– И что, ты думаешь, ему можно верить? – спросил Бранд, как только они оказались одни в небольшой бакалейной лавке напротив Пашкот-паласа, приспособленной под оперативный штаб переговорщиков.

– Я слышал то же, что и ты, старина, – ответил только что «переодевшийся» Гор, кидая шляпу на стол, – понятия не имею.

Он задумчиво посмотрел на лежавшее на легкой кушетке тело Амира, мозг которого он только что оставил, вернувшись в собственный.

– Скажу одно: менять кардинала только на Трэйта мы не должны. Его преосвященство – слишком значительная фигура для всего королевства.

– А Трэйт что же? Он, по-твоему, меньше стоит, чем этот мешок дерьма? Наш маршал – герой, вождь восстания! А этот… да даже слов нет ругательных, чтобы описать, какая это гнида.

– Зато есть обычные слова, Бранд. Амир – это глава Бургосской курии. Сиречь – глава всей эшвенской церкви. Первый здесь после Господа Хепри, к тому же бессмертный. Ты можешь себе представить, как бессмертное существо должно дорожить своей жизнью? Это должна быть для него абсолютная ценность. Превыше долга, чести, превыше Родины, семьи, любимой женщины, превыше вообще всего. И у нас есть шанс сыграть на этом!

– И что ты предлагаешь?

– Не знаю пока. Можно попытаться провести этого церковного прихвостня: взять Трэйта и не отдавать кардинала. А потом потребовать еще… уж не знаю чего. Снять ошейники со всех сервов на планете, например. Передать нам оборудование синтеза храмов. Да что угодно!

– Звучит заманчиво. Да только реально ли это? Викарий, сдается мне, не дурак.

Фехтовальщик вздохнул:

– Он, конечно, не дурак, но ведь и не медиум, как я, верно? Надо пробовать.

Гор опустил голову, и Бранд глянул на Крисса.

– А габелары чего молчат? – спросил он. – А, голова вертухайская?

– Гордиан прав, – задумчиво сказал Крисс, как всегда, ничуть не обидевшись. – В смысле, нужно торговаться. Но обманывать его – я против. Лучше прямо предложить. Он должен понять, если хочет вернуть господина.

– А хочет ли?

Крисс ухмыльнулся:

– Откуда ж я знаю? Надо пробовать!

Через полчаса они снова вышли на площадь.

– Слышь, Гордиан, – поинтересовался Бранд, – и что, Амир действительно умрет, если я убью это тело?

Тот пожал плечами:

– Думаю, да. Я держу его сознание под контролем. Оно сейчас подавлено и не сопротивляется. Вопрос лишь в том, что мне придется удерживать его сознание в его мозге в сам момент смерти. Это всего несколько секунд, может быть, минута. Но минута – это все же время, и в течение этого времени я буду совершенно беззащитен. Собственно поэтому я и оставил свое тело там, на расстоянии, за рядами своих мушкетеров. Когда я внутри Амира, я удерживаю его сознание в мозге автоматически. Поэтому, если его тело начнет умирать вследствие, допустим, колотой раны в сердце, то начнет умирать и его личность, подавленная моим сознанием. Аппаратура воскрешения в Храмах просто не сможет эту личность зафиксировать. Когда же мозг кардинала умрет, мое «я» также исчезнет внутри него и я автоматически очнусь в своем теле. Понятно объясняю?

– Вообще-то не очень. Короче, он сдохнет?

– Короче, да.

Они подошли к воротам почти в той же сцепке – Гор в теле Амира, Бранд за ним с пистолем у кардинальского виска, а Крисс чуть сзади также с пистолетами за поясом и шпагой в ножнах.

Их уже ждал Али Юсуф.

– Пока его преосвященство не слышит, – начал он, – скажу, что мне очень необычно видеть непосредственное начальство в таком пикантном положении. Надо же, как он плохо выглядит! Надеюсь, вы не пытали его и вообще не чинили вреда?

– Только тот, который был минимально необходим, сударь, – ответил на вопрос Гордиан, поминая давешний молоток и его воздействие на пальцы Его высокопреосвященства. – Ему, видите ли, кирпичи на руку упали в момент, э-э… задержания. С крыши, от взрыва.

– Ну-ну. И что вы решили, господа, по поводу моего предложения?

– Будем меняться, – улыбнулся бывший демиург.

– Отлично! Тогда еще раз повторим условия…

– А условия, знаешь ли, несколько меняются! – решительно встрял Бранд. – Во-первых, гвардейцев твоих пленных мы отдавать не будем, хватит и одного кардинала. Если хочешь, можем их потом на сервов каких-нибудь поменять. Это, значит, раз. Во-вторых, кроме маршала Трэйта, мы хотели бы получить оборудование синтеза для организации собственной фабрики по производству оружия, боеприпасов и продовольствия. Это, значит, два. И, наконец, вы должны дезактивировать все рабские ошейники, какие только у вас в церкви есть. Даешь свободу всем сервам! Это все.

Викарий несколько секунд смотрел на Бранда, потом тихонько рассмеялся в кулачок.

– Очень скромно, – сказал он наконец, – но главное, смешно. И вы действительно решили, что мы освободим всех рабов Эшвена? Я еще согласен подумать на счет пленных гвардейцев, но оборудование синтеза и все ошейники – это через край!

– Как знаете, сударь, но это наши условия. Быть может, вам нужен перерыв, чтобы их обдумать? Обсудить с кем-нибудь?

– Обсуждать мне нечего и не с кем, господа. В церкви, если вы забыли, установлена система единоначалия. Старше меня – только кардинал, – тут он довольно неуважительно показал подбородком на тело Его преосвященства, временно занимаемое сознанием Гора, – а все остальные в Бургосской курии – ниже. Так что советоваться мне не с кем.

– Отлично! – передразнил тон викария Гордиан. – Тогда скорее соглашайтесь, и мы немедленно вернем вам ваше «непосредственное начальство».

Юсуф молчал. Гору показалось, что его лицо сделалось более внимательным, хотя вроде бы и не меняло своего выражения. Прошла минута, и наконец викарий сказал:

– А почему вы решили, что можете ставить мне условия? Что если я сейчас выведу вашего маршала и пристрелю его у вас на глазах? А потом велю дать залп собственно по вам?

– Вы молчали почти минуту, сударь, прежде чем сказать нам это, – радостно возразил Гордиан, – и я полагаю, что все сказанное – блеф. Вы не станете ни казнить маршала, ни стрелять по нам. Ведь здесь кардинал.

– Черта с два! – Юсуф приложил указательный палец к черной точке мобильного телефона, закрепленной внутри правой ушной раковины, и ритмично нажал, вводя пин-код.

– Заключенного ко мне! – уверенно приказал он, однако от Гора не ускользнуло, как легонько дрогнул его голос.

Вскоре пара молодцов вывела из здания маршала Трэйта в изодранном мундире. Командир выглядел несколько потерянно, возможно, от непрошедшего еще химического отравления, но ни кровоподтеков, ни синяков Гордиан на нем не заметил.

Трэйта повалили на колени прямо перед ними. Их разделяла всего пара метров и… непроницаемое силовое поле – не достать.

Викарий вытащил из-за пояса пистолет и взвел курок. Брови Гордиана медленно поднялись вверх: в отличие от прошлого раза в руках у Юсуфа находился не пистоль, а именно пистолет, точнее – барабанный револьвер вполне стандартной конструкции. Пока оружие оставалось в кобуре на поясе, Гор не мог отличить его от привычных кремневых пистолей, поскольку рукоять револьвера была сильно изогнута и отделана резной костью. Однако сейчас различия стали очевидны.

– Ого! – сказал Гор, показывая на револьвер. – Интересная штуковина.

Викарий, собравшийся приставить оружие к темени Трэйта, остановил движение.

– Это оружие знакомо вам, сударь?!

– Представьте себе, да!

– Похоже, вы еще более загадочный человек, чем я думал…

– Похоже!

– Но это не меняет расклада. – Юсуф все же приставил револьвер к голове маршала. – Мое окончательное предложение таково: меняем Трэйта на Его преосвященство. Гвардейцы пока остаются у вас. В качестве бонуса предлагаю в дополнение к вашему предводителю четыре аппарата для синтеза промышленных изделий. Сможете делать ядра для пушек, пули и мушкеты. Ну и прочую дрянь. Орудия лить не сможете. Большего дать не могу, поскольку в Пашкот-паласе всего четыре аппарата, а разукомплектовывать для вас оборудование храмов Хепри я не стану. Как выражается ваш разговорчивый друг, – викарий кивнул на Бранда, – это все. Согласны?