Владимиру Петровичу парень почему-то с порога не понравился. Весьма неумело Великоцкий-старший попытался вбить клин между молодыми людьми. Упрямица Карина с азартом кинулась защищать свои несуществующие горячие чувства. Впрочем, первым Олег для нее все-таки стал.

Они пришли в общежитие на Суворова в обед. Олег уткнулся ей холодным носом в шею.

А Карина из-за его плеча смотрела на незанавешенное окно и не испытывала ничего, кроме неловкости. Девушка надеялась, что в постели все пойдет иначе. Но тело упорно не хотело погружаться в слепой водоворот страсти. Предатель-мозг с циничной дотошностью фиксировал каждое суетливое движение утратившего привлекательность Олега. Перед глазами дергалось огненное родимое пятно, уродующее грудь натужно сопящего самца. У соседей в душе раздражающе шумела вода. В коридоре какой-то виртуоз матерщины выяснял отношения с приятелем.

Вернувшись домой, Карина на полную громкость включила телевизор и, уставившись незрячими глазами на экран, механически съела целую коробку шоколадных конфет.

Великоцкая судорожно вздохнула, выплывая из воспоминаний, и быстро спросила:

— Ты женат?

Андрей крутанул головою, будто его кто-то укусил, и, не глядя на девушку, обронил:

— Нет.

— Но был?

— Да.

Несколько минут девушка пыталась представить, как выглядит бывшая жена Андрея. Наверное, перекосмеченная с увядшей кожей грубиянка. Дяша номер два.

— Чего вы развелись?

— Зачем тебе?

— Почему ты мне хамишь?

— Разве?

— Мне интересно все, что связано с тобой.

Андрей опять мотнул головой.

— Там ничего интересного не было. Мы не сошлись характерами. Обычная история.

— Наверное, грызла тебя, как Дяша Серого.

— Лена — очень хорошая женщина. Во всем был виноват только я.

Карина почувствовала некоторое разочарование оттого, что Андрей не бросил увесистый камень в сторону своей бывшей, не обозвал ее «Фараоншей», "Пугаловной" или как позвончее.

— Она красивая? — с подозрительностью прокурора, ищущего улики для обвинения, дернулась Великоцкая.

Мужчина быстрым взглядом окинул спутницу, кивнул и добавил:

— К тому же добрая.

Последнее девушка восприняла как упрек себе и почувствовала еще большую неприязнь к неизвестной красавице Лене за ее мягкое сердце.

— И где же она теперь?

— Вышла замуж второй раз и, уехала в Липецк.

Ну хоть какая-то хорошая новость!

— Я не стал портить ей жизнь…

Ага! А смазливая тихоня, небось, только порадовалась, что избавилась от лишних проблем, которыми осыпал ее этот непонятный мужчина.

— Она тебя не любила.

— Перестань. Нравится тебе людей обвинять.

Любит — не любит. Детство. Тебе только с Волохом дуэтом выступать. Жизнь сложнее любви. И сильнее.

— Как ты бросился ее защищать! Прямо завидно.

— Не завидуй. Я ей подарком не стал.

— Ну, каждое слово — комплимент Лене. Такое ощущение, что ты ее должник вечный.

— Она ждала меня из армии.

Карина сморщила носик:

— Подумаешь!

— Ты это плохо представляешь себе, детка.

Два года — большой срок. А ждать — не значит просто сидеть дома, когда другие оттягиваются на дискотеке. Хотя и это важно. Но главное — она переживала из-за меня. Понимаешь? Хотя мы были с нею еще никто друг другу.

Карина вспыхнула и выпалила:

— Я тоже могу ждать тебя, пока ты выйдешь из тюрьмы. И не два года, а больше!

Андрей расхохотался:

— Нет уж, уволь. Ты для меня слишком дорогое удовольствие. Общаться с тобой — все равно, что гранату без кольца в руке держать.

Карина обиженно отвернулась. Мог хотя бы просто из приличия промямлить что-нибудь обтекаемое, типа: "Спасибо, милая". А они ведь совсем неплохо подходят друг другу. Отец устроил бы его к себе в фирму… Мысленно Великоцкая поставила рядом Андрея и Владимира Петровича, критически осмотрела, пытаясь отыскать у мужчин общее. Впрочем… Можно обойтись и без помощи отца. Они снимут квартирку. Андрей пойдет работать куда-нибудь охранником. Деньги? Лишние вещи не так уж нужны для счастья.

Можно последовать мудрому примеру Волоха.

Главное — купить большую кровать и повесить напротив "Домашние объятия".

Девушка еще плутала в мечтах, когда они подъехали к коммуне, имевшей несколько иное название, чем утверждал Сергей, — "Последняя пристань". На белокаменной стене длинного одноэтажного здания красовались крокодил Гена с гармошкой и его неизменный лопоухий друг.

— Нам помещение садика отдали, — объяснил гостям присутствие сказочных зверей руководитель коммуны Егор Коновалов. — Детишек в селе раз-два и обчелся. Ну я этот порожняк и выбил после хорошей рукопашной. А то бы народец давно по кирпичику растащил.

Вождь бывших наркоманов провел ладонью по короткому ежику седеющих волос и оценивающе посмотрел на Андрея, любовно обнимающего Карину:

— А вы, значит, в медовый месяц Яну решили навестить? В последнее время к ней гости зачастили. Кое-кого, в погончиках, я бы и на порог не пустил. Но увы…

Девушка ясно видела: здоровячок Коновалов сильно сожалеет, что не может сразиться с товарищами из органов, нарушающими и без того зыбкий душевный покой Лагутич.

— Но мы-то близкие родственники.

— От них иногда тоже сплошные расстройства. Одна такая позвонила… А Яну и так несчастья забодали. Муж погиб, хоть и бывший, но ее, не соседкин. Теперь вот ребенка убили.

— Какого ребенка? — Андрей и Карина растерянно переглянулись. Тут же группку "Счастливые супруги" тронула коррозия неубедительности.

Коновалов набычился:

— Сродствие, а ни бельмеса не знаете.

— Мы только что приехали из другой области, — развела руками Карина.

— А-а-а. Мальчика похитили и убили. У нас тут телевизора нет. Он на психику плохо действует. Но ребята все равно знают о горе Яны. Она перенесла его стойко… Я бы даже сказал — равнодушно. И это, в общем-то, понятно: Яна практически не жила с сыном. Наркотики — страшная вещь. Теперь она медленно выбирается. И я прошу… Требую! Чтобы вы не брякнули! Не навредили!..

На улице густым басом заговорил тяжелый церковный колокол. Задрожал быстрый хрустальный перезвон его маленьких собратьев. Минуту все сосредоточенно слушали благовест.

— Это помогает им обрести покой? — Андрей кивнул на окно.

— В старину колокольным звоном лечили головную боль. Что касаемо наркомании…

Звон за окошком взлетал все выше, точно стремился потревожить землю и небо.

— Большинство ребят ходят в церковь.

Скульптурой занимаются. Из пластилина. Другого материала у нас нет. Да оно и не суть важно.

Главное — во время работы расслабиться, выпустить затаенное. Вот, взгляните. Тут и Янины…

Коновалов подвел гостей к шкафу, на полках которого теснились примитивные поделки. Среди женских фигур с формами куклы Барби, ангелов и звериных морд стоял черный гроб. Детский.

Карина сразу поняла это по щемящей трогательности маленькой крышки, по белому «кружевному» крестику на ней. По тому, что гроб напоминал конфету. Девушка протянула руку и поставила "освобожденное сознание" Лагутич на ладонь…

— У нас свой огород, конь. Это тоже помогает.

— В каком плане?..

Карина перевернула поделку и чуть не завизжала, надрывно и страшно. На днище гроба белел листок. На нем круглым почерком кто-то вывел: "Яна 8.09". 8 сентября?! Но ведь Ванюшку нашли убитым 9!!! Карина дернулась к Андрею, но из колодца памяти всплыло ледяное: "Кокнул бы — и все дела…" Быстро Карина поставила гроб на место и принялась лихорадочно тереть ладонь, словно только что сильно испачкала ее.

Андрей пошел к выходу. Неуверенно Карина двинулась следом.

Лагутич сидела на качелях, подвешенных к двум удивительно стройным пирамидальным тополям. От их позолоченной листвы исходил почти осязаемый свет, в волнах которого все вокруг: жалкий садик, чахлая травка, грязно-серая лавочка — казалось чуточку красивее. Но только не Страшила. Механически Карина отметила, что донжуанские похождения Неверова понятны и оправданны.