Пикеринг шел немного впереди и вскоре увидел следующую статую. Он только взглянул на нее и сразу отвел взгляд. Я тоже долго не выдержал. Передо мной стоял горбун в широкополой шляпе, а рядом с ним — уродливый карлик в капюшоне и в мантии, из рукавов которой торчали змеиные головы.

Я решил не ходить дальше. Увиденного вполне хватило бы мне, чтобы сначала не спать несколько ночей подряд, а потом долго мучиться от кошмаров. Оглянувшись, я увидел, что мы уже довольно далеко отошли от ворот.

— Я, пожалуй, туда не пойду, — сказал я Пикерингу.

Он посмотрел на меня с укором, но ничего не сказал, даже не обозвал трусом. Видимо, просто не хотел ссориться со мной — я ведь и вправду мог вернуться к воротам, и тогда ему пришлось бы идти в особняк одному.

— Может, все-таки заглянем в дом по-быстрому? Стащим оттуда что-нибудь, чтобы все поверили, что мы там и впрямь были, и сразу назад?

Одна мысль о приближении к белому особняку, который уставился на меня немигающим взглядом всех своих окон, пугала меня до смерти. Дом был огромный, четырехэтажный, в нем должно было быть очень много комнат. Окна верхних этажей казались затемненными, так что в них ничего не было видно, а окна нижних этажей закрывали тяжелые ставни, видимо, чтобы в дом не лезли воры вроде нас.

— Не валяй дурака, пойдем! Наверняка в доме никого нет.

Пикеринг все еще храбрился, стараясь ободрить меня и себя, но его показная отвага больше не действовала. В конце концов, кто такой этот Пикеринг? Всего лишь глупый мальчишка, который сам не соображает, что делает.

— Не пойду, — заупрямился я.

Тогда Пикеринг сделал вид, что уходит. Оглянувшись на прощание, он бросил презрительно и как бы невзначай:

— Ну как знаешь. Лично я пойду. А потом расскажу всем, как ты испугался и остался ждать меня снаружи.

Он шантажировал меня, но голос его при этом звучал мягко и вкрадчиво. Угроза подействовала: я представил себе ликующую ухмылку Пикеринга, вернувшегося в город, представил, как он будет всем рассказывать о том, что мы с Ричи струсили — а ведь я совсем не трус, — я справился со своим страхом и перелез через ворота. Похоже, надо идти с Пикерингом до конца — иначе не стоило и начинать, подумал я.

Мы решили больше не глядеть на статуи. Если бы я увидел еще хоть одну, думаю, я не дошел бы до дома. Впрочем, особняк оказался ближе, чем нам показалось сначала (и уж точно ближе, чем мне того хотелось), и вскоре мы уже стояли на высоком каменном крыльце и разглядывали огромную железную дверь. Я был сам не свой от страха, голова отказывалась соображать, ноги не хотели повиноваться.

— Зачем вообще нужны железные двери?

Вопрос Пикеринга застал меня врасплох, но, к счастью, вроде бы не нуждался в ответе.

Пикеринг изо всех сил толкнул дверь. Одна из створок скрипнула. И только.

— Заперто, — констатировал Пикеринг.

На душе у меня сразу полегчало. Я отошел от двери и стал разглядывать дом. Поскольку на всех окнах нижнего этажа ставни оказались закрыты, шансов проникнуть в особняк у нас практически не оставалось и можно было спокойно возвращаться в город. Между тем Пикеринг продолжал атаковать дверь — теперь он пытался высадить ее плечом. После очередного удара я ясно увидел, что в окне второго этажа мелькнула какая-то фигура в белом. Все произошло очень быстро — я даже толком не успел рассмотреть, что это было. Так иногда на поверхность темного пруда вдруг всплывает рыба и тут же исчезает в глубине.

— Пикеринг! — испуганно прошептал я.

Больше я не успел ничего сказать, потому что в тот самый момент в двери вдруг что-то щелкнуло и она приотворилась.

— Смотри, у меня получилось! — обрадовался Пикеринг.

Он не верил собственным глазам — стоял и как зачарованный глядел в темную щель меж створками. Что до меня, то я был почти уверен, что дверь открыли изнутри.

— Я туда не пойду, — заявил я.

Но он и слушать не захотел, просто улыбнулся и жестом велел мне помочь ему подтолкнуть дверь, чтобы через щель можно было попасть внутрь дома. Я не стал ему помогать: стоял и смотрел на окна особняка. Створка со страшным скрежетом сдвинулась с места. Пикеринг, не оглядываясь, вошел в дом.

Вокруг стало совсем тихо. Я чувствовал, как струйки холодного пота стекают у меня по лицу. В тот момент мне больше всего на свете хотелось бросить Пикеринга и убежать.

Через мгновение довольная физиономия Пикеринга высунулась из-за двери.

— Ну где ты там? Идем скорей, тут целая куча птиц.

Я заглянул в дом и увидел огромный холл с лестницей, ведущей на второй этаж. Пикеринг стоял посреди комнаты и смотрел на пол. Деревянный паркет холла покрывали сотни мертвых голубей. Я все-таки решился войти.

В комнате не было ни ковров, ни гардин, ни ламп — просто голый паркет и белые стены, да еще закрытые двери, ведущие из холла в правое и левое крылья дома. Несчастные птицы на полу выглядели ужасно тощими. Перья, кожа да кости. У некоторых птиц перьев уже не было, от других вообще остались только кости.

— Они не смогли отсюда выбраться и умерли от голода, — авторитетно пояснил Пикеринг. — Потом тут можно будет собрать целую коллекцию птичьих черепов.

Он по очереди попробовал открыть двери в правое и левое крылья, но без толку.

— Тут все закрыто, — разочарованно сказал Пикеринг. — Давай поднимемся на второй этаж и посмотрим, что там. Наверняка в комнатах должно быть что-нибудь интересное.

Мне все еще было немного страшно — я пугался каждого скрипа, каждого шороха, даже звука собственных шагов. Пикерингу я велел быть осторожнее и не шуметь, но он меня и слушать не хотел: топал, как слон, и всюду по-хозяйски заглядывал. Мы стали подниматься по лестнице — в конце первого пролета я догнал Пикеринга, и тут мне снова стало не по себе. Я понял, что воздух в доме совсем неподвижный: в холле и на лестнице было душно и жарко, как если бы мы находились в какой-нибудь совсем маленькой комнатке. Я весь вспотел — школьная форменная рубашка прилипла к телу. Поднявшись всего на один пролет, мы едва могли перевести дух. Я привалился к стене, чтобы немного передохнуть, а Пикеринг в это время пытался в свете фонарика разглядеть, что там дальше — на втором этаже. Виднелись только голые стены пустого грязного коридора. Да еще откуда-то сверху пробивался тоненький луч солнечного света. Ничего подозрительного мы не заметили.

— Вроде можно идти дальше, — отметил Пикеринг и пошел, не дожидаясь, пока я последую за ним.

— С меня хватит, — сказал я. — Тут совсем нечем дышать. Иди дальше один, если хочешь. Я подожду тебя снаружи.

Но как только я сделал первый шаг вниз по лестнице, оглушительно заскрипела входная дверь. Я замер. Никогда прежде не слышал, чтобы мое сердце билось так бешено. Меня прошиб холодный пот, волосы зашевелились от ужаса. В дверном проеме мелькнула тень — она двигалась неестественно быстро и как-то боком. Я смотрел на нее во все глаза и не мог пошевелиться. Боковым зрением я увидел побледневшее лицо Пикеринга. Единственное, на что у него хватило ума в тот момент, — это выключить фонарик.

Тень метнулась обратно к двери, потом замерла на краю полоски света, проникавшего в проем, опустилась на землю и стала принюхиваться. Внешний вид и повадки этого существа настолько напугали меня, что в тот момент мне больше всего на свете хотелось упасть в обморок и ничего этого не видеть. Мне показалось, что эта тварь была очень-очень старой, и еще почему-то показалось, что она женского пола, хотя, при ее возрасте и ее наружности, ничего нельзя было сказать наверняка. На черепе, обтянутом желтоватой кожей, кое-где виднелись клочки волос. Больше всего это существо походило на марионетку, сделанную из костей и зачем-то наряженную в драную ночную рубашку. В любом случае эта тварь не могла быть человеком. Она перемещалась боком, как гигантский краб, и зачем-то все время оглядывалась на дверь, так что я не мог видеть ее лица. Оно, наверное, и к лучшему.

В тот миг я понял, что, если я сейчас побегу, эта тварь наверняка увидит меня и погонится за мной. Поэтому я медленно и осторожно стал пятиться за угол, на следующую лестницу, где прятался Пикеринг. Надо сказать, вид у него был так себе. Похоже, он напугался не меньше, чем я.