— Так что ж нам делать с полицией?

— Тяжелый вопрос, — бухнул Вовка, изучая систему крепежа к столу скатерти, которую ветер то и дело норовил сорвать и унести прочь. — С одной стороны, в полицию нельзя обращаться, потому что тогда клинка нам не видать, как счета в швейцарском банке. А с другой стороны, нельзя этих жуликов выпускать из виду.

— Есть идея, — вмешался Лешка, но развить свою мысль не успел, потому что хозяин таверны появился с тремя блюдечками с мороженым и принялся расставлять их на столике. Совершив эту нехитрую операцию, он еще раз общупал ребят глазами, будто шарил у них по карманам, и потребовал плату вперед. Это тоже было что-то новенькое: как успели заметить юные тюменцы, во всех заведениях здесь платили после того, как заказ был с улыбкой принесен, успешно съеден и выпит. Получив свои драхмы, суетливый хозяин таверны тут же будто растворился в воздухе, вскоре возник уже у дверей своего заведения, витрину которого украшала огромная меч-рыба, и взглядом стал просеивать толпу туристов, выбирая жертву побогаче.

— Это Ставракис, — скривил губы в брезгливой улыбке Никос. — Известная негодяйская личность. Мало кто его переваривает. Говорят, во время войны он даже имел сотрудничество с немцами-фашистами.

— Да ну? — изумился Лешка. — Так вот, я что хотел сказать… Придется держать этих Карабасов-Барабасов в поле зрения. Постоянно. Другого выхода, я думаю, нет. — Лешка помешал ложечкой катастрофически тающее мороженое. — Иначе нам и клада не достанется, и еще неприятностей от полиции не оберешься.

— Да, верно, это выход, — оживился Никос, которого, как истинного патриота-критянина, привыкшего доверять местной власти, чрезвычайно тревожила сложившаяся ситуация. — Нам нужно будет установить дежурство и слежку за этими господами.

— Какие они тебе господа! — отмахнулся ложечкой Вовка. — Рецидивисты они, а не господа. Граждане преступнички.

— Это неважно, — рассудительно примирил обе стороны Лешка. — Важно только, чтобы они все время были под нашим присмотром. Правда, как мы в этом деле участвовать будем — не знаю. Я и так боюсь, как бы Мурашка нас не засекла. Заметит ведь, что мы от коллектива отрываемся: купаться не ходим, с ребятами по отелю не лазим, в карты не играем, все в стороне да в стороне от всех…

— Да, это проблема! — Вовка зачерпнул последнюю, уже теплую каплю мороженого и с сожалением облизал остатки с ложечки. — Давай, Никос, что ли, сегодня до вечера ты их попаси, мы смотаемся в гостиницу, отметимся, а после ужина рванем сюда.

— Опасно, — засомневался Лешка.

— Ладно, сделаем проще, — тут же нашелся Вовка. — Рвану сюда я, один послежу за ними ночью. Под утро меня сменит Никос. Ты, Лешка, приедешь после завтрака, а я буду днем отсыпаться. Потом, вечером, тебя снова сменит Никос. Ну, и так далее. Пока клад не найдем.

— Нет, — внес уточнение Никос, — ночью проще дежурить мне, и город я лучше знаю, не заблужусь в темноте. А кто-нибудь из вас пусть сменит меня утром.

Предложенная схема казалась логичной и, хотя несла в себе для юных тюменцев потенциальную опасность быть пойманными с поличным классной руководительницей, все же была единственно приемлемой и возможной.

Прикончив мороженое, Вовка и Лешка заторопились обратно, как они выражались, "в лагерь". Все-таки, хоть Мурашка и потеряла отчасти свою бдительность из-за жаркого солнышка и общей расслабляющей критской атмосферы, могло случиться непоправимое. Их беготню между отелем и городом заметят — и тогда пиши пропало. Ни преступников поймать не удастся, ни клад отрыть.

Когда автобус высадил Вовку и Лешку у отеля, фыркнул сизым облачком дыма и, стремительно набрав скорость, скрылся за поворотом, в душе у Вовки вдруг шевельнулось предчувствие. Еще сам толком не зная, почему, вместо того, чтобы пройти прямо через основное здание отеля к своим домикам, он увлек Лешку налево — туда, где располагались теннисные корты и спортплощадка.

На одном из открытых лужков компания толстеньких немцев и таких же упитанных немок пыталась стрелять из луков в большие мишени.

— Пойдем-ка туда, — потянул Вовка друга к стрелковому полигону.

— Зачем тебе? — не понял Лешка. — Пошли лучше быстрее в бараке объявимся.

— Так надо, послушай меня, — заупрямился Вовка.

Он подошел к греку, который сидел на стульчике под палящим солнцем с каким-то благостным лицом — то ли радовался теплу, то ли от теплового удара ему уже было все равно где сидеть, — и купил у него право пострелять несколько раз по мишеням. Положив квитанцию в карман рубашки, он склонился к уху грека и прошептал:

— We shooting later.

Грек пожал плечами, показывая, что житель отеля, купивший право на выстрел, может воспользоваться им в любое удобное для него время. Лешка, которому страсть как хотелось шибануть в цель парочку-другую стрел, все же задерживаться не стал, а, влекомый Вовкой, которого все сильнее одолевало нехорошее предчувствие, коротким путем, мимо разбросанных там и сям домиков, бассейнов и зеленых насаждений, бросился в родной номер. Однако проскочить незамеченными к себе домой друзьям никак бы не удалось: прямо у входа в их бунгало, скрестив руки на груди, восседала Мурашка собственной персоной.

— Добрый день, Ольга Васильна! — поздоровались с ней мальчишки и как ни в чем не бывало принялись отпирать дверь.

— Кому как, — зловеще ответила Мурашка. — Вы где, Казаков и Иконников, шляетесь?

— В каком смысле — где? — честными глазами Белоснежки посмотрел на классную Вовка. — Здесь ходим, развлекаемся, купаемся.

С тем, что ребята и девчонки стали купаться без ее разрешения, Мурашка смирилась уже на второй день. Во-первых, в бассейнах отеля утонуть было невозможно при всем желании, во-вторых, местные морские бухточки были также весьма неглубоки, ну и, в-третьих, Ольга Васильевна просто не могла уследить сразу за тридцатью своими учениками, а поскольку жара стояла страшная, то наложить запрет на купание было бы бесчеловечно. Удостоверившись, что все ее подопечные умеют неплохо плавать, она просила их лишь об одном — докладываться, когда они идут купаться в море и когда возвращаются. Однако на бассейны это не распространялось, так что ничего криминального Вовка вроде бы и не сказал.

— Я прошла вдоль ВСЕХ бассейнов, — покусывая губу, что было у нее признаком сомнения, парировала Мурашка, — и вас НИГДЕ не было.

— Так мы до этого купались, — развел руками Вовка. — А потом пошли из лука пострелять.

— В каком смысле? Где это вы стреляли из лука? — насторожилась классная руководительница.

— Да здесь же, на территории, — стал оправдываться Лешка. — Там спортплощадка есть. Мы и не знали, что надо спрашивать разрешения.

— Да нет, ну почему же, почему же, — вроде бы пошла на попятную Мурашка, но тут же вновь нахмурилась: — Только я что-то не видела, — стала она припоминать, — чтоб там кто-нибудь из лука стрелял. По-моему, вы просто выкручиваетесь, и весьма неумно.

— Да вы что! — возмутился Казаков. — Да я даже квитанцию соответствующую могу показать!

Он вынул из кармана документ и с гордым видом предъявил его Мурашке. Та его внимательно изучила и, сконфуженно улыбнувшись, возвратила квитанцию Вовке.

— Ну ладно, ладно, — примирительно сказала она. — За вами ведь глаз да глаз нужен. Ну, если вы гуляете на территории отеля, то, пожалуйста, — тут достаточно безопасно. Но чтоб в море без меня — ни-ни.

— Нет, что вы! — в один голос заверили ее друзья.

Впрочем, Вовка с Лешкой ничуть не кривили душой: в море лезть они без Мурашкиного разрешения действительно не собирались. Что они там забыли, в море? У них полно было дел и на суше…

Остаток дня друзья провели за изучением карты города, фортификационных планов Фортеццы разных исторических периодов, а потом набивали желудки очередными деликатесами Стафиса.

Ночью Вовка спал беспокойно. Его терзала мысль, что они проспят завтрак и не успеют вовремя сменить на боевом посту Никоса. Он то и дело вскакивал, чтобы подойти к стеклянной двери в их номер и посмотреть на запястье — который там час пополуночи? Это так достало Лешку, что один раз он запустил в Казакова подушкой, а второй раз, поскольку подушки под руками уже не было, встал и, чертыхаясь, принялся разбираться в пульте местного телевизора, чтобы поставить таймер. Но и после того, как Лешка наконец настроил ящик на побудку, Вовка все равно вздрагивал во сне. То тревожил его шелест листьев пальмы, то щекотали ноздри влетавшие через приоткрытое окно пряные ароматы, то вдруг не на шутку расходилось море, и волны, будто пираты, выламывающие западные ворота Фортеццы, сильно и настойчиво били в берег, взметая к звездам белые от шока капли воды.