Ованес Туманян Ануш Пролог На крыльях ветра рея ввысь, На лунные сев лучи, Толпою пери собрались На вершине горы в ночи. «О сестры! скал и родников Прелестные духи, – сюда! Оплачем юную любовь, Погибшую навсегда!.. Кувшином девушка брала Волну от семи ключей. С семи кустов цветы рвала, Гадать о любви своей. Под звезды воду и цветы Она поставила в ночь, Моля у звездной высоты В любви ей, бедной, помочь… Жаль нам, Ануш – горный цветок! Жаль горькой любви твоей! Жаль стан твой стройный, розы щек! Жаль темных морей – очей..» Цветы раскрылись по склонам гор, Как взоры, полные слез, И с тихим ветром в ночной простор Стенанье их понеслось: «О, горе, Ануш, о, горе, наш друг! Любви твоей жалко нам… О, горе, Саро, о горе, пастух! Любимым твоим горам!..» «О сестры! скал и родников Прелестные ду’хи – сюда!..» Так хором скорбных голосов Звучала всю ночь высота. Волшебный зов, с угрюмых круч Летящий к лугам в росе… Но, лишь заиграл первый луч — Незримо исчезли все, Спрятались в дуб толстоствольный, В холодные ручейки, Канули в пенные волны, Летящей со скал реки… ПЕСНЬ ПЕРВАЯ I Лори меня вновь неустанно зовет, Тоска по отчизне мне сердце томит. И властно расправила крылья, и вот Душа моя к дому родному летит. А там, перед отчим сидя очагом, С тоской и надеждой давно меня ждут И, слушая вьюгу в ночи за окном, О витязях древних беседу ведут. Туда – где гора над горою встает, Где по небу горы ведут хоровод, Где пьяные горы встают поутру, Как гости, на свадебном буйном пиру Плясавшие, пившие целую ночь, Когда стародавние богатыри Дэв-Бед и Дэв-Ал Арагацову дочь, Украв, привезли в неприступный Лори. II Эй! горы зеленые, детства друзья! Опять я вас вижу, и вспомнилась мне Счастливая ранняя юность моя! Любимые лица прошли, как во сне, Прошли, будто множество ярких цветов, Что прошлой весной здесь на склонах цвели, Прошли, как ручьи прошлогодних снегов, — Но снова взываю я к ним издали… Вы – первые воспоминания! вам Привет моей осиротелой души! Вас ищет она по горам и холмам, Взволнованным голосом кличет в тиши! «Из тьмы, из могилы вставайте опять, Хочу вас увидеть, услышать, обнять!» И снова дышите весной бытия, Чтоб высшей отрадой наполнился я. III Из темных пещер, с обомшелых громад Утесов, из чащи безмолвных лесов, Сквозь годы, как эхо, – я слышу – звенят Далекие звуки родных голосов. Вновь крики кочевья звучат издали, И вновь над шатрами дымки расцвели. И бодро встают из предутренней тьмы Знакомцы, и прошлое снова живет. А там, где росою дымятся холмы, Чу! – слышишь? – пастух в отдаленьи поет: IV «Эй, сиди в шатре, девушка, молю! Закружила ты голову мою. Я забыл покой, как ашуг пою. С песней, как в бреду, По лугам иду. Бросил я овец, За тобой бреду. Ты огнем любви сердце мне сожгла, Нитями волос ноги обвила. Я умчу тебя силой из села, Эй, девушка гор, Красавица гор, Смуглая краса, Черная коса! Коль не суждена ты мне никогда — Не стерплю тогда, кровь пролью тогда, В горы я уйду, сгину без следа! Эй, полночь – глаза! Эй, море – глаза! Погублю себя Я из-за тебя!» V Саро молодой на склоне поет, — Не может Ануш в шатре усидеть. «Ты знаешь, нани 1, нас кто-то зовет… Ну, слушай, нани… Ну, дай поглядеть!» «Довольно, Ануш, в шатер свой войди! Ведь девушка ты, спокойно сиди. Увидят тебя – осудит народ, Худая молва повсюду пойдет». «Нани, погляди-ка, на склоне другом Щавель, как ковер, зеленеет кругом. Пусти погулять ты дочку свою, Нарву щавеля, «Джан-гюлум» спою». «Ты что потеряла, негодная, там? Что тянет тебя к молодым пастухам? Сиди-ка в шатре да за дело берись, Будь скромной! ведь ты уж невеста! Стыдись!» «Ой, сердце мое беспокойно давно, Нани, и томится и ноет оно, То вдруг окрылится и рвется тогда Не знаю – куда! Не знаю – куда! О, как же мне быть? Покоя мне нет, что сделать с собой? Нани-джан! Нани! позволь же сходить С подругами мне – к ручью за водой!..» |
