Не мож[ет] быть.

И. Алексеевский.

9. Ехать в Стокгольм сказать, что корень солдатство, поставить дилему: войско или Хр[истианство]. Кто главный преступник? Не затем ли их окружают почестями, чтоб не презир[али]. В роде М. de Раг[is].

За хорошее ученье не будут награждать, как за то, ч[то]бы человек принял хорошую пищу.

What I think about vivisection is that if people allow themselves not only to take but to endanger life for the benefit of many there is no limit for their cruelty. (Мое мнение о вивисекции: если люди позволяют себе не только отнимать, но подвергать опасности жизнь для блага многих, то нет предела их жестокости.)

Dear Sir,

What I think about vivisection is that if people admit that they have the right to take or to endanger the life of living beings for the benefit of others there will be no limit for their cruelty. [Милостивый государь, мое мнение о вивисекции: если люди допускают, что они имеют право отнимать или подвергать опасности жизнь живых существ ради блага других, то нет предела их жестокости.]

12. Начать с писем старых, пото[м] теперешних. Всё, ч[то] говор[илось] здесь, оч[ень] хорошо, но похоже на то: у нас у вс[ех] есть ключ, (Далее в подлиннике написано слово чтобы которое следует считать не зачеркнутым по ошибке.) средство выйти, но мы не идем, а лом[имся] или, скорее, внушаем тому, кто нас держит, ч[то] ему надо нас выпустить.

Разве не ясно, ч[то]

Мало того, мы выражаем всяч[еское] уваж[ение] этим, кому нужны эти солдаты не сто[лько] для войны, скол[ько] для продолжения] свое[го] насил[ия].

Если мы допуска[ем] солдатство, то у нас нет религии, нет нравственности, а без это[го] мы разбойники.

Так и надо знать.

Сначала жутко, одиноко без суда лю[дского], а потом особенно твердо.

— Только в работе мысли нет протечения времени.

Н[иколаю] Н[иколаевичу] написать 1) Скипетрову и ответи[ть] на письмо о наук[е].

[13-14 июля.) Познаем Б[ога] в 3-х видах: в Нем самом, в самих себе и в ближних. Познавать Б[ога] в Нем самом значит познавать Его волю и быть готовым исполнять ее. Познавать Б[ога] в самих себе значит познавать в себе волю Б[ога] — любовь. Познавать Бога в ближнем значит признавать в ближнем того же Б[ога], к[оторый] живет в н[ас], и любить его как самого себя.

Одно дело важнее и нужнее всех дел на свете. Дело это в том, чтобы любить всех людей, какие бы они ни были. Важнее и нужнее это дело всего на свете от того, ч[то] дело это ведено Богом.

Одно дело велен[о] Богом всем людям: то, ч[то]б[ы] быть в любви со всеми людьми, какие бы они ни были. Дело это трудное и ему надо учиться.

И потому хотите вы, люди народа, быть рабами, не идите в эту науку. А не пойдете в эту ложн[ую] нау[ку], будет наука настоящая — свободная, не поглощающая времени и т. д.

Не будет науки о происхождении видов, об астро[номии] и др. Да едва ли из-за нужн[ых] дел дойдут руки, у людей, занятых настоящей наук[ой], до наук об аэропланах... А нужных дел будет мн[ого], как только конча[тся] настоящие одни, нач[нутся] др[угие] -и голод, и проститу[ция], и вр[ажда].

Что делать мне, чтоб не было голода, проституции, вражды народов, чтоб [неразобр.] и мн[огое] и мн[огое] др[угое]. А если и переделают люди эти дела, то едва ли займутся такие люди и когда-нибудь теми дел[ами], что выдумывают теперь— аэропл[аны], грамофо[ны], подвод[ные] лод[ки], скоропечатные машины и т. п. делами.

Но если и так...

Нет, не годится и эта отговорка для оправдания того, что у богатых людей называется наукой...

И теперь есть настоящая наука, но она затмевается и запрещается.

Главная разница буд[ет] в том, что в свободной науке отпадет все ложное, но не то в насильственно вводимой.

17 Ил. Помоги мне, Бог мой, с любовью и уважением обойтись с этим проявлением Тебя. (Молитва при общении с людьми.)

Тоскливое состояние, хочется помощи от Б[ога]. И помо[шь) одна — любовь и благодарность.

Нынче на молитве с новой стороны поня[л] слова: возьми крест — на каждый день. Тем и важна молитва, ч[то] слова ее, раскрываясь с разных сторон, с разн[ых] сторон возвышают душу.

Первая мысль при успе[хе] аэропланов — война, убийства.

[20 июля.] Излишне говори[ть], зачем я пишу к вам всё это. Как ни странно просить человека, и доброго, хороше[го] челов[ека], о том, чтобы он сделал то, чего не может не жела[ть] его добро[е] человеч[еское] сердце, просить о том, чтобы он сделал то, что он должен сделать для себя, для своего истин[ного] блага, я прошу вас сделать то, что велит вам ваша совесть: избавить этого человека от смерти и его мать от ужа[сных] мук.

П[етр] Аркадьевич], как ни дале[ки] мы по нашим взгляда[м] и по возр[асту], прошу, умоляю вас сдела[ть] то, ч[то] вы знаете, ч[то] вы должны сделать перед вашей совестью, то, чего требует ваше человеческое, добр[ое], любовно[е] сердце. Но это не одна моя просьба к вам.

Еще о другом, более важном, прошу, умоляю вас. Просьба эта — мое требование не от меня, а от Бога к вам — это то, чтобы вы, добрый, хороший чел[овек], спас[ли] самого себя, свою душу, пок[а]ялись бы в том, что вы до сих пор делали, и ушли бы из того ужасно[го], противного вам положен[ия], в к[отором] вы находитесь, забыв про воображаемое, сомнительное, неверное благо России, помнили бы о том верном благе своей высшей души, к[оторая] не переставая зовет вас к себе.

Бросьте свое положение, откажитесь от того, чего так желают так многие, открыто выйдя из своего положения и заявив миру про причин[у], к[оторая] застави[ла] вас бросить то ужасное пол[ожение], что считается столь важным и желательным людьми.

Это главная моя просьба, я меньше надеюсь на исполнение ее вами, но все-таки считаю своим долгом высказать ее вам. Вторая моя просьба это просьба этой несчастной женщины.

Третья моя прось[ба] это то, чтобы письмо это мое б[ыло] принято вами с тем искренним чувством, к[оторое] я испытываю теперь , дописывая это письмо: любви к вам не как к сыну моего друга, что все-т[аки] в мыслях всегда сближает меня с вами, а как к брату, к человеку, в к[отором] я признаю то же божественное начало, к[оторое] сознаю в себе и к[оторое] не могу не любить божеск[ой] любовью.

Л. Т.

21 Июля. Считать свою одну жизнь жизнью есть безумие, сумашествие.

Всякий предмет в бесконечном времени и тако[м] же пространстве, т. е. в сущности вне врем[ени] и пространства, так как время бесконечно, т. е. нет времени. То же и с пространством.

23 И. Усилие нужно только для того, чтобы открыть в свою душу доступ Б[ог]у. А вошел Б[ог] — он будет делать.

В то время, как люди думают о том, как освободиться от собственности вообще и [неразобр.] на землю, у нас заботятся о утверждении чувства собственности. Вроде того, чтобы утверждать 100 лет назад чувство рабства.

Ключ в фоногр[афе].

В особенности понравилась мне ваша глубоко верная мысль о различии положения людей, занятых денежн[ыми] предприятиями, и крестья[н]..... (Многоточие Толстого), и потому о несправедливости и жестокости применения к тем и др[угим] одних и тех же правил, мож[ет] быть имеющих смысл и оправдание при применен[ии] их к желающим обманывать, к ближним, но ужасным по жестокости, когда применяются к людям, желаю[щим] только кормить себя и свои семьи.

Слушали:.......(Многоточие Толстого), и во всех вызвал[о] одинаковое чувство возмущен[ия] и ужаса.

26. Когда сознаю себя, я живу человеч[еской] жизнью; когда любовью сознаю жизнь других, я живу жизнью божеской.

Кроме других хороших последствий от осуждения, клеветы, ругательств, самое благодетельное то, что отдаляет от заботы о славе людской и главное — волей неволей пригоняет к Богу, к своей совести.

30. О музыке!

Нужны чудеса, чтобы верить в Бога. А нет чудес — (все атеисты) — нет Бога. А нет Бога, нет и в себе ничего — кроме животного. И те и другие: верующие в Бога с чудесами и не верующие ни в како[го] Б[ога] не знают одного Б[ога], к[оторый] открывается нам, Бога в себе, Бога, требующего добро, Бога, выражающегося законо[м] добра, совестью. А не веря в Него, не верят и в это требование(оч[ень]хорошо).