Сашка… Как давно это было… И как это было замечательно! Но именно во временности, в одноразовости и была вся прелесть тех дней. Ведь если бы она хоть на йоту, хотя бы теоретически, могла предположить, что еще когда-нибудь в своей жизни встретится с этим безбашенным парнем, их чудесные отношения были бы совершенно невозможны, исключены даже из помыслов! Сашка-Сашка, ну как же ты этого не понимаешь?! Даже если бы она и согласилась попробовать жить вместе с ним, из этого бы ничего хорошего не получилось. Она бы каждый день, каждую минуту чувствовала себя шлюхой беспутной. Она никогда в жизни не смогла бы забыть, каким образом они стали близки, как постыдно безоглядно оказалась она в его постели, как бездумно и безответственно подарила свое тело незнакомцу! Разве можно строить семью с таким грузом на совести?! Нет, нельзя, однозначно нельзя…
Юрочка, сынок… Какой ты уже взрослый, и какой же ты еще маленький! Как объяснить тебе, что это за дядя назвал тебя сыном? Какие слова подобрать, чтобы скрыть правду? Разве могу я открыть тебе страшную истину?
Когда-то давно, когда Юрочке было лет пять, наслушавшись бесконечных бабушкиных истерик и оскорблений, он спросил:
— Мама, а мой папа и правда кобель? Он что, такой же, как наш Полкан?
Полканом звали здоровенную дворнягу дачного сторожа. Полкан любил бродить по всем участкам и выпрашивать у дачников гостинцы. Вся округа называла всеобщего любимца "Наш Полкан", и только бабушка звала его "Чертовым кобелем". Как было объяснить ребенку, что кобели бывают разной породы: и собачьей, и человечьей…
— Нет, сынок. Это нехорошее слово. И пускай так говорит только бабушка, а мы с тобой так говорить не будем, ладно?
Попытка увести разговор в сторону не прошла. Ребенок упорно хотел знать больше:
— А папа?
— Сыночка, у нас с тобой нет папы… Так получилось. Потерялся наш папа… Давай больше об этом не говорить, хорошо? Зато у тебя самая лучшая мама на свете, правда?
Юрочка радостно закивал маленькой головкой, обхватил Тамару за шею тоненькими ручонками:
— Правда! Ты у меня самая лучшая на свете! Мамочка, я тебя так люблю, так люблю…, - ребенок замолчал, явно подыскивая сравнение. — Как нашего Полкана люблю!
Тамара звонко рассмеялась. В данном случае сравнение с Полканом не было оскорбительным — уж она-то знала, как сильно Юрочка любит собаку!
Теперь Юра стал старше, и так просто теперь от его вопросов не отделаешься. Когда Тамара, не без труда выпроводив восвояси непрошенного гостя, вошла в квартиру, Юра в ожидании объяснений сначала молча буравил ее взглядом. Не дождавшись, спросил открытым текстом:
— Кто это?
Тома, вся под впечатлением трудного разговора, лишь попросила заискивающе:
— Не надо, сыночка, ладно?..
Юру ответ не удовлетворил:
— Это мой отец?
На прямой вопрос ответа не последовало. Но Юра больше ни о чем не спрашивал, он все понял…
Тамара встряхнула головой, прогоняя прочь тяжелые мысли. Все, хватит сантиментов! И это тоже в прошлом! А сейчас надо собраться, ведь она едет на важную встречу. Эту сделку она готовила два месяца: супердорогая двухуровневая квартира в фешенебельном районе. Все документы готовы, осталось только подписать, и она сможет положить в банк свои честно заработанные комиссионные. А это не абы что, а целых две с половиной тысячи долларов. Это же целых два семестра института для Юрочки! Еще чуть-чуть, и она сможет немножко расслабиться, ведь с учетом сегодняшнего гонорара ей останется насобирать еще всего на два с половиной курса, фактически половину Юрочкиного образования она уже осилила! А так как до института Юре расти еще девять лет, то дело, можно сказать, в шляпе — неужели за девять лет она не соберет еще столько же?
Подписание купчей должно было произойти в банке "Восток". Предмет купли-продажи, как уже говорилось, стоил из ряда вон, просто неслыханно дорого. И вполне естественно, что такие суммы в наличной валюте ни один нормальный человек носить по улицам не станет. Гораздо проще было в банке перевести энную сумму с одного счета на другой, Тамарины проценты — на третий.
Обе стороны были уже на месте, но из машин не выходили — ждали появления посредника с нотариусом. Последний прибыл практически одновременно с Тамарой. Дружненько захлопали дверцы машин и вся честная компания в составе шести человек направилась к зеркальным дверям солидного здания банка.
Когда уже были подписаны и купчая, и банковские переводы, когда партнеры уже дружественно пожали друг другу руки, произошло нечто необычное. Сначала все воспринялось, как нелепый розыгрыш, дешевый спектакль. Или здесь происходили съемки очередного боевика, а посетителей не известили об этом с целью достижения максимальной достоверности происходящего?
В просторный, отделанный красным мрамором кассовый зал банка ворвалась парочка грабителей крайне интеллигентного вида. Вернее, они могли бы выглядеть интеллигентно, если бы не нелепые черные чулки на головах. Один был высок и плечист, в безукоризненном дорогом костюме темно-стального цвета с едва заметной серебристой полоской. Светло-серая рубашка великолепно гармонировала с более темным однотонным галстуком с отливом. Туалет завершали шикарные черные туфли, начищенные до благородного блеска. Черный чулок на голове хоть и не нарушал общую цветовую гамму, но портрет обладателя портил самым кардинальным образом.
Вторым грабителем оказалась хрупкая девица в джинсовой короткой юбке и джинсовой же клетчатой рубашке а-ля ковбой, на длинных стройных ножках красовались босоножки на высоченном каблуке. Голову "ковбойки" так же венчал дурацкий черный чулок. Ко всему следует добавить, что главный грабитель держал в руках элегантный черный пистолет неизвестной марки (вернее, неизвестной Тамаре, так как в оружии она совершенно не разбиралась). "Ковбойка" же была вооружена автоматом Калашникова (идентифицировать его было несложно даже для Томы, ведь редкий боевик обходиться без него).
Появление сей сладкой парочки сопровождалось автоматной очередью по потолку и сакраментальной фразой: "Это ограбление", произнесенной звонким девичьим голоском. Несмотря на подробные разъяснения происходящего, присутствующие упорно не желали воспринимать феерическое представление за настоящее ограбление. Посетители улыбались, оглядываясь по сторонам в поисках скрытой камеры, кто-то смеялся более смело. Один из Тамариных клиентов даже крикнул "Браво!" и зааплодировал актерам. Актерам овации почему-то пришлись не по душе, и во лбу благодарного зрителя появилась маленькая дырочка. И только после ее появления Тома услышала звук выстрела.
Дальше все происходило, как в замедленной съемке: убитый оседал почему-то очень медленно, с остановками, словно кто-то невидимый прокручивал одиночные кадры, зафиксировавшие этот процесс. С каждым кадром дырочка в его лбу все больше обагрялась кровью, все более длинная струйка тянулась вниз, сначала к переносице, потом стала искривляться, испачкав правое крыло носа. И застыла, образовав маленькую лужицу в уголке рта, когда голова несчастного уже лежала на холодном каменном полу.
Все это происходило в абсолютной тишине. Странно, ведь в кино в подобных сценах все дружно начинают верещать и падать в обморок. Вооруженные охранники, стоявшие в дверях банка в количестве двух штук, с увесистыми кобурами на портупеях, стояли, как каменные изваяния, в хорошо отрепетированной стойке: ноги на ширине плеч, руки сложены на груди. Видели ли они происходящее вокруг, так и осталось для Тамары загадкой, поскольку ни один мускул на звероподобных физиономиях не дрогнул, ни одно движение не нарушило ту самую истуканскую стойку. Но на всякий случай почти одновременно оба охранника были наискосок изрешечены автоматной очередью обладательницей замечательных ножек. Главарь на выстрелы даже не оглянулся, с поразительным хладнокровием заглядывая в это время в Тамарины глаза, как бы раздумывая, стрелять или не стрелять, принесет ли эта барышня ему сюрприз или останется стоять тихонько, не нарушая течения операции. Решив, что угрозы от малышки не исходит, направил рентгеновский взгляд на ее спутников…
