Литмир - Электронная Библиотека

– В общем, я чувствую, – сказал пожилой джентльмен в облачении епископа, – что мое настоящее положение в Христианской Церкви является неудобным и, в некотором смысле, ложным для аравийского бога бури. Я для этого слишком старомоден. Нет, я пытался с этим смириться! Иногда я даже заходил так далеко, что признавал, что один человек, который никогда не видел другого, может, весьма вероятно, поверить, что тот человек на самом деле не один, а три человека, деяния которых являются поэтическими метафорами. У людей богатое воображение. Однако, друзья мои, я должен подчеркнуть, что никто не может поверить в это, когда речь идет о нем самом. Таким образом, эти любопытные теории о моем существовании предполагают существование по меньшей мере одного скептика и, разумеется, зависят от этого скептика, то есть от меня. Но я инстинктивно чувствую, что их логика ошибочна. Я считаю неподобающим, что я единственный из всех, принадлежащих моей церкви, с неизбежностью обречен оставаться атеистом. От несправедливости и безумия всего этого я преждевременно состарился. А не то, если бы я сохранил силу своей молодости, я нашел бы способ очистить доску по-свойски – при помощи смерча, например, или молнии, потопа и тому подобного, – чтобы начать все сначала. Но, увы, я состарился, моя дорогая Хавва, с тех пор, как мы впервые встретились. Негативное богословие и рационализация, как они это называют, которым со все возрастающим рвением подчиняли меня мои непонятливые слуги на протяжении восемнадцати столетий, довели меня до того, что я не могу логически убедить себя в своем собственном существовании. У догм, которые они мне внушали, концы с концами не сходятся. И вот...

Тут Джеральд, лучезарно улыбаясь, сказал:

– Вы, прошедший через окрестности Антана, где существуют только две истины и только одно учение – что мы совокупляемся и умираем, – вы, я уверен, как глава Протестантской Епископальной Церкви, наверняка рассчитываете найти в месте упокоения всех богов третью истину. Это придает мне храбрости, чтобы попросить вас ответить мне на один простой вопрос...

– Увы, мой друг, – сказал пожилой джентльмен с таким видом, будто его шантажируют, – в профессиональном смысле моя вера такова, каковой она должна быть. Но частным образом, как прямодушный аравийский бог бури, отошедший от активной церковной работы, я подозреваю, что когда кто-нибудь где-нибудь познает сущность этих двух истин, у него остается достаточно времени, чтобы поупражнять свой разум в поисках третьей.

– Этот трюизм, сударь, невозможно оспорить, – сказал изрядно упавший духом Джеральд. – Однако это звучит как отговорка.

– В самом деле, – сказал смущенный пожилой джентльмен, печально покачивая своей седой головой, – в самом деле, с тех пор, как мне приписали троичность, меня также начали обвинять и в двуличии. Гностики, насколько я помню, рассказывали об этом ужасные вещи. Валентиниане были не более милосердны. Я уже не говорю о том, что утверждали присциллиане.

– В любом случае, – настойчиво повторил Джеральд, – хоть вы и можете игнорировать меня лично, вы не можете игнорировать ваши обязанности по отношению к Протестантской Епископальной Церкви. Мир все еще нуждается в епископах и во всем, что они олицетворяют. Хочу вам заметить, сударь, что неистовые речи епископов все еще пугают многих людей, принуждая их благоразумно блюсти добродетельный образ жизни. Епископы, сударь, по своему воздействию на людей напоминают мне хлористую ртуть, потому что их эффект в конце концов оказывается благотворным. Есть и другие сходные черты. И если вас расстраивает то, к каким способам воздействия прибегают епископы, то вы должны помнить, что они стараются ради общего блага. Более того, я хотел бы подчеркнуть, что вам негоже жить в Антане и быть моих подданных...

– Он думает, – снова вставила Майя мимоходом, – что он – бог, понимаешь?

– Но я и есть бог! – воскликнул Джеральд. – Твои постоянные замечания, дорогая, решительно неуместны. И нынешнее стечение обстоятельств тоже ставит меня в неловкое положение, ввиду моего протестантско-епископального воспитания. Данной ситуации надо избежать любой ценой. Этому джентльмену просто нельзя идти в Антан.

– Но что с этим можно поделать?

– Не волнуйтесь. В вашем возрасте, сударь, часто возникают навязчивые идеи, например, идея отправиться в Антан. Любое достаточно компетентное Диргическое божество может легко излечить такие недуги. С вашей стороны нельзя предпринять ничего лучшего, чем обратиться ко мне за помощью. Поэтому, позвольте мне, сударь...

С этими словами Джеральд смочил лоб пожилого джентльмена оставшейся водой из Океанической Пены.

Глава 39
Крещение Масгрэйва

В результате пожилой седобородый джентльмен превратился в симпатичного молодого человека восточной наружности, который весь лучился огненным сиянием, а вокруг его головы, как маленькие молнии, постоянно вспыхивали маленькие огоньки. Он с одобрением сказал:

– Что за прекрасная магия вернула мне мою молодость и силу, которые были у меня, когда я жил в Мидии, еще до того, как меня похитили эти черствые, грубые евреи?

– И вы собираетесь отправиться в Антан? – с тревогой спросил Джеральд.

– Не сейчас, друг мой, – ответил веселый, сильный, молодой аравийский бог бури. – Определенно, не сейчас! Нет, с меня хватит моего непонятного положения у христиан и опасений, что непонятливые чужестранцы меня рационализируют. Я с благодарностью вернусь к моим мидянам и к спокойной жизни местного божка. Я снова буду слышать здравые и понятные молитвы моего народа, в которых они будут просить у меня ниспослать дождь, и снова буду вдыхать дым от таких разумных жертвоприношений, как младенцы, козлы и несчастные пленники, – так, как я привык в те времена, когда меня должным образом вознаграждали за мои благодеяния, и когда я не слышал никаких неприятных сплетен насчет моей троичности. Тем временем, мой благодетель, не могу ли я, в свою очередь, что-нибудь сделать для вас?

– Разумеется, сударь, раз уж вы сами предложили, – сказал Джеральд, снова возвращаясь к своим тревогам насчет живущих по соседству колдунов и знахарей, мысль о которых никогда не выходила у него из головы. – У нас есть сын, как видите, а сейчас мне впервые представился случай окрестить Теодорика Квентина Масгрейва по обряду Протестантской Епископальной Церкви...

– Я что, похож на протестантского пастора? – с притворным изумлением спросил у Джеральда бог бури.

– Да, сударь, признаю: ситуация двусмысленная. Тем не менее, насколько я могу судить, вы остаетесь одним из трех главных лиц Христианской Церкви в любой конфессии. А раз так, вы полностью вправе исполнить священный обряд крещения так, как принято у нас, Масгрэйвов.

Тот, кто был одет как епископ, снова рассмеялся и ехидно посмотрел на Майю. Затем бог позвал Теодорика Квентина Масгрэйва. Мальчик безропотно подошел к нему. Джеральду казалось, что от сотворения мира не было еще на свете такого милого мальчугана, как этот крепкий, смешной, рыжий чертенок, который ждал, задрав голову, и с вежливым интересом разглядывал сияющее лицо бога бури и вспыхивающие вокруг него маленькие молнии. Джеральд лучился от самой идиотской гордости за отличное поведение Теодорика. Теперь, когда трудной проблемой крещения Теодорика занимался высочайший авторитет, Джеральд сиял от радости. Джеральд с улыбкой кивнул своей милой глупой Майе, чтобы она тоже обратила внимание на то, как замечательно ведет себя Теодорик. Мальчик выказывал сдержанность и прекрасные манеры настоящего Масгрэйва.

Бог бури обмакнул пальцы в недопитом молоке и на приподнятом лбу Теодорика изобразил знак. Джеральд, правда, был не совсем уверен, что это был знак креста.

– Это не то крещение, которое возвратило мне молодость. Ведь молодость у этого ребенка, очевидно, и так есть, – несколько загадочно сказал бог. – Поэтому я освобождаю этого ребенка, которого я не творил. Я освобождаю его от власти женщины и Врага, который был виновником его появления на свет. Я отпускаю ему семь грехов и освобождаю от семи казней.

41
{"b":"13829","o":1}