Эолова Арфа.

(ХРОНИКА РУССКОГО)

Не знаю, сберусь ли с силами написать к Б‹улгакову›? Я так морально и интеллектуально охилел после шестинедельной простуды, что едва ноги таскаю, а в ногах и в пере вся моя умственная сила! Сколько бы должно было измарать страниц, чтобы передать вам быль и небылицы последних недель, но, право, сил нет! Едва в журнале отмечено виденное, слышанное, читанное! Фиески, балы, отставки министров, убавка процентов. Язык мой, враг мой, мог бы сказать и Броглию - к чему "Est-ce clair?". Ce qui n'est clair dans tout cela, c'est que cette allocution peu aimable pour une Chambre si complaisante, a fait couler a fond le ministere. Я жалею доктринеров-где найти другого Guizot для просвещения? Он соединяет три элемента европейской цивилизации (четвертого нет, ибо славянский не в счету): французский, английский и германский (для итальянского он выписал сюда Росси). Вчера было воскресенье и день приемный эксминистров Гизо и Тьера; en courtisan de la chute ministerielle, я через силу отправился сперва к Гизо, потом к Тьеру; нашел салоны и прихожие, полные посетителей и посетительниц; академики, депутаты, перы, искатели фортуны, бадо, {1} дюки, генералы - все тут было, кроме дипломатического корпуса. Тех же и то же нашел я и у Тьера, где нас встречала прелестная, под стать мужу, миниатюрная жена его. Они еще не отставлены, но прошения поданы и приняты. Вестовщики разносят списки новым министрам. Угадывают Дюпена - первым министром юстиции. Другой брат председатель Академии, третий старшиною (Doyen) адвокатов, и все трое везде, даже на гробовой доске матери: ci-git la mere des trois Dupin! (Недавно им за это досталось в суде от одного оскорбленного автора-адвоката). Почти все уверены, что министры возвратятся в свои дворцы, уверяют даже, что и очень скоро, но вряд ли? возврат их основан на неопытности преемников, коих политические мнения не разнствуют существенно от доктринеров; а так как король не возьмет никого _с левой стороны_ и не распустит теперешней камеры, то и трудно возобновить то же другими. Вчера Гизо, желая возвратиться к одной даме, которую оставил для того, чтобы встретить другую, сказал тому, кто занял между тем его место: "Permettez, Mr., c'est la seule place que je veux garder". И для моих трудов в архиве эта перемена не без хлопот. Я должен был еще и прежде кончить работу, но не без надежды идти далее 1742 года или по крайней мере кончить его. Теперь хотя Mignet и остается главным архивистом, но кто будет министром? Да и согласится ли Mignet допускать меня в архив? я и домогаться этого не буду. Они и без того едва не раскаиваются, что впустили козла в огород. - А сколько капусты! чем дальше в лес, тем больше дров! Лес вековый, но еще полный жизни исторической! все это прервалось в начале царствования Елисаветы Петровны и войны ее со Швециею!..

Я возвратился сейчас с последнего раута моего соседа эксминистра Броглио, где нашел тьму кромешную, т. е. дипломатов, депутатов, Ротшильдов, чиновников, бальных знакомств и проч., и узнал почти наверное, что министерство устроится завтра (следовательно, и отъезд А‹ндрюши› может ускориться). От него узнаете столько же, сколько и из газет - политические дрязги, а я передам вам все, что придет в голову из другой сферы здешней народной государственной жизни. С чего начать? с процесса Фиески? но вы знаете его подробно из журналов и даже все прикосновенные к нему обстоятельства; недостает вам портрета его и его товарищей - вот один лист в пяти лицах. Он, т. е. Фиески, точно так отвратительно изуродован, как он видим в литографии; но не так старообраз, как в особом листе; над одним виском площадка обритая после ужасной раны, иногда пластырем прикрываемая. _Жизни полный_ еще и по сю пору, фарсер, итальянский _браво_; но иногда не без примечательных движений в словах и в чувствах: например, один раз он точно поразил слушателей, сказав: "La mort, c'est ma maitresse a present". Ho обыкновенно он рисуется, дает себе позиции и витийствует по-своему, хотя и не всегда натурально. Могеу очень сходен, также и другой, особливо Pepin. Вероятно, решусь идти смотреть казнь их. Для Ч‹аадаева› посылаю две статьи в "Gazette de France" о Боссюете. Они писаны бывшими издателями "Quotidienne" и с большим искусством. Куда меня бросило от Фиески? Но, право, что-то не пишется - чтение, по случаю болезни, отучило меня от пера. Кстати о чтении: недавно Ламартин присылал своего приятеляww читать отрывок из своей огромной поэмы С. П. С‹вечи›ной-этот отрывок назван, кажется, "Jocelyn". С. П. ‹Свечина› уверяла меня, что она ничего лучшего в этом роде не читывала: tout у est poesie et verite. Я слышал, что поэма дойдет до двадцати пяти тысяч стихов и что теперь уже более двенадцати тысяч! Даже и к нему меня не тянет; Шатобриана не видал уже более двух месяцев; редко заглядываю к Рекамье и к Баланшу и встречаю знаменитости только в раутах министерских и академических. Погрузился в историю - и недавно нашел в Раумере любопытную компиляцию, биографию императрицы Анны, Бартольда. Именно та эпоха, для которой собрано у меня множество архивских материалов. Много и в печатной статье исторических подробностей; но мои драгоценнее et plus authentiques. Но Бартольд исказил исторические факты своим гнусным умничаньем. За Рейном уж так не пишут, а за морем и подавно! {2} Я бы не огорчился нимало отставкой Тьера и Гизо, если б она привела их к отставной их любовнице - истории; но вряд ли? Они останутся людьми политическими и возвратятся скорее снова к портфелям, нежели к перу. Спасибо, что вы хоть по субботам мои письма читаете, и жалею, что не знал об этом прежде, т. е. тогда, как писал охотно и обо всем. Я не видал еще ни одного нумера "Московского наблюдателя". Я думал, что он подобьет меня или мою письмоохотливость; но не тут-то было! Мои венские, итальянские и парижские письма, трепетавшие тогдашними новинками, устарели и отцвели. Недавно была у нас на вечеринке вдова Бенжамена Констана, урожденная Гарденберг, племянница князя министра. Умная и образованная женщина, принимающая живое участие в серьезной французско-немецкой литературе и даже присутствующая на шарлатанских лекциях Лерминье. Она долго о нем со мною рассуждала, и, кажется, мне удалось едва ли не разочаровать ее насчет болтуна - философа-профессора, который не выехал еще из Египта в истории о народном праве! Другая девица, лет 19 англичанка, Мезофанти в юбке; знает очень хорошо восемь языков и выучилась по-русски, так что всех вас читать может. И собой не дурна, жаль только, что училась русской грамоте и литературе у**. Я обещал ей книг, но и за ней волочиться некогда! Вообразите, до какого самоотвержения дошло мое историческое крохоборство! Торопясь кончить 43-й фолиант архивский, я не пошел в Академию на прием Скриба, коего так умно отпел Вильмень. Ни в одном куплете, ни в одной песенке комико-водевилиста нет столько чистого, критического остроумия, сколько в похвалах-критиках бессменного секретаря Академии. Эта новизна останется примерною, и впредь не все хвалить будут в приемных приветствиях; пора и критике воцариться на ришельевском трибунале! - Я возил Л‹азаре›ва на последний блестящий бал Броглио, где была вся знать, вся дипломатика, весь люд нужный, должностным, и красавицы со всех концов Европы и из нашей Митавы.

10 февраля. Так как ты академические тетради называешь тряпьем, то я и не посылаю их ни тебе, ни в Москву; советую, однако ж, прочесть посылаемые мною Ар‹жевитинову› о Cuvier, о Шаптале, о Т. Юнге - и даже Карла Дюпена об успехах математических наук. Если достану Скриба и Вильменя, то пришлю и для тебя. Но как же европейскому журналисту или даже и не журналисту обойтись без этих указателей хода наук и просвещения вообще? Я совсем не охотник до наук точных, а еще менее знаток в оных, но по необходимости должен изредка заглядывать в Академию по понедельникам для того, чтоб быть au courant главных открытий, даже попыток в том, что делается немногими для всех и каждого? Иначе взгляд на мир нравственный, на мир интеллектуальный и даже политический будет не верен. {3} Энциклопедический взгляд не мешает специальности, и с тех пор, как я справляюсь об успехах машин и о газе, я лучше сужу о Лудвиге XIV и о Петре Великом. В науках нравственно-политических соображений сего рода справка с другими сестрами-науками еще нужнее, почти необходима, например в политической экономии, в финансах. Впрочем, и здесь депутаты накануне ораторства твердят правила, кои должны руководствовать их в управлении государственной финансовой машины. Промахи дорого им стоят, и не одни министры падают, но с ними иногда и кредит государственный! {4}