1(1а)

Сам ведь Кронион, супруг прекрасноувенчанной Геры,

Зевс Гераклидам вручил город, нам ныне родной.

С ними, оставив вдали Эриней, обдуваемый ветром,

Мы на широкий простор в землю Пелопа пришли.

2(1в)

Так нам из пышного храма изрек Аполлон-дальновержец,

Златоволосый наш бог, с луком cepeбряным царь:

"Пусть верховодят в совете цари богочтимые, коим

Спарты всерадостный град на попечение дан,

Вкупе же с ними и старцы людские, а люди народа,

[10] Договор праведный чтя, пусть в одномыслии с ним

Только благое вещают и правое делают дело,

Умыслов злых не тая против отчизны своей,

И не покинет народа тогда ни победа, ни сила!"

Так свою волю явил городу нашему Феб.

3(2-4)

С нашим царем и вождем, любезным богам Феопомпом,

Взяли Мессению мы, землю широких равнин.

Ту, что для пашни годна, для садов и для овощи всякой.

Чтобы ее покорить, все девятнадцать годов

Бились упорно, лелея в груди терпеливое сердце,

Наших могучих отцов их копьеносцы - отцы.

Лишь на двадцатом году, покинув пышные нивы,

Враг от Ифомы-горы, с круч неприступных бежал.

4(5)

Словно ослы, что несут тяжкую ношу свою,

Волей владык отдают, уступая мрачной судьбине,

Равную долю плодов пашни своей господам.

x x x

Горько оплакать должны покоренные сами и жены,

Если кому из господ жребий смертельный падет.

5(8)

Так как потомки вы все необорного в битвах Геракла,

Будьте бодры, еще Зевс не отвратился от нас!

Вражеских полчищ огромных не бойтесь, не ведайте страха,

Каждый пусть держит свой щит прямо меж первых бойцов,

Жизнь ненавистной считая, а мрачных посланниц кончины

Милыми, как нам милы солнца златые лучи!

Опытны все вы в делах многослезного бога Арея,

Ведомы вам хорошо ужасы тяжкой войны,

Юноши, вы и бегущих видали мужей и гонящих;

[10] Зрелищем тем и другим вдоволь насытились вы!

Воины те, что дерзают, смыкаясь плотно рядами,

В бой рукопашный вступить между передних бойцов,

В меньшем числе погибают, а сзади стоящих спасают;

Труса презренного честь гибнет мгновенно навек:

Нет никого, кто бы мог рассказать до конца все мученья,

Что достаются в удел трусу, стяжавшему стыд!

Трудно решиться ведь честному воину с тылу ударить

Мужа, бегущего вспять с поля кровавой резни:

Срамом покрыт и стыдом мертвец, во прахе лежащий,

Сзади пронзенный насквозь в спину копья острием!

Пусть же, широко шагнув и ногами в землю упершись,

Каждый на месте стоит, крепко губу закусив,

Бедра и голени снизу и грудь свою вместе с плечами

Выпуклым кругом щита, крепкого медью, прикрыв;

Правой рукою пусть он потрясает могучую пику,

Грозный шелома султан над головой всколебав;

Пусть среди подвигов ратных он учится мощному делу

И не стоит со щитом одаль летающих стрел;

Пусть он идет в рукопашную схватку и длинною пикой

[20] Или тяжелым мечом насмерть врага поразит!

Ногу приставив к ноге и щит свой о щит опирая,

Грозный султан - о султан, шлем - о товарища шлем,

Плотно сомкнувшись грудь с грудью, пусть каждый дерется с врагами,

Стиснув рукою копье или меча рукоять!

Вы же, гимниты, иль здесь, иль там, под щиты припадая,

Вдруг осыпайте врагов градом огромных камней

Или мечите в них легкие копья под крепкой защитой

Воинов тех, что идут во всеоружии в бой!

6(6)

Да, хорошо умереть для того, кто за землю родную

Бьется и в первых рядах падает, доблести полн.

Тот же, кто город родной и тучные нивы покинув,

Станет с сумою ходить, - горькую вкусит судьбу,

С матерью милой, с детьми неразумными, с юной супругой

И с одряхлевшим отцом жалким скитальцем бродя.

Всюду, куда ни придет он под бременем бедности горькой

И безысходной нужды, всюду он будет врагом.

Доблестный род обесчестит и лик опозорит блестящий,

[10] И вслед за ним по следам горе с бесчестьем пойдет.

Если же странник бездомный нигде не найдет ни заботы,

Ни уваженья - ни он, ни все потомство его,

Будем за эту страну с отвагою биться и сгибнем

За малолетних детей, жизни своей не щадя!

Юноши, не отходя ни на шаг друг от друга, сражайтесь,

И да не ляжет на вас в бегстве позорном почин,

Нет, себе в грудь вы вложите великое, мощное сердце,

В битву вступая с врагом, жизнь не щадите свою

И не бегите из боя, старейших годами покинув,

[20] Старцев, чьи ноги уже легкости чужды былой!

Это - позор, если старый боец впереди молодежи

В битве падет посреди первого ряда бойцов;

Если, с могучей душою простясь, распрострется во прахе

Воин, чьи кудри белы, чья в седине борода,

Голое тело и член детородный, обрызганный кровью,

Дланью прикрывши своей, - тяжко на это глядеть.

Тяжко и стыдно! А юным, пока они цветом блестящим

Младости дивной цветут, все к украшенью идет!

Жив если юноша, дорог мужам он и сладостен женам,

[30] Сгибнет он в первых рядах - смерть красоты не возьмет!

Пусть же, шагнув широко, обопрется о землю ногами

Каждый и крепко стоит, губы свои закусив!

7(9)

Не вспомяну я бойца, и во мне не найдет уваженья

Он ни за ног быстроту, ни за искусство в борьбе,

Хоть бы Киклопам он был и ростом и силой подобен

И уступал бы ему в беге фракийский Борей;

Хоть бы Тифона красу он своею затмил красотою

Или богаче в сто крат был, чем Мидас и Кинир;

Хоть бы он царственней был Пелопа, Танталова сына,

И сладкоречьем своим вровень с Адрастом стоял;

Хоть бы он славою всякой блистал, кроме воинской мощи,

Ибо тому не бывать воином храбрым в бою,

Кто не дерзнет смелым оком взглянуть на кровавую сечу

[234]

Или, к врагу подойдя, руку над ним занести.

В этом вся честь, и лишь это сочтется за подвиг отменный,

Лучший из подвигов всех для молодого бойца.

Гордостью будет служить и для города и для народа

Тот, кто, шагнув широко, в первый продвинется ряд;

И, преисполнен упорства, забудет о бегстве позорном,

Жизни своей не щадя и многомощной души;

Кто ободрить может речью стоящего рядом гоплита,

[20] Доблестным будет бойцом воин подобный в бою.

Миг, и он вспять обратит густые ряды супостатов

И, не смущаясь душой, выдержит битвы волну.

Тот же, кто в первых рядах, распростившися с жизнью желанной,

Сгибнет, прославив отца, город и граждан своих,

Грудью удары приняв, что пронзили и щит закругленный,

И крепкий панцирь ему, - стоном застонут о нем

Все без разбора, и дряхлый старик, и юноша крепкий,

И сокрушенный тоской город родной заскорбит.

Будет в чести и могила героя, отведают чести

[30] Дети, и дети детей, и все потомство его,

И не погибнет вовек ни громкая слава, ни имя,

Будет бессмертным всегда, даже под землю сойдя,

Тот, кто был доблести полн, кто в схватке за землю родную

И малолетних детей злым был Ареем сражен.

Если ж боец, избежав усыпляющей смерти, победой

В ратном стяжает бою громкую славу себе,

Чтят его все, и дряхлый старик, и юноша крепкий,

И, сладость жизни вкусив, тихо он сходит в Аид.

Он и стареясь меж граждан всегда пребывает в почете,

[40]Чести и прав у него не отнимает никто,

Нет, перед ним каждый отрок, и сверстник, и ветхий годами