Сначала всё было нормально, ребёнок рос, нянька ухаживала за ним днём, думая, что родители очень много работают. Хотя её удивляли некоторые странности в поведении хозяев. Как-то она надела нательный крест и украсила кроватку ребёнка иконой, обрызгав святой водой. Когда пришла леди Вандерволд, и прикоснулась к кроватке, где балдахин был ещё влажным от святой воды, она с диким криком одёрнула руку и умчалась прочь из комнаты. На следующий день, она пришла с перевязанной рукой, сославшись на аллергию.
Однажды Дезире, так звали няньку малыша, одолеваемая любопытством начала шарить в особняке, комната за комнатой она обшаривала дом. Пока не добралась до хозяйской спальни, открыв дверь, она замерла на пороге. Ставни в комнате были глухо заколочены, а изнутри зашторены толстыми шторами из бархата. У дальней стенки стоял комод, на котором были разложены украшения Элизабет, но не было у комода зеркал. Так же высился огромный гардероб, где хозяева хранили свою одежду. Но не было в комнате, ни одной кровати, вместо этого на пьедестале высился двухместный гроб, покрытый резьбой.
Дезире вскрикнула и умчалась из особняка, даже не взяв ребёнка, считая и его исчадьем ада. Дезире примчалась прямо к прокурору города, и начала взахлёб рассказывать обо всём что видела, тот пообещал завтра соорудить патруль в дом Вандерволда. Ошибка Дезире состояла в том, что прокурор города давно служил Диаспоре, и являлся смертным осведомителем Ширтасенов. В этот же день Ширтасенам стало известно о деянии Элизабет и потворничестве ей Джонатана.
Разбудил Элизабет крик ребёнка. Мальчик проснулся, и стоял в своей кроватке, заливаясь слезами. Элизабет кинулась к нему, быстро задёрнув шторы, но её кожа тут, же покрылась волдырями, где солнечный свет коснулся её. Элизабет прижала ребёнка к себе, и успокаивала его, пока тот не успокоился и не уснул у неё на руках.
Чутье вампира подсказала ей, что сейчас произойдет что-то, и что-то весьма не хорошее. Она положила мальчика в кроватку, и поднялась к Джонатану, поцеловав, его она прижалась к нему, словно прощаясь. Тут же услышав в голове голос карателя, который сообщал ей о том, что суд Ширтасенов приговорил её к смертной казни за нарушение Хартии. Так же он ей сообщил, что если они окажут сопротивление, то Джонатан будит, уничтожен вместе с ней. Она слишком любила Джонатана, и понимала, что он никогда не отдаст её, поэтому она, попрощавшись с ним, спустилась ещё раз к малышу. Поцеловав, его она села за стол написать записку мужу.
"Любимый мой Джонатан. Я делаю то, что делаю. Я не смогу уйти, зная, что ты тоже пострадал. Я очень сожалею, что подвергла тебя опасности. В мире нет той силы, что могла бы меня заставить тебя разлюбить или предать. Наш узкий мир не способен понять и принять наши чувства. Я как любая другая женщина, будь она смертной или немёртвой, желала счастья, желала иметь семью. Полную семью с детьми. Но сейчас я понимаю, что мой эгоизм едва не погубил тебя. Я люблю тебя всем сердцем. И всегда буду любить, где бы я ни находилась. Не покидай нашего сына, пусть он не будит жить с тобой, но навешай его. Пусть он помнит обо мне. Я оставляю этот кулон, передай ему его, когда он станет совершеннолетним. Пусть он помнит обо мне. О той, что была его матерью, потому что любила его сильнее всех на свете. К письму я прилагаю адрес матери малыша. Прощай, любимый. Навечно твоя Элизабет"
Горько заплакав, Элизабет запечатал письмо, и положила его на секретер. Затем скинула одежду и вышла на задний дворик под лучи палящего солнца. Солнце испепелило её, не оставив ничего кроме горстки пепла. Когда солнце жгло её плоть, боль была нестерпимой, но она стискивала зубы, чтобы не издать не единого звука, чтобы не разбудить Джонатана, который бы кинулся к ней и тут, же обрёк и себя на гибель.
Джонатан проснувшись ночью, нашёл письмо Элизабет, и сердце его было наполнено болью. Он зашёл в комнату к ребёнку, и первое его желание было разорвать его на мелкие куски. Но малыш взглянул на него и потянул к нему свои детские ручки, так наивно и так чисто, что сердце Джонатан сжалось. И он, взяв ребёнка на руки, обнял его, понимая, что это всё что осталось у него от любимой.
Понимая, что медлить, было нельзя, он пошёл по адресу, который оставила ему его жена. Но он то, в какое место он попал, повергло в шок древнего вампира. Мать ребёнка была проституткой, которая жила в нищете и с ней жило ещё семь ребятишек. Они ходили в обносках и ели объедки со столов господ. Сама мать ребёнка была страшна, как божий суд. Джонатан почувствовал, что она больна и скоро ей предстоит умереть. Он не мог оставить ребёнка этой женщине, ведь казалось, что она даже не заметила его исчезновения.
Тогда он двинулся к приютам, но обходя один за другим, не мог найти, ни одного который бы подходил для его сына. Пока случайно он не столкнулся со слепой девушкой, которая была поразительно похожа на Элизабет, она тоже была француженкой, и сейчас застигнутая ночью испугано прижималась к стене. Все знали, что с наступлением темноты девушкам на улице делать нечего, а тем более таким беззащитным и красивым как она.
Вампир приблизился к ней, и она, вскрикнув, попыталась убежать. Видимо она почувствовала шестым чувством, которое было так хорошо развито у невидящих, сущность Джонатана.
— Не бойся меня. — Прошептал он, и девушка погрузилась в сон. Тогда он перенёс её и ребёнка в роскошный дом, когда девушка очнулась он предложил ей сделку, и девушка как только взяла ребёнка на руки тут же согласилась.
Когда Джонатан уходил Франсина, так звали девушку, прижимала к себе ребёнка, которого они с Элизабет давно назвали Андре- Николя Монтеркье. В эту же ночь Джонатан нашёл Дизере, сначала ненависть переполняла его, и он желал ей только смерти. Но он вспомнил прекрасное лицо своей Элизабет, и, то, как она учила его всепрощению. И лишь стерев ей, память ушёл, чтобы больше никогда с ней не встретится.
Через несколько дней Джонатан вернулся к Франсине и, отдав часть своей силы, он подарил ей зрение. Теперь он стал намного уязвимей, чем был раньше. Он понимал, что теперь любой сможет убить его, дабы стать Натаром. Он не мог подвергаться столь сильной опасности, потому что осознавал, что Андре и Франсина нуждаются в нём. А его смерть приведёт к слепоте Франсины. Отдав все свои деньги Франсине, и надавив на нужных людей, он оформил её как мать Андре-Николя, и сделал её представительницей древнего рода Монтеркье, которого до этого и не существовало вовсе, ведь Элизабет была из бедной французской семьи.
Теперь у Франсины было все, чтобы вырастить Андре. Тогда Джонатан подал прошение Ширтасенам, чтобы они разрешили ему покинуть пост Натара. Такой случай был первым и очень удивил Ширтасенов, но они разрешили ему это сделать, если он найдёт приемника. Желающих оказалось немало, но лишь один оказался достоин.
Когда Джонатан покинул особняк, он взял с собой лишь горсть пела Элизабет завёрнутый в её нашейный платок её мини гравюру, и тот самый кулон.
Соседство древнего вампира совсем не смущало Франсину, вскоре она заметила, что влюблена в своего немёртвого соседа, который днём ютился в подвале, а ночью навещал Андре. Девушка полюбила Андре всем сердцем, и считала его своим сыном.
Франсина никогда не вышла замуж и не полюбила никого кроме Джонатана, который не любил её в ответ никогда. Когда Андре-Николя исполнилось восемнадцать, они рассказали ему правду и отдали кулон Элизабет, который Андре больше никогда не снимал со своей шеи.
Вскоре Франсина заболела неизлечимой болезнью, Джонатан просил её позволить сделать её вампиром, но та наотрез отказалась, говоря о том, что она не хочет вечной боли, и вечной безответной любви. Франсина умерла в одну из ночей, на руках Джонатана и Андре.
Джонатан отправил учиться Андре- Николя в одно из лучших мест страны, где тот встретил свою любовь и женился. Джонатан увидел своих внуков, и сердце его переполняло счастье и гордость. Но вскоре он больше не мог являться к семье Андре-Николя, так как, то, что он не старел, могло вызвать множество вопросов, получив ответы на которые, он бы подверг и себя и свою семью опасности.
