнаю, что случилось.
— Прогулялась по Лазурному. Ничего не случилось!
— Все, разобрались! Можешь дальше идти гулять по Лазурному, — сказал Одеяло.
— Как идти? Я ничего не поняла. Сначала приходит Ксюха, ржет и говорит, что я все веселье пропустила. Потом приходит не знай какой Подушка с шухером на голове, ничего вразумительного сказать не может. Одеяло говорит, что сейчас они в медпункт сходят и вернутся, и что скоро придет Ольга. Потом приходит Ольга с Даниилом и тоже ничего вразумительного не говорят. А теперь вот еще и вы! Бедлам! Что случилось?
— И что тебе из всего этого бедлама непонятно? — уточнил Одеяло.
Ира застопорилась.
— Одеял! — гаркнула она на него.
— Все, я больше не нужна? — спросила я.
— А чего Даниил-то молчит? — спросил Одеяло.
О-о-о, эстонец! Вообще, кажется, газ отказал, один тормоз остался! Одеяло обратился к нему еще раз, и опять на русском.
— Почему он молчит? — спросил он у меня.
Я схватилась за голову. Даниил спросил, в чём дело. Я объяснила ему, что Одеялу интересно, почему он, Даниил, молчит. Даниил расхохотался и что-то коротко, но емко сказал Одеялу по-эстонски. Одеяло схватился за голову и постучал по стулу, потом что-то спросил. Даниил что-то ответил, Одеяло невинно что-то пробормотал.
— Он врет! — сказала я. Даниил переспросил. Я потыкала на Одеяло и показала крест. Через пару таких жестов Даниил понял, что неважно, что он говорит, но он врет.
— Жаль, что я вообще не понимаю по-эстонски. Хоть что-нибудь разобрала бы! — пожаловалась Ира.
— Вряд ли! — так же низко ответил Подушка. Ирка шарахнулась.
— Ты специально так говоришь, чтобы я сидела на краю? — уточнила она.
— Как?
— Так!
— По-эстонски?
— Нет, по-русски!
— Я так по-эстонски и не говорю!
— Как так?
— Так! — Подушка насупился.
Даниил с Одеялом о чем-то побеседовали, а Подушка проворонил. Вот и пользы с того, что он понимает, все равно все прослушал!
Подушка вертел головой, пытаясь понять, о чем разговор, и никак не мог вникнуть в суть. Переведи мне, я тебе скажу, о чем речь!
— Поздравляю, ты вступил в общество непонимающих, как и в общество голубых до того, — поздравила его Ира.
Одеяло отмахнулся от Подушки, показывая Даниилу, чтобы он не обращал на него внимание. Даниил показал любимый жест, с которым у него ассоциировался Подушка. Тот вскочил, Даниил с Одеялом заинтересованно на него посмотрели.
— Ты чего вскакиваешь? — спросила я.
Одеяло спросил тоже самое почему-то у Даниила, но, слава богу, на эстонском. Даниил ответил тем же жестом и присказкой "я же говорил".
