— Гадкие твари, — бросил служащий вдогонку удирающей крысе. — Что это на них вдруг нашло. Бывало, увидишь порой одну или двух, трусливо крадущихся в темных уголках, но в последние недели они повсюду, и плевать им на людей.

— Может, съели чего-нибудь, — предположил Эрик.

— Я точно говорю, — продолжал речь санитар. — Они храбры, как львы.

Через несколько секунд после того, как закрылись двери лифта, освещение снова мигнуло и потухло уже насовсем.

В окутавшем больницу мраке Эрик все же видел, что весь приемный покой отделения скорой помощи беспорядочно забит носилками, стоящими под всевозможными углами, словно вагоны пущенного под откос поезда. На каждой каталке лежало полностью одетое тело с руками и ногами во всевозможных положениях, словно всех их заморозили в разгар напряженной физической деятельности. На лицах застыли похожие гротескные выражения, отражающие всевозможные степени психического и физического страдания. Среди носилок сгрудились ошеломленные, испуганные люди, шарившие взглядом в поисках знакомых лиц. Большинство распростертых на каталках людей не шевелились и, как предположил Эрик, были мертвы, но некоторые порой заходились кашлем в мучительных судорогах. Воняло рвотой и еще какой-то неведомой дрянью.

Носилки стояли так плотно, что и здоровому-то протолкнуться среди них было невозможно, и Эрик понимал: в его состоянии добраться до процедурных кабинетов отделения не получится. Силы были на исходе. Ноги сделались словно ватные, а при движении он весь раскачивался, словно гутаперчевый.

Зная, что на этот раз он наверняка вот-вот свалится, если не получит медицинской помощи, Эрик оглянулся в поисках места, куда можно было бы присесть и немного отдохнуть. На всех выстроившихся вдоль стен приемного покоя стульях расположились недвижимые тела, поэтому он вернулся назад к лифту и направился к пустынной стойке регистратуры рядом с главным входом. Путь неблизкий, но Эрик счел, что в здании пытать счастья бесполезно и с тем же успехом он может попробовать отыскать помощь снаружи. Никакой паники не было и в помине, но повсюду бесцельно бродили растерянные люди, и создавалось впечатление, что никто ни за что не отвечает. Эрик пробирался среди полнейшего хаоса до тех пор, пока не заметил батарею под большим окном, и рассудил, что радиатор находится как раз на подходящей высоте и на него можно присесть.

К окну прижались люди, пытающиеся разглядеть, что происходит на улице. Эрик присоединился к ним и прислонился к батарее, претендуя на некую ее часть. Отодвинув в сторону пару небольших горшков с растениями, похожими на те, что росли под куполом, — вероятно, их черенки, — он уперся локтями в подоконник и перенес на них вес. За окном пронзительные огни патрульных и санитарных машин выписывали стробоскопические стаккато, и из-за этого невозможно было как следует разглядеть да и вообще увидеть, что делается на подходах к отделению скорой помощи и главному входу административного здания больницы. Брошенные снаружи машины стояли на месте, никто в них не садился и не выходил из них.

Кто-то из находящихся рядом сказал:

— Я пытался выйти через главную дверь, но не смог. Закрыта.

— И даже опечатана, — подтвердила женщина почему-то довольным тоном. — Ситуация чрезвычайная. Медсестра мне сказала, что больница находится в боевой готовности.

Другая женщина обеспокоилась не на шутку:

— Но мне нужно идти домой, к детям! Где опасность? В чем? Знает ли кто-нибудь?

— Террористы.

Все единодушно сошлись во мнении, что поблизости взорвались бомбы.

Эрик почувствовал, как что-то коснулось голой щиколотки, затем острая боль пронзила ногу чуть выше левой ступни. Отвернувшись от окна, он лягнул крысу другой ногой и даже попал по ней, но ничего хорошего из этого не вышло, потому что вместе с последними силами он заодно потерял равновесие и понял, что падает. Он попытался схватиться за что-нибудь, чтобы хоть как-то удержаться на ногах, но смог уцепиться лишь за маленькое растение в горшке, которое увлек за собой.

Падал он медленно и на пол осел мягко. Просто соскользнул с батареи, и вот он уже на полу, левой рукой прижимает растение к груди. На стебельках оказалось множество коротких острых шипов, которые теперь вонзились в пальцы и ладонь. Свободной рукой Эрик попытался избавиться от них, но лишь глубже загнал шипы в кожу, поэтому оставил все как есть.

Стоящая рядом женщина завизжала так, словно ее жизни угрожала смертельная опасность, но Эрик решил, что, скорее всего, она всего лишь испугалась крысы. И точно.

— Боже мой, что-то пробежало по моей руке! — воскликнула она и, отшатнувшись назад и споткнувшись о ноги Эрика, упала прямо на него.

Но боли Эрик не почувствовал.

Вскоре после того, как он ухватился за стебель растения, рука начала неметь, а вслед за ней — грудь и все тело. Он прикрыл глаза, и на какое-то мгновение ему показалось: он снова в палате, из капельницы мерно сочится обезболивающее… Даже ностальгия накатила. Интересно, сделал ли он ошибку, что вылез из постели.

— Простите, — извинилась женщина, встала на ноги и стала звать какого-то Джона.

Джон отозвался:

— Энн, я здесь, у дальнего конца окна. Иди-ка сюда, взгляни. — Его голос звучал спокойно.

Судя по всему, мужчину абсолютно не волнует происходящее в главном здании больницы. Такой голос мог бы быть у орнитолога, который увидел редкую певчую птицу и осторожно зовет товарищей, опасаясь ее спугнуть.

Женщина торопливо отошла от Эрика и присоединилась к Джону.

— Посмотри, — продолжал спокойный голос. — Я было подумал, что все куда-то подевались, но у ворот какое-то движение. Видишь?

— Нет, не вижу, — отвечала Энн. — Я только что упала. Очки, должно быть, слетели.

Джон сочувственно хмыкнул и опять переключился на происходящее:

— Да, там точно что-то происходит.

В беседу включился еще один мужской голос:

— Так что же?!. Да что же, наконец, происходит? По подъездной аллее едет машина. Ну и огромная! Никогда таких не видел.

— И мы тоже, — согласился Джон. — Наверное, военная. За ней идут люди. Много. В защитной одежде.

— Думаю, произошла атака бактериологического оружия или отравляющих веществ. У них маски под шлемами.

— Наверное, это полицейские или военные. Надеюсь, скоро все будет под контролем.

Энн опять нервно взвизгнула и пугливо сказала:

— Джон, с каждой минутой крыс становится все больше и больше. Я слышу, как они копошатся вокруг нас. Думаю, они лезут из метрополитена.

— Энн, — по-отечески успокаивал ее Джон, происходящее снаружи поглощало все его внимание, — не волнуйся, они тебя не съедят.

Второй мужчина, собеседник Джона, слегка взволнованно комментировал:

— Этот чертовски огромный грузовик, или что это там такое, подъезжает уж очень близко.

— Да нет, думаю, он уже останавливается.

— Точно. И кто-то выходит оттуда.

Мужчины замолчали. Через некоторое время Джон спросил:

— Вы не видите, что написано на машине? У меня зрение не многим лучше, чем у Энн. Там два слова, и первое начинается с "П", но не похоже, что написано "полиция".

— "Порлок" там написано, — ответил второй. — "Фонд Порлок". Не знаю, что это.

— Я тоже не слышал, — недоуменно пожал плечами Джон. — А ты, Энн?

— Понятия не имею. В первый раз слышу.

— Вероятно, частное охранное предприятие.

— Не важно, кто они, лишь бы вытащили нас отсюда.

— Они так растягиваются и выстраиваются, — озабоченно проговорил безымянный голос, — словно собираются атаковать.

— Просто они хорошо обучены и знают, что делают, — поделился соображениями Джон. — Вид у них очень профессиональный, и экипированы они отменно.

— Если они собираются ворваться с применением силы через окна, например, то осколки разлетятся повсюду.

— А ведь и правда, Энн. — Впервые голос Джона звучал немного встревоженно. — Эти молодцы на самом деле выглядят весьма решительно, словно готовы на все. Может, лучше отойдем от окна?